Инга Берристер - Самый яркий свет

— Ты не хочешь меня, — упрекала она его сквозь слезы.

В ответ Сэм взял ее руку и приложил к тому месту, которое недвусмысленно давало девушке понять, как она не права. А когда она покраснела и отвела взгляд, Сэм рассмеялся, потом вздохнул и отвел ее руку со словами:

— Понимаешь, все так быстро, и ты…

— Только не говори, что я слишком молода, — с горячностью перебила она. — Мне уже двадцать. Почти…

— А мне двадцать шесть… Почти.

— Всего-то шесть лет разницы! — воскликнула Эбби, не желая уступать.

— Ты девушка, — упрямо возражал Сэм. — Строишь воздушные замки, а я…

— Так научи меня, — не отставала Эбби. — Вот возьми и научи меня…

Сэм закрыл глаза, обнял ее и шепнул:

— Не надо меня соблазнять.

У него дрожал голос, и Эбби не сразу, но поняла, что это от некой гремучей смеси чувств. И у нее сладко замерло сердце.

Впервые Сэм поцеловал ее во время их второго свидания. Случайно Эбби обмолвилась, что хотела бы посмотреть «Сон в летнюю ночь», которую традиционно ставили в театре «Глобус». Нет, Боже упаси, она ни на что не намекала и, естественно, не ожидала от Сэма приглашения. Рецензии на спектакль были самые положительные, и Эбби лелеяла надежду, что родители сделают ей драгоценный подарок.

Когда же Сэм позвонил и сказал, что у него есть два билета, а потом спросил, не хочет ли она пойти с ним, у Эбби захватило дух от счастья и помутилось в голове оттого, что она опять его увидит.

Сэм приехал за ней, одетый в смокинг, и Эбби охнула от изумления, оценив его элегантность и мужскую привлекательность.

— Я подумал, что после спектакля мы могли бы где-нибудь поужинать, — предложил он Эбби, обращаясь одновременно и к ее родителям тоже.

Эбби видела, как просияла мать, а отец, чуть волнуясь, сказал, что доверяет Сэму свою бесценную дочь, но дома она должна быть не позже полуночи.

В тот год в большой моде были платья с пышной юбкой и их носили везде — от самого последнего паба до роскошного особняка. У Эбби тоже было такое зеленое, под цвет глаз, платье, которое она еще ни разу не надевала, великолепно оттенявшее ее прозрачную кожу и светлые волосы. По крайней мере, так уверяли продавщицы в магазине.

Прелестный шарф из белого шелка, за которым мать кинулась наверх, придал платью более элегантный вид. Эбби вспомнила, как мучительно покраснела под взглядом Сэма, как будто он видел ее насквозь, не говоря уж о преграде в виде тонкой материи. Она вспыхнула, словно и впрямь была обнаженной До Стратфорда-он-Эйвон было час езды, и первую половину пути Эбби молчала, слишком взволнованная близостью Сэма, чтобы начинать разговор.

Потом ей удалось немного расслабиться, и она стала щебетать, какой замечательный выдался день. Сэм отвечал, что да, день чудесный и остаток недели обещает быть таким же.

Неожиданно он спросил:

— Ты любишь загорать?

— Да.

И тотчас объяснила, что из-за чувствительной кожи приходится быть очень осторожной. Даже посетовала, что ей ни за что не добиться такого же замечательного загара, как у других девушек.

Как раз в это время ни сзади, ни впереди не оказалось машин, и Сэм, повернувшись, внимательно посмотрел на Эбби, прежде чем снизить скорость и провести ладонью по ее руке. Она затрепетала от этого прикосновения, а уж когда он взял ее за запястье, поднес ладонь к губам и страстно поцеловал, сердце у девушки забилось как бешеное, словно готово было выскочить из груди.

— У тебя идеальная кожа. И ты вся идеальная, — хрипло проговорил он, остановив взгляд на ее груди.

Эбби представила, как его голова склоняется над ее обнаженными грудями, и Сэм берет в рот сначала один сосок, потом другой…

Она отвернулась, опасаясь, что глаза выдадут ее нескромные фантазии.

Сильная тяга к Сэму внушала Эбби некоторую растерянность. По обоюдному соглашению она и Ллойд оставались только друзьями и ничего другого для себя не хотели. Продолжая бывать с ним на вечеринках и в кафе, Эбби твердо уверилась, что, симпатизируя Ллойду, приняла правильное решение избегать интимной близости, ибо это не привело бы ни к чему хорошему.

Совсем иначе она относилась к Сэму. Ничего похожего до сих пор в жизни Эбби не было. Ей становилось страшно при мысли, что она влюбилась. А иначе как объяснить это неожиданное и всепоглощающее влечение?

Летний вечер был на диво хорош. Воздух, насыщенный пряным ароматом цветов, кружил голову. Не оставшись равнодушной к женским взглядам, которые Сэм привлекал к себе, Эбби ощущала гордость, что из всех он выбрал именно ее, и страх: не дай Бог, другая женщина захочет увести его. В конце концов, Сэм и в самом деле очень красив — высокий, широкоплечий, по-спортивному подтянутый, с густыми черными волосами и удивительными голубыми глазами, которые то смеялись, то пытались сказать нечто, приводившее девушку в трепет.

Обнаружив, что Сэм абонировал ложу, Эбби взглянула на него с изумлением, но не без удовольствия.

— Я заказал шампанское, — шепнул Сэм, когда капельдинер провел их на места. — Надеюсь, ты любишь…

— Люблю, — подтвердила Эбби, не желая признаться, что пила шампанское раза три в жизни.

Во-первых, это было дорогое удовольствие, во-вторых, она не находила в этом ничего приятного. Но Эбби скорее умерла бы, чем призналась Сэму, что шампанское, которое он велел принести, слишком сухое на ее дилетантский вкус и уже ударило в голову.

Во время антракта Сэм спросил, нравится ли спектакль, а потом вдруг ни с того ни с сего заявил:

— Не надо было это делать. Ты же понимаешь, правда?

Но Эбби ничего не понимала, пока он не объяснил:

— Тебе не надо было входить в мою жизнь, по крайней мере, пока не надо… Слишком рано… Я еще не готов, хотя, кто знает, когда ты готов, а когда не готов… Ты еще совсем ребенок, — простонал он, забирая бокал из ее трясущейся руки и обнимая Эбби. — Меньше всего на свете мне хотелось влюбляться в тебя и менять мою жизнь. Ведь я все так отлично спланировал, — продолжал он, Ласково касаясь ее губ своими губами.

Эти мимолетные поцелуи зажигали огонь в ее жилах, но Эбби не могла не чувствовать, как напряжен Сэм и как трудно ему держаться в рамках.

— Прости. Прости, — шептал он, попеременно целуя то одну, то другую ее руку. — Но ты сама виновата в том, что со мной происходит… Я всегда считал себя здравомыслящим и уравновешенным, слишком осторожным, чтобы попасть… Не знаю, благодарить тебя или ругать.

— Ты не можешь любить меня, — трепеща, возразила Эбби, но взгляд выдал ее чувства, и по глазам Сэма она догадалась, что он все понял.

— Не могу, конечно… Или могу?.. — в смятении спросил он то ли себя, то ли ее. — В конце концов, я почти не знаю тебя… а ты почти не знаешь меня, и мы еще ни разу не были с тобой в постели… Конечно, я не могу любить…