Луиза Бэгшоу - Фабрика грез

Но возбуждение не длится вечно, и, когда самолет, пробежав по взлетной полосе, взмыл в ясное голубое небо над Индийским океаном, Элеонор Маршалл оказалась снова лицом к лицу со всеми проблемами.

Том Голдман позвонил в восемь вечера накануне, то есть в восемь утра по лос-анджелесскому времени. Самой горячей новостью была Роксана Феликс. Итак, ее карьера оказалась похороненной в считанные часы. Он не преувеличивал. Элеонор нажала кнопки дистанционного управление, и канал Си-эн-эн вывалил на нее все новости.

— На рынке считают, что скандал с Роксаной убьет наш фильм, — сказал Голдман; голос его был суровым и напряженным.

— А что происходит с акциями?

Голдман едко засмеялся:

— Шутишь? Что происходит с акциями. Они опускаются. Вниз. И быстрее, чем обвал в горах. Когда такая скорость падения, прекращают торги, прежде чем дело дойдет до нуля.

— О Боже, — пробормотала Элеонор. — У меня примерно два миллиона долларов в акциях.

— Ну что ж, теперь у тебя осталось около сорока тысяч.

Если тебя это как-то успокоит, знай: у меня акций гораздо больше. Хочешь, позвоню твоему брокеру и дам ему твой телефон? Может, он еще что-то спасет?

— Нет, спасибо. Два миллиона долларов. Как дым! Я же президент, и я не хочу, чтобы все видели, как я сбрасываю акции своей собственной компании.

На другой стороне мира Том Голдман улыбнулся, почувствовав к ней очень сильный прилив нежности.

— Знаешь, я сказал точно так же.

— Конечно, ведь великие умы мыслят одинаково, — ответила Элеонор.

— А дураки редко отличаются друг от друга.

Она хихикнула:

— Да, ты понял меня. Слушай, держи трубку, не клади.

О'кей? В ту же секунду, как я узнаю, что случилось с Заком и Меган, я вернусь. Мы что-нибудь придумаем.

— Ты надеешься? — Голос Тома звучал скептически. — Я позвонил тебе рассказать, что происходит, Элеонор. Не думаю, что застанешь меня здесь, когда вернешься. У меня шестнадцать посланий от членов правления, я не уверен, что они хотят поговорить со мной о погоде.

— Ни в коем случае. Том. Ты никуда не поедешь. Они не могут уволить тебя за то, что натворила Роксана Феликс.

А если попытаются, просто назови им тот же номер телефона, что я дала тебе раньше. Позвони своему личному адвокату и проверь контракт. Скажи им, что ты потащишь правление в суд. Я уверена, сейчас они не захотят скандала.

Том помолчал.

— Возможно, ты права.

— Да конечно, права. Ты сам, будь у тебя время, додумался бы до этого, — сказала Элеонор. — Объяви всем, чтобы не трогали свои акции. А если цена еще упадет, то вообще нет смысла их продавать, так ведь?

— Совершенно верно. Может, нам взглянуть на это с другой стороны? Мы сейчас в такой точке падения, откуда нет пути никуда, кроме как вверх?

— Вот теперь я узнаю Тома Голдмана, — сказала Элеонор.

Она опустила глаза и обратила внимание, что держит руки на животе, как бы оберегая его. Она не сомневалась, что скажет Тому правду о его ребенке, когда вернется домой. Интересно, что он ответит? И надо ли говорить об этом Полу? Что лучше для ее ребенка? Господи, как все закрутилось вокруг нее! Элеонор вдруг показалось, что ее подхватил бурный поток и потащил, а ей надо грести против течения, напрягая все силы, не поддаваясь очередному новому несчастью. Дитя, росшее в ней, давало силу, помогало постичь то, что на самом деле важно. У нее могли отнять репутацию, работу, здоровье. Но его они отнять не могли. И она собиралась бороться, как тигрица, прежде чем у нее вообще что-то отберут.

— Есть еще кое-что, о чем ты не подумал, — добавила она. — Сейчас, когда акции упали ниже некуда, Джейку Келлеру больше нечем угрожать тебе. Так что ты можешь его спокойно уволить сегодня утром.

— А ты не хочешь, чтобы я дождался твоего возвращения?

— Нет, — сказала Элеонор. — Сэм Кендрик уже уволил Дэвида Таубера. Я думаю, тебе стоит последовать его примеру. Никаких вознаграждений или компенсаций. И придай этому как можно больший резонанс. Унизь сукина сына.

— Понял, — сказал Голдман и повесил трубку.

Итак, теперь она возвращается. Обратно в компанию, которая в полном кризисе, а средства массовой информации совершенно обезумели из-за скандала с главной героиней их фильма и…

— Где, черт побери, ты пропадала?

Пол стоял в дверях спальни, уперев руки в бока и сердито глядя на нее. На нем был темно-синий костюм, и он благоухал лосьоном после бритья. В глаза бросался яркий галстук и идеальный пробор. Элеонор ненавидела в нем это — прямо настоящий павлин. Пол казался слишком изнеженно-аккуратным. Том Голдман никогда бы не оделся столь безвкусно.

— Пол, ты прекрасно знаешь, где я была. Я звонила тебе в офис и оставила сообщение.

— Ты пролетела полмира, чтобы участвовать в каких-то спасательных работах, — сердито ответил он. — Что ты о себе воображаешь? Что ты Рембо?

— Не говори глупостей, Пол. Двое наших людей пропали и были в опасности.

— Значит, для этого именно тебе понадобилось туда лететь.

Элеонор слишком устала.

— Да, надо было. И я слетала. Потому что эту часть работы я никому не могу перепоручить. А сейчас, если позволишь, я хочу лечь спать. Я совершенно вымоталась.

Пол не шелохнулся.

— Ты соображаешь? Ты пропустила тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый день! Дни нашего цикла! — с яростью воскликнул он. — В эти дни ты обязана быть здесь.

Она прикусила губу, чтобы не закричать и не вывалить ему всю правду. Если ему и предстоит об этом узнать, то не так. Не во время ссоры.

— Слушай, я обязана была попытаться спасти жизнь Зака и Меган, — сказала она как можно спокойнее. — Давай поговорим позже, о'кей? Сейчас не слишком подходящее время. Я на самом деле валюсь с ног. Я устала.

— Это я устал! — раздраженно завопил Пол. — Устал от того, как легкомысленно ты относишься к браку. А ты слышала о Роксане Феликс?

— Да, я…

Но он продолжал кричать:

— Ты понимаешь, сколько и чего мне приходится выслушивать у себя на работе? Эти насмешки наших аналитиков! Люди умолкают, когда я прохожу мимо. Разве ты никогда не проверяешь людей, нанимая на работу?

— Но она не нанята на работу. Она актриса, — сказала Элеонор, стараясь держать себя в руках. —» Артемис» — это студия, а не Федеральное правительство. Мы не обязаны звонить в ФБР.

— «Артемис» была студией, если ты это имеешь в виду. — В голосе мужа Элеонор отметила неожиданную нотку удовлетворения. — Акции упали. Почти до нуля, им почти конец, Элеонор. Ты потеряла миллионы.

Элеонор обратила внимания на «ты».

— Ну что ж, меня по крайней мере есть кому кормить. У меня есть ты, — саркастически заметила Элеонор.

— Не время шутить! — Пол Халфин кричал. Он побагровел от негодования. — Пока ты играешь в свои игры на проклятом тропическом острове, твоя студия рушится! Твои акции превращаются в пыль! Бьюсь об заклад, ты даже не попыталась освободиться от них! Ты совершенно не заботишься о нашей репутации!