Лана Серова - Нарушая условности

Так и произошло с учебой. Раньше мне казалось, что она для меня на первом месте, пока нашу жизнь не затронули реальные проблемы. И вот тогда все, что было на первом месте отошло на десятый план. Когда дедушка попал в больницу, все мои мысли занимало его состояние здоровья. Я постоянно молилась про себя, чтобы с ним все было в порядке. Едва ли не каждую ночь я видела в своих снах, что с ним происходит самое страшное. Просыпалась в холодном поту, слушая бешеное биение взволнованного сердца. Этот страх не отпускал и при свете дня. И мне стоило больших усилий не выказывать его при дедушке с бабушкой, а наоборот, быть веселой, поддерживая своей верой и силой и их. Когда горе касается непосредственно вас и ваших близких, то мы все даем молчаливые обещания про себя, лишь бы все было хорошо…

Вот так и я хотела пойти, что-то решить с учебой, но каждый раз откладывала. А теперь тянуть с универом больше нельзя. Раз Громов хочет меня видеть, то нужно показаться ему на глаза.

***

Когда я проснулась, часы показывали девять утра. Я сладко потянулась и быстро вылезла из постели. Умывшись и почистив зубы, вышла на кухню, где нашла дедушку за чашкой чая.

- Доброе утро, дедуль.

Поздоровалась, поцеловав его в щечку, отмечая его усталый вид. И это с самого утра…

- Доброе утро, Лисёнок. Чего не спишь? - ответил он, сделав глоток чая, и улыбнулся.

- Да выспалась уже. На сегодня много планов. А где бабушка? - спросила его.

- На рынок пошла.

Я заварила чай и села рядом с ним за стол. Мы болтали о всяких пустяках, в последнее время мне так не хватало таких вот разговоров с ним, этой близости. Постоянно не хватало времени. Когда я собралась приняться за уборку, дедушка хлопнул себя по лбу.

- Внуча, Лидка сказала, чтобы ты мне перевязку сделала, - смущенно пробормотал он.

Я кивнула и достала аптечку. Вымыла руки и принялась разматывать старую повязку. Сегодня рана не так потрясла меня, как в первый раз, когда две недели назад мы забрали дедушку домой.

Кожу вокруг ожога срезали и, как мне кажется, половину мяса тоже убрали. Когда мы с бабушкой это увидели, то дружно ахнули и не знали, что делать. Просто смотрели на это ужасное месиво, не в силах заняться перевязкой. В углублении виднелась кость, и каждый раз при виде этой раны меня бросало в дрожь. И сейчас, собрав всю волю в кулак и приказав рукам не трястись, я сменила повязку. Обработала рану, строго следуя рекомендациям врача.

Сейчас рука выглядит немного лучше. Конечно, ничего не зажило из-за сахарного диабета, но по краям уже немного начало браться коркой.

- Вот и все, - завязав бинт, сказала я.

Дедуля пошел смотреть телевизор, а я начала делать генеральную уборку в квартире. От пола и до потолка, я заставлю блестеть это место.

Я как раз домывала полы в коридоре, когда пришла бабушка с рынка. В каждой руке у нее было по внушительному пакету с продуктами. Помогла ей разобрать покупки и направилась в душ. Через пару часов мне предстоит оказаться на «ковре» у декана.

- Ба, я сегодня до Юры пойду и сразу от него на работу. Так что увидимся уже с утра.

Сказала я в сторону кухни, где бабушка готовила обед.

- Ой, Леся…

Тяжело вздохнув, протянула бабушка, пока я зашнуровывала кроссовки. Я выпрямилась во весь рост и ободряюще улыбнулась.

- Бабуль, не начинай.

Заключила Лидию Владимировну в свои объятия. Я чувствовала, как она напряжена и как сильно сжимает меня в ответ.

- Все хорошо.

Мы отодвинулись друг от друга, и я снова увидела в глазах любимой бабушки печаль. Я ненавидела это, но ничего не могла поделать. Поцеловала ее в щеку и вышла за дверь.

После того, как мы начали лечение дедушки, в нашей семье многое изменилось. Мы сменили рацион и теперь все едим только то, что можно при сахарном диабете. Каждый день замеряем дедушке показания сахара. И еще я начала работать. Денег катастрофически не хватает. Все то, что за день я зарабатывала в качестве промоутера, сразу же шло на погашение счетов из больницы. Я работала на износ, но все равно денег не хватало. Хочешь жить - плати деньги.

Тогда я нашла и вторую подработку. Конечно же, если поискать, можно найти место работы лучше и более оплачиваемое. Но в нашем положении нужны «живые деньги». Бабушка очень переживает по этому поводу. Первое время она постоянно плакала, стоило ей увидеть меня. Не из-за того, что я плохо выгляжу. Нет. Ее расстраивал сам факт того, что мне приходится работать. Она и сама порывалась устроиться продавщицей в какой-нибудь магазинчик. Но мне удалось ее отговорить. Дедушка ничего не говорил мне по поводу работы. Но по его глазам было видно, что ему тоже эта ситуация причиняет боль. А я… Меня успокаивал тот факт, что это не навсегда. Еще пара месяцев…

С этими мыслями я и не заметила, как подошла к родной альма-матер, и тут мое сердце дрогнуло. Я и забыла, насколько мне нравилась студенческая жизнь.

Написав Юре сообщение, что уже в универе и иду к Громову, я зашла внутрь. Сейчас шла по расписанию четвертая пара, и в коридоре практически никого не было кроме пары-тройки студентов. Я взбежала по лестнице на третий этаж и остановилась как вкопанная перед дверью, на которой красовалась железная табличка с инициалами Громов А.В. Декан. У меня вспотели ладони, и сердце ускорило свой бег. Я вспомнила тот день в кафе и то, как он заплатил за меня. Краска прилила к щекам. Казалось бы, давно пора забыть, но я не могла… И сейчас идти к нему в кабинет… Он, наверное, думает, что я какая-то дурочка. Хотя меня не должно волновать, что он думает… Но волновало. Настолько, что я вот уже пару минут не могу постучать в дверь.

Сделав глубокий вдох, я занесла руку и робко постучалась…

Как и ожидалось, он выступал в роли обвинителя, а я пыталась выстроить защиту. Я что-то мямлила и пыталась оправдаться. Хотя понимала, что не нужно этого говорить. Сколько уже было сказано таких отговорок за всю его преподавательскую деятельность… Но я не могла себя остановить. Жалкие попытки обелить свое имя были настолько смехотворными, что я готова была сама себя вышвырнуть из кабинета. И почему-то я успела заметить, что сегодня он был снова в белой рубашке с закатанными рукавами…

А Андрей Викторович сидел за столом, слушая мои оправдания и смотрел на меня… В его взгляде было столько глубины. И мне неосознанно, дико захотелось знать, о чем он думает и как я выгляжу в его глазах. Тут же устыдившись своих мыслей, вообще от куда они взялись, я снова опустила взгляд на руки.

Громов был очень строг, каждая его реплика, каждое слово попадали прямо в цель. Мне было стыдно за то, что я все так пустила на самотек и не сказала ничего. Не пришла в деканат… А с другой стороны, никого не волнуют чужие проблемы.