Кэролайн Кросс - Снежинка на солнце

Но нечего паниковать. Он по-прежнему крепок духом. Тверд в своих поступках. Конечно, чувственный туман обволакивает мозги, занавешивает пеленой глаза, однако нужно держаться до последнего. Господи, как? Женевьева пробралась в его сердце навсегда.

Нет. Надо сопротивляться, приказал он себе. У него все еще остаются обязательства перед братьями, перед семьей Данн и желание закончить свое дело. Разве этого не достаточно, чтобы освободиться от любовных пут? Стоит признать, Женевьева Боуен — настоящая супердевушка, просто Мата Хари, можно сказать. Однако время работает против брюнетки.

Чем дольше она остается здесь, тем глубже роет себе яму. И не нужно обманываться. Лучше поскорее развеять любовный дурман. Станет легче всем.

За окном скрипнул снег. Вернулась? Он постарался взять себя в руки и приготовился к долгой беседе. Вдруг тишину прорезал крик: «О, ради бога!..»

Слова оборвались. Раздался звук падающих поленьев. И затем — гробовое молчание.

— Женевьева!

Боуен никогда не слышала такого отчаянного вопля. Лежа на спине после падения, она пыталась восстановить дыхание и одновременно думала о Таггерте: он что, так сильно переживает за нее?

— Женевьева! Черт возьми, ответь мне! Девушка почувствовала удушье, перед глазами поплыли круги. Но наконец давящая тяжесть исчезла, и поток воздуха ворвался в легкие. Однако как же холодно. Наверное, в Сибири и то теплее. Она почувствовала себя дикобразом без колючек.

Кашляя и кряхтя, Жен перевернулась на живот, затем встала на колени, подняла руки ко рту и подышала. После этой процедуры она решила, что собирается все-таки еще пожить, а синяки и царапины ей не помеха. А вот домику совсем не повезло — внутри что-то грохнуло, задребезжали стекла.

— Женевье…

— Я здесь, — откликнулась она, стараясь говорить четко. Приободренная тем, что конечности не сломаны и не растянуты, Боуен поднялась на трясущихся ногах, нашла шапку, потерянную при падении, и стряхнула снег с нее и с куртки. — Я приду через секунду. Не беспокойся.

Не беспокоиться. Человек, прикованный наручниками к кровати, был очень взволнован. Что происходит снаружи? Завела ли девчонка генератор? Без его помощи вряд ли.

А Женевьева, боясь вернуться в дом к наверняка разгневанному Таггерту, думала о своем. Она знает этого мужчину совсем недолго и при иных обстоятельствах их знакомства, скорее всего, нашла бы его слишком крупным, слишком резким и даже грубым. Но сейчас все это не имело никакого значения. Она впервые влюбилась по-настоящему. Еще ни разу, ни к кому она не проникалась такой нежностью. Ни с кем не вела себя так страстно в постели.

Ее больше не пугали ни его своеобразная манера поведения, ни суровый взгляд зеленых глаз. И она чувствовала, что подетальными мускулами бьется благородное сердце, и понимала, что на этого человека можно положиться в трудную минуту. Да, сейчас они находились по разные стороны баррикады, но она уже точно знала: Джон Таггерт Стил никогда не причинит ей зла.

Но что происходит в избушке? Девушка поторопилась к крыльцу. Она топнула пару раз ногами, в очередной раз стряхивая снег с ботинок, и толкнула дверь.

— О господи! — Женевьева безмолвно взирала на перевернутый стул, который она оставила у кровати перед уходом, на голубые осколки тарелок, валяющиеся на полу, и на глубокие порезы на руках Таггерта.

Цепь была испачкана кровью, сталь глубоко впилась в мягкую человеческую плоть.

— Что случилось? — Женевьева бросилась в кухню, схватила чистое полотенце и поспешила к Джону. — Что ты с собой сделал?

— Я? — Он дико вращал глазами. Она прижала полотенце к ране на запястье. — Это у тебя странный вид.

— Но ведь ты истекаешь кровью.

Он, не удержавшись, выдал в ее адрес пару резких слов, за которые в каждой приличной семье заставили бы вымыть рот с мылом. А потом заявил:

— Так же, как и ты.

Она растерянно перевела взгляд на свою ладонь и действительно увидела кровь.

— О боже…

— Тихо. — Он взял у Женевьевы полотенце и прижал ткань к ее губам и подбородку, промокнул, потом исследовал раны. — Похоже, ничего страшного. Выглядит так, словно ты прикусила губу.

Она зажмурилась. Во рту вдруг защипало.

Джон снял с нее куртку, расстегнул жилет и осторожно начал ощупывать ноги и руки.

— Со мной полный порядок, — запротестовала девушка. — Никаких повреждений. Чего не скажешь о доме…

Таггерт заскрежетал зубами.

— Лучше расскажи поподробнее, что произошло с тобой? — потребовал он ответа.

— О-о… — Девушка таяла от приятного жара, разливающегося по телу после мужских прикосновений. — Представляешь, я поскользнулась. Конец шарфа зацепился за бревно в поленнице, я постаралась высвободиться и потеряла равновесие. Несколько поленьев упали на мою бедную голову. — Она засмеялась. — Перед глазами засверкали звездочки, дыхание сбилось…

Он погладил ее по волосам. И тут же девушку захлестнула невероятная нежность. Женевьева потянулась, чтобы перехватить его руку.

— Джон. — Их пальцы сплелись. — Я в порядке, правда. Не волнуйся.

Некоторое время он не двигался, затем резко притянул девушку к себе, обнял и прижался щекой к темной макушке.

Вздохнув, Боуен уткнулась ему в грудь. Вдруг он так же резко отстранил ее от себя.

— Женевьева, посмотри на меня.

Его голос звучал слишком серьезно, от чего ей стало как-то не по себе.

— Что? Что еще?

— Я решил согласиться с твоими условиями. Я позволю тебе уехать и лишь по прошествии двух-трех суток начну как бы преследовать беглянку. Ты понимаешь?

— Неужели это не сон? И я слышу это наяву, собственными ушами?

— Я сдержу обещание. — Он снова притянул девушку к себе. — Даю честное слово. Верь.

— Как же хорошо. Просто чудесно! — Довольная Женевьева пододвинулась ближе к Таггерту.

Они сидели у камина, наслаждаясь теплом и разглядывая танцующие в воздухе веселые искры. Свершилось — совсем недавно девушка расстегнула наручники и освободила своего неистового пленника.

Джон тут же взялся за дело. Завел генератор, помог убраться в доме, расчистил лестницу от снега, напилил целую гору дров. На всякий случай. А потом, избавившись от влажной одежды, парочка завернулась в одеяла и уселась у огня.

После праведных трудов мужчина выглядел полностью умиротворенным. Угомонилась и разбушевавшаяся природа. Ветер стих, небо прояснилось, и на нем появились очаровательные звездочки. Сквозь покрытые инеем окна виднелись зубчатые силуэты загадочных гор, серебряная луна над ними то появлялась, то исчезала. Будто играла.

— Да. Настоящее блаженство сидеть в тепле, в уютном доме, рядом с красивой женщиной… Здорово. — Таггерт провел по щеке рукой. — А ведь некоторое время назад я чувствовал себя просто отвратительно. Меня, здорового, крепкого мужика, приковали к кровати. Какой позор!