Сюзан Кубелка - Офелия учится плавать

Ну что сказать, я утешила его. А потом мы провели целый день в постели, и следующую ночь тоже. Мы спали, занимались любовью, а в перерывах разговаривали. Дискутировали о Боге и Вселенной. Часами! Между нами все вдруг опять стало легко, просто, непринужденно, совсем как тогда, в самолете, когда мы встретились в первый раз.

Но одно я поняла быстро.

У Уинстона тоже недостаточный кругозор. Он, правда, очень образован, этого хватает, чтобы сделать в своей области стремительную карьеру. Он в точности знает, что самое лучшее для ДЕНЕГ! Но что лучше всего для нас, людей, и нашей прекрасной планеты, этого он не знает. И не интересуется этим. Женщины тоже для него не самое важное, уж не говоря о Новой романтике.

— Как ты живешь дома? — любопытствую я. — У тебя остается время для твоей семьи?

— Нет, — моментально отвечает он, — времени нет. К тому же мне скучно дома.

— Когда ты разговариваешь со своей женой? — расспрашиваю я дальше, потому что это интересует меня.

— Только утром, в ванной!

— А с детьми?

— Никогда.

— Никогда? — Я не могу поверить в это.

— У меня нет времени. Это делает моя жена.

— А что она еще делает?

— Играет в теннис, работает в саду, заботится о детях и собаках, еще у нас есть лошади, — он зевает, — и готовит. Готовит она превосходно.

— Вы спите вместе?

— Редко. У нас отдельные спальни. Но я не могу называть себя несчастливым, — Он задумывается, потом произносит медленно и рассудительно: — Счастливым, однако, я тоже не могу себя считать, иначе я бы не смог влюбиться в тебя.

— Чтобы влюбиться, мы слишком мало знакомы, — быстро говорю я.

— Для меня достаточно долго, — он гладит мою руку, — я еще никогда не встречался с такой женщиной, как ты. Твоя образованность, опыт, финансовая независимость — все это ставит тебя над другими. Но это опасно. Я бы мог к тебе привязаться. — Он задумчиво смотрит на меня. — Ты красивая и стройная, у тебя тело, как у молоденькой девушки, видно, что ты еще не рожала.

— По каким признакам это видно?

— По бедрам. И по животу. У тебя такое крепкое тело, и нет белых полос от беременности. К тому же ты великолепная любовница. У тебя такие сильные мускулы там внизу, ты можешь здорово сузить вход, я этого никогда не встречал. Ты это осознанно делаешь?

— Иногда. Но под конец это уже происходит автоматически.

Я умалчиваю, что с ним это происходит не автоматически. Наслаждение, которое он мне дарит, слишком слабое, и мне приходится разыгрывать театр. Когда я хочу, чтобы он заканчивал, или замечаю, что он близок к цели, я начинаю подрагивать, сокращаю мускулы и изображаю полнокровный оргазм. (Почему бы и нет? Ему это доставляет радость!)

Да, родные мои, Уинстон недурно сложен, высок, не обрезан, на крайней плоти у него белые места, как у человека, который слишком часто бывает голым на солнце. Я нахожу это довольно пикантным. И вообще он чистый, аппетитный, ухоженный. Но он продал душу прогрессу, а это не проходит бесследно.

Его украшение, правда, не сморщенное, но явно задавленное стрессами. Чтобы привести в боевую готовность, его нужно часами разогревать, гладить, целовать. Первый раз на это потребовалась целая вечность! Потом получилось немного быстрее. Но ночью он никак не хотел вставать. Ничего не поделаешь. Зато утром функционировал отлично, поднялся почти самостоятельно и работал больше часа. После обеда снова и гораздо дольше. Да, я бы добилась от него всего, чего захотела, были бы энергия и терпение. Только вопрос, хочу ли я?

Так или иначе, это был поучительный уик-энд. Уинстон — мужчина, сотканный из противоречий: с одной стороны — дикий, необузданный, властный («Я хочу первенствовать» — вот его девиз), а с другой — дружелюбный, спокойный, благодарный, нуждающийся в любви, как ребенок.

— Двадцать лет со мной уже не было такого, — растроганно говорит он. — Целый уик-энд в постели! Невероятно. Мы ничего не едим, не пьем спиртного и часами занимаемся сексом. Я и не знал, кто еще способен на такое. Я не искал тебя, Офелия, я просто нашел тебя. Это разные вещи. И вот еще что. Я боюсь разлуки. Сегодня нам очень хорошо. А завтра? Завтра будет больно. Ты — мой наркотик, любимая. Завтра у меня его не будет, и начнется «ломка». Это будет нелегко.

Уинстон улетает обратно в Лондон в воскресенье вечером. В аэропорт я его не провожаю, по его настоянию. Он боится, что нас кто-нибудь увидит вместе. Как-никак, он известный человек, и на всех предвыборных плакатах изображен как законопослушный, заботливый отец семейства.

— Я не знаю, увидимся мы еще или нет, — говорит он на прощание, — не хочу обещать того, что могу не выполнить. Но я постараюсь, любовь моя, верь мне.

Уинстон уезжает, и сразу прекращается дождь. Понедельник — солнечный день с нежно-голубым небом и маленькими белыми облачками, мечтательно плывущими над куполом Пантеона и Сакре-Кер в сторону Англии. Довольно тепло, хотя утром в воздухе впервые чувствовалось что-то осеннее.

Просыпаюсь от того, что у меня сосет под ложечкой. Взвешиваюсь — не может быть! Я вешу всего пятьдесят четыре килограмма. ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ! Еще на килограмм меньше! Не мудрено! Мы почти не ели все выходные. Завтракали, правда, каждый день, но вечером питались только соленым миндалем, случайно обнаруженном мною на кухне. Сегодня я могу есть все, что захочу. И я это сделаю. К тому же надо отпраздновать победу над Уинстоном. Допустим, обед в «Гран-Вевур»? Прекрасная идея.

Да, дорогие мои. Я и этого добилась. Заполучила мужчину из высшего общества, с самого верха, образованного и с огромным состоянием. У которого много связей и который высказывает интересные суждения. Мужчина, с которым можно поговорить, а не только спать. Сильный, не пасующий перед умной женщиной.

Скажу больше: я могла бы завладеть им целиком. Если бы это входило в мои планы, я бы заставила его уйти от жены, забыть детей и открыто признать меня! Я могла бы извлечь выгоду из своего особого дара и проникнуть через замужество в верхний эшелон британской власти.

Конечно, предстояла бы жестокая борьба. Ни один мужчина не любит разводиться (тем более в третий раз!).

Но я бы победила. Абсолютно точно. Мужчина около пятидесяти, вдруг открывающий свою сексуальность, впервые в жизни страстно любящий и обнаруживающий, что может часами, да еще раз за разом два дня подряд, — готов изменить свою жизнь.

Кроме того, я знаю кое-какие уловки, срабатывающие стопроцентно. Даже не знаю, нужно ли выдавать секрет. Ну да ладно! Мы, канадцы, не жадные. Итак: у Уинстона голова забита предвыборной борьбой. Если он в самом деле больше не позвонит (в чем я сильно сомневаюсь), я могла бы на следующей неделе полететь в Лондон, остановится в шикарном отеле и нанести ему короткий визит в банк. Увидев меня, он захочет со мной спать. Каждая новая ночь (или полночи, или вечер) все крепче будет привязывать его ко мне.