Инга Берристер - Традиция предков

— Получили, — отрешенно ответила она. — Но вашу размашистую закорючку после «н» приняли за букву «а», и получилось — Симона.

— Симона? — Он в изумлении посмотрел на нее.

— Мы думали, что вы — девушка, — произнесла Бетти с каким-то ожесточением и, спохватившись, представилась: — Меня зовут Элизабет. Можно Бетти.

— Ну а сейчас? — насмешливо спросил он, видимо находя ситуацию забавной. — Я всегда знал, что мой почерк оставляет желать лучшего, но в такие двусмысленные ситуации я еще по его милости не попадал. — Итак, — продолжил гость, — вы думали, что я девушка, но, как видите, ошиблись. А разве это важно?

Важно?! Бетти не знала, что и ответить.

— Вообще-то, да, — сказала она как можно спокойнее. — Понимаете, в этом доме мы больше не живем. Мы не знали, что вы собираетесь приехать, а когда получили ваше письмо, то было уже поздно писать ответ и объяснять, какое неудачное время вы выбрали для визита…

— Что значит «не живем»? Вы-то живете тут, разве не так? — перебил Симон.

Гость стал действовать Бетти на нервы. Он молча прошел в кухню и остановился у плиты. Небольшой портфель, который Симон принес с собой, все еще лежал на полу, мокрый от растаявшего снега.

— Остальной багаж я оставил в машине. Как долго может продолжаться метель?

— Не знаю, — сухо ответила Бетти.

Она редко испытывала такую сильную неприязнь к людям, какую чувствовала сейчас к этому мужчине, хотя никакого повода как будто не было. Что же в этом самоуверенном красавце заставило ее ощущать неловкость и внутреннее беспокойство? Бетти видела себя загнанной мышкой, убегающей от огромного кота, и не хотела, чтобы этот человек вторгался в ее мир и, более того, — находился с ней рядом.

— Мм… Ну хорошо, кто-то все-таки должен знать. А где все остальные?

— Их тут нет, — мрачно ответила Бетти и со злорадством заметила, как гость изменился в лице.

В кухне царила напряженная тишина, прерываемая лишь тихим посапыванием стоящего на плите чайника.

— Давайте все-таки разберемся, — первым прервал молчание Симон. — Ваша семья живет в другом месте. Решив, что в гости приедет девушка, родители отправили вас сюда — встретить меня и развлекать до тех пор, пока я не уберусь в Денвер.

— Я этого не говорила, — холодно возразила Бетти.

— К чему слова? Все написано на вашем лице.

— А, понимаю. Вам достаточно одного взгляда на человека, и вы уже знаете, о чем он думает, так что ли? — съязвила Бетти и ужаснулась: какого черта она позволяет себя провоцировать? Она призвала на помощь всю свою выдержку и уже более спокойно сказала: — Это решение показалось нам наиболее разумным. Если бы мы знали, что вы…

— Да, понимаю. Ничто бы не заставило вас приехать сюда, знай вы, что вам предстоит провести несколько дней наедине с мужчиной. Черт, а я-то думал, что американские женщины поголовно эмансипировались. Позвольте заметить, мисс, что у нас в Аргентине не кто иной, как мужчина, должен остерегаться женщин, особенно если у него водятся деньжата.

— Неужели? — с преувеличенным удивлением откликнулась Бетти, стараясь не смотреть на него. — Полагаю, вы испытали это на собственной шкуре.

Симон одарил ее таким холодным взглядом, что девушка поежилась. Воцарилось тягостное молчание. Несомненно, она была в шоке от метаморфозы родственницы в родственника и поэтому, к своему стыду, вела себя безрассудно, чего ранее за ней не водилось.

— Что ж, если следовать поговорке: «Скажи мне, кто твой друг…»

— «И я скажу тебе, кто — ты», — нехотя закончила Бетти, потупившись.

Она не привыкла к общению с людьми, которые подавляли окружающих своим могучим ростом и шириною плеч и откровенно излучали вызывающую сексуальность.

Чайник закипел, и девушка машинально схватила его, забыв про горячую металлическую ручку. И конечно, обожглась.

В следующее мгновение гость оказался рядом и сунул покрасневшую с внутренней стороны кисть Бетти в ведро с холодной водой. Бетти попыталась собраться с духом и силами, но не смогла: себя было жалко до слез.

Ростом Бог никого из Бенсонов не обидел, но Симон оказался выше Бетти по крайней мере на голову. Сердце девушки вдруг затрепетало оттого, что этот мужчина заставил ее почувствовать себя хрупкой и уязвимой. А может, виновата боль, которую она испытывала в этот момент?

— У вас есть что-нибудь, чем можно забинтовать руку? — отрывисто спросил он.

Бетти кивнула.

— Наверху, в спальне, есть аптечка. Я все сделаю сама, так будет быстрее, потому что вы можете не найти. Я же не при смерти. Подумаешь, всего лишь маленький ожог.

Оказавшись наверху, она с трудом отказалась от трусливого побуждения закрыться в спальне и больше не спускаться. Взглянув на кровать, Бетти чертыхнулась про себя. Гостю, конечно, придется спать внизу. Но на чем?

Спустившись, Бетти застала Симона разливающим кофе. Он протянул чашку, которую девушка с признательностью взяла.

— Итак, как долго, по-вашему, мы пробудем здесь вдвоем? — поинтересовался он.

— Предполагалось, что три дня, но я не знаю, когда растает снег. Тогда мой брат Ллойд сможет проехать к нам на джипе.

— А раньше не получится? Элизабет отрицательно покачала головой.

— Исключено. А вот дольше, чем на три дня, мы здесь застрять вполне можем.

Уловив в ее тоне беспокойство, Симон вопросительно поднял бровь.

— Болит рука?

— Нет, — отрезала Бетти, давая понять, что ей надоели вопросы.

— Ну и слава Богу. А в чем же тогда дело? — игнорируя ее нежелание поддерживать разговор, не унимался гость. — За непродолжительное время нашего знакомства вам удалось доходчиво объяснить, что вы обо мне думаете. Вот если бы вы показали мне, где я могу лечь спать… — Он заметил, как окаменело лицо Бетти. — Господи, а теперь-то что?

Девушка глухо произнесла:

— Здесь только одна спальня, с одной кроватью. Понимаете, родители вывезли почти всю мебель.

Бетти заметила легкое смущение, промелькнувшее на лице Симона, и неожиданно для себя обнаружила скромного ранимого человека, скрывавшегося под маской развязного и легкомысленного типа. Гипнотизирующий взгляд черных глаз, устремленный на нее, заставил девушку покраснеть.

— Что значит «одна кровать»?

— То, что я сказала, — буркнула Элизабет. — Старинная кровать, принадлежавшая моим предкам. Она оказалась такой громоздкой, что родители решили оставить ее здесь. Я привезла с собой постельное белье, но только один комплект.

Возникла мучительная пауза.

— Понимаю, — наконец тихо произнес Симон. — Вы хотите сказать, ваша мама сочла возможным, чтобы вы разделили ложе с вашей родственницей.

— Мама растерялась, получив письмо, — стала оправдываться Бетти. — Не знала, что делать. Не было времени, чтобы связаться с вами и все объяснить.