Ли Майклс - В День святого Валентина

— Но мы чувствуем себя такими ненужными, сэр. Мы как раз хотели поговорить с вами об этом.

Коннор задумался. Тишина затянулась, и Сандра не выдержала:

— Мне очень жаль, но квартира у нас небольшая, и у нас есть уже миссис Огден. Там и комнат для вас нет, только спальня с ванной.

Тут Коннор перебил ее:

— На самом деле мы собираемся в скором времени купить дом. Нам понадобится больше места, когда родится ребенок.

— Ребенок? Какая новость! Пойду скажу миссис Хартфорд. — Улыбка сошла с лица старого слуги. — Жаль только, что графиня не дожила…

Как только он скрылся на кухне, Сандра не смогла удержаться от гневной тирады:

— Тебе обязательно было сообщать ему о ребенке?

— О ребенке? Но ведь этого долго в секрете не удержишь. А нам действительно может понадобиться больше места.

— Ну да! Давай еще используем Марс, чего зря простаивает? — Взглянув на нахмурившегося Коннора, Сандра сдержала смех. — Следовало сначала поставить меня в известность, а потом уже докладывать дворецкому.

— Ты, конечно, права, но эта идея пришла мне в голову только что. Впрочем, раз уж ты ее поддерживаешь…

Миссис Хартфорд на всех парах влетела в комнату с радостным воплем:

— Как я рада за вас! Ребенок… А еще Хартфорд мне сказал, что мы скоро переедем в Денвер.

Сандра покачала головой и принялась за кофе. Не бороться же со всеми сразу, по крайней мере не сейчас, когда она едва не валилась с ног от усталости.

— Думаю, мне надо поспать, — решила она, отодвинув чашку.

— Вам надо беречь себя, — участливо вставила миссис Хартфорд. Уходя, Сандра еще слышала, как пожилая дама восторженно восклицала: — Вы, наверно, сначала хотите мальчика, мистер Вэллес, полагаю, все мужчины хотят первым ребенком наследника.

— Вы правы, — произнес Коннор. Голос его был сонный и мечтательный.

Разумеется, подумала Сандра, первым мальчика, вторым мальчика, всегда мальчика. А что, если родится девочка, что ты тогда скажешь, Коннор?

Комната для гостей со времени их последнего приезда изменилась, две когда-то отдельные кровати приобрели вид огромного двуспального чудовища. Сандра собиралась было сказать Хартфорду, чтобы переделал все как было, но подумала, что старику это не под силу.

Кроме того, если она ляжет спать в комнате графини и оставит Коннора в комнате для гостей, то сообщит всему миру, что лодка их совместного счастья благополучно дала течь, чего она вовсе не хотела, особенно теперь, когда Хартфорды узнали о ребенке.

А в чем, собственно говоря, дело? Пару месяцев назад кровати стояли в разных углах комнаты, и это не помешало им совершить роковую ошибку.

Самую большую ошибку в ее жизни и в жизни их обоих.

— А вот и дом Луиджи, — обрадованно произнесла Сандра, — скажите на милость, номер дома у тебя на этот раз записан правильно.

Машина, взятая напрокат, с трудом тащилась по подъездной дорожке и словно нехотя остановилась у гаража.

— И это ты называешь домом?

— Мягко говоря, да.

Коннор искоса взглянул на Сандру и не удержался от ядовитого замечания:

— Что? Так неискоренима философия графини?

— А ты удивлен?

— Да, от Луиджи я, конечно, не ожидал такой скромности. Виллу в античном стиле я еще мог бы себе представить, но минарет на крыше — нет, к этому я не был готов.

Сандра заглянула в записную книжку и спросила с надеждой:

— А Луиджи не мог ошибиться, давая тебе адрес?

— Нет, я пока еще и пишу, и читаю слева направо.

— Ну а меня это вовсе не удивляет. Гарольд Хендерсон вполне мог придумать такое.

— Гарольд Хендерсон — кто это?

— Луиджи. — Сандра бросила на Коннора недоверчивый взгляд. Он сидел в машине, удивленно уставившись на строение, руки безвольно лежали на руле. Неровный свет фонаря заострил черты его лица. — Мой отец тебе ничего не рассказывал о нем? Он такой же итальянец, как пицца.

— Пицца? Разве она не была придумана в Чикаго?

— А может, в Нью-Йорке. Но уж точно не в Риме. Луиджи появился на свет в Бронксе. Не верится, что мой отец тебе об этом не говорил.

— Возможно, Сайлас оберегал репутацию компании, — задумчиво ответил Коннор. — Кстати, ты заметила, что называешь Сайласа не иначе как «мой отец»?

— В самом деле? — Реплика была вежливой, но тон холодным.

— Да, это интересно. Я никогда не слышал, чтобы ты говорила «папа» или даже «отец».

Она сделала большие глаза и старательно изобразила удивление:

— Как насчет «папульки»?

— Не старайся увильнуть. Ты сама знаешь, что именно я имею в виду.

— Ты ведь знал моего отца, так что тебе не составило труда самому обо всем догадаться.

Она захлопнула блокнот и протянула ему:

— Возьми, а то наверняка где-нибудь забудешь.

— И Кэрол будет в ужасе, если ей придется начать все сначала?.. — усмехнулся он.

Его рука коснулась ее кисти, и по телу Сандры пробежала дрожь… К счастью, Коннор, кажется, ничего не заметил, только уселся поглубже в кресло и нахмурился.

— В конце концов, давай предпримем какие-то действия! — проворчал он.

— Так! Сейчас разговариваем с Луиджи. А если не получится, можно поехать в «Эмилио» пообедать.

— Что это за «Эмилио»?

— Небольшой ресторанчик вниз по побережью. Ужасное местечко, но великолепная кухня. Мы с крестной туда часто ездили.

— У графини был неплохой вкус. — В его голосе слышалось восхищение.

Сандра чуть не поперхнулась от волнения.

— И я всегда так думала. Знаешь, многие считали, что она сноб, но она была истинной дамой. Она бы и глазом не моргнула, увидев минарет Луиджи.

— А теперь нам предстоит большое испытание.

И Коннор помог Сандре выйти из машины. Луиджи встречал их в холле.

Сандра, державшая Коннора под руку, почувствовала, как напряглись его мышцы. Она была уверена, что это, не нервная дрожь, Коннор просто трясся от смеха. Надо признать, один только вид Луиджи стоил многого. Блестящие золотые обои — Сандра была уверена, что это тонкие листы золота, — отражали свет десятков ламп, сделанных в виде небольших фонарей, и придавали волосам Луиджи цвет отполированного янтаря. Его золотые одежды, достойные голливудской звезды, представляли собой нечто среднее между римской тогой и одеянием арабского шейха. Он церемонно поклонился им вместо приветствия. Взгляд черных глаз-бусинок скользнул по Коннору и с одобрением остановился на Сандре.

— Дорогая, — произнес он, — ты до неприличия хороша. Сайлас был прав, когда сказал мне однажды, что ты станешь красавицей.

— И, конечно, добавил, что это произойдет лишь благодаря постоянному употреблению косметики «Шервуд»?

— Разумеется. Наш Сайлас гордился своей продукцией. А с вами мы, кажется, еще не встречались, Коннор, не так ли? Как я рад, что вы сделали над собой усилие и выбрались сюда на недельку.