Джорджия Ле Карр - Раненный зверь (ЛП)

Во мне проснулся дух бунтарства. Я прогуливал школу,шатался где-то, возвращаясь домой только поздно ночью, а когда приходил ни с кем не разговаривал. Я грубил и со мной трудно было иметь дело. Я воровал алкоголь в супермаркете и напивался. А пьяный, единственное, что хотелось мне сделать— подраться. Я постоянно дрался со всеми.

Шейну только исполнилось десять. Однажды поздно ночью я вернулся домой, уже почти заполночь. Лейла спала, Джека конечно же не было, дома были только мать и Шейн. Я вошел в дом и услышал странные воркующие звуки, доносившиеся из гостиной. Я на цыпочках подошел к двери, и увидел картину, которая навсегда изменила меня.

Мама положила голову на колени моему брату и тихо плакала, а он нежно гладил ее по щеке и бесконечно повторял странным, пронзительным голосом:

— Не волнуйся, ма. Не переживай. Все будет хорошо. Джек и я позаботимся о тебе. Дом скоро придет, он всегда так поздно возвращается. Не волнуйся, ма. Не переживай.

Я не вышел к ним, отойдя от двери. Я отправился в нелегальный, но работающий ночью паб, который полностью разгромил. Мне было так стыдно, что Шейну пришлось взять на себя мою роль в семье. Джек справлялся со свалившейся на него ответственностью, а я… я впал в… дерьмо. И никто из членов моей семьи не просил меня одуматься. Все ждали, когда я приду в себя.

Проснувшись на следующее утро с адским бодуном, я стал совершенно другим. Я с трудом поднялся с кровати, и больше никогда не забывал о силе характера Шейна, которую увидел в нем в таком детском возрасте. Я уверен, что его сила по-прежнему с ним, дремлет где-то глубоко. Он играет свою роль очаровательного плейбоя, но однажды реальный Шейн выйдет наружу во всей своей мощи.

Я открываю входную дверь в дом. Воскресный вечер, ночного портье нигде не видно и стойка ресепшена пуста. Я вхожу в лифт и нажимаю кнопку этажа Шэйна. Двери открываются, я выхожу из лифта, иду по небольшому коридору и стучу в его дверь. Он открывает, стоя в залятанной футболке и рваных джинсах.

— Как дела?— спрашивает он.

— В порядке, — отвечаю я и протягивая ему коробку с капкейками.

— Спасибо, — он берет коробку, тут же открывает ее и откусывает кусок. — Вкусно, — говорит он и протягивает мне коробку.

— Нет, спасибо, — отказываюсь я, он пожимает плечами и направляется в гостиную.

Мы одновременно заходим в комнату, и к моему удивлению я вижу своих племянников, которые начинают визжать от восторга, как только замечают меня.

— Где их родители?— спрашиваю я.

— Мамочка с папочкой и дядя Би Джей с тетей Лейлой пошли ужинать, — сообщает Лилиана.

Я с любопытством поглядываю на Шейна.

— Они оставили с тобой детей?

— А что тебя удивляет?

Я скрещиваю руки на груди.

— Они настолько тебе доверяют, что ты сможешь позаботиться обоих детях?

Кажется, его забавляет мой вопрос.

— Да.

Я чувствую огромную обиду.

— Почему они никогда мне не предлагали посидеть с их детьми?

— Они очень любят своих детей, Дом, — говорит он с серьезным выражением на лице.

Я хмурюсь.

— Какого черта, это значит?

Он поднимает обе ладони, показывая свою капитуляцию.

— Умерь свой пыл. Шучу. Наверное, потому что ты ничего не знаешь о детях.

— А что тут нужно знать?

Он ухмыляется.

— Ты может поменять памперс?

Поменять памперс! Конечно, нет.

— А ты можешь?— спрашиваю я, искренне удивляясь. Теперь понимаете, что я имел в виду, говоря, что мой брат настоящая темная лошадка.

Он небрежно пожимает плечами.

— Конечно же!

— И когда ты научился этому?

— У меня была девушка с младенцем, — как бы между прочим сообщает он.

— А это сложно?

Он кладет последний кусок капкейка в рот и говорит:

— Элементарно, Ватсон.

— Только из-за этого они не доверяют тебе своих детей?

Он кладет коробку с пирожными на шкаф и поворачивается ко мне, на его лице отражается любопытство.

— Хочешь понянчиться с детьми?

Я смотрю на племянников и пару секунд колеблюсь.

Шейн улыбается.

— Глупости, я знаю, что ты не справишься, — его улыбка становится еще шире.

Отчего я тут же отвечаю:

— Конечно, справлюсь, — беспечно говорю я.

— Хорошо, тогда я оставлю тебя с ними.

— Подожди минутку. А ты куда?

Он смотрит на часы.

— Если я сейчас уйду, то успею отвести Таню поужинать.

Я хмурюсь.

— Ты собираешься оставить меня с ними одного?

— Таков план. Если ты думаешь... что справишься с ними.

Я опускаю взгляд на детей. Они сидят на полу, два маленьких ангела и наблюдают за мной огромными, любопытными глазами. Конечно же, я смогу с ними остаться. Что может пойти не так? Если Шейн может...

— Да, иди, — говорю я Шейну. — Расслабляйся. Я справлюсь.

Шейн, казалось только и ждал моего согласия, стягивая футболку через голову и направляясь в сторону спальни. Он возвращается в комнату в свежей футболке. Мой брат настолько красив, что ему даже не нужно проводить чертовой щеткой по волосам.

— Тогда вот что, — бодро говорит он. — Все их вещи находятся в другой спальне. Через час дай им теплое молоко, оно уже налито в бутылки, тебе нужно просто дать его им.

Я медленно киваю.

— Справишься?

— Получай удовольствие, Шейн.

— До скорого, — говорит он детям, и подмигнув мне, выходит за дверь.

Я перевожу взгляд на детей.

— Вот мы и одни, — говорю я, подходя к окну, Шейн садится в машину и с ревом уезжает.

Вдруг раздается плач Томми.

Я бегу к нему.

— Что случилось?

— Я ущипнула его, — спокойной признается Лилиана.

— Зачем ты это сделала?

— Он ударил меня в самое сердце, — говорит она со слезами на глазах, показывая на грудь. — Мне больно.

— Он маленький еще, Лилиана. Он не хотел тебе причинить боль, — разумно объясняю я.

— Но он же ударил,— настаивает она на своем, я беру орущего Томми на руки.И вдруг чувствую ужасный запах, который явно исходит от него. Я удерживаю его на вытянутых руках, затем опускаю обратно на пол.

Лилиана смотрит на меня своими огромными обвиняющими глазами, и я чувствую подкрадывающуюся панику. Мне не следовало отпускать Шейна. Я прикрываю лицо руками, поскольку Томми все еще безутешно ревет.

— Черт побери, — бормочу я, снова поднимая его на руки. Я стараюсь его держать, как видел где-то, как следует держать младенцев на руках. Кстати Шейн делает именно так. Я стараюсь его прижать к себе, но от этого он начинает плакать еще сильнее, взахлеб. Мне ничего не остается делать, как посадить его обратно на пол.

— Ты не хочешь мороженого?— в отчаянии предлагаю я.

Томми мгновенно перестает плакать, смотря на меня заплаканными, полными надежды глазами. Его губы все еще дрожат, если я вдруг передумаю.

— Я крем, — счастливо кричит он.

— Да, мороженое, — улыбаясь повторяю я.