Айрис Джоансен - Дыхание пустыни (Наказание любовью)

– Зато я хочу. А ты почему не хочешь?

– Потому что он – не самая приятная тема для разговоров.

– Воспоминания о нем тебя беспокоят?

Она отодвинула стул от шахматного столика и встала.

– Конечно, нет. Он уже давно не преследует меня в моих снах. Я определилась со своими эмоциями в его адрес.

– А что было раньше? Ты его ненавидела?

– Дэймон… – Ее руки медленно сжались в кулаки. – Да, я его ненавидела.

– Почему?

– Потому что он подавлял меня. Потому что ему доставляло удовольствие делать из меня бездумного робота, без единой собственной мысли в голове. С раннего детства и до того момента, когда я оставила родительский дом, я не могу вспомнить ни одного дня, который он не испортил бы своим мелким тиранством.

Дэймон пристально посмотрел на нее.

– А твоя мать?

– А что моя мать? Она позволяла ему лепить из себя все, что угодно, – Кори поморщилась. – Я вообще не помню, чтобы она хоть раз ему возразила. Он превратил ее в тряпку еще до моего рождения.

– Она не боролась за тебя?

– Она не могла бороться даже за себя. Это была не женщина, а тихая перепуганная мышь. Не знаю, возможно, ей это даже нравилось. После смерти отца она быстренько вышла замуж за другого домашнего цезаря, который крепко держит ее на привязи.

– Ты на нее за это злишься?

– Нет. – Встретив его взгляд, она устало пожала плечами. – Я даже пыталась любить ее когда была маленькая. Но там нечего было любить. Она была как тень. Его тень. – Кори с некоторым усилием заставила себя улыбнуться. – Теперь ты удовлетворен? В жизни не встречала столь любопытного мужчину. Ты задал мне столько вопросов за последнее время, что должен знать меня всю, снизу доверху.

В его глазах вспыхнули озорные огоньки.

– Снизу? Прости, но здесь явно какая-то путаница. Снизу мы начинали, а…

– Я прекрасно помню, как мы начинали, – быстро вмешалась Кори. Она не хотела, чтобы ей сейчас напоминали о тех далеких днях их сексуального пиршества. Слишком остро она все ощущала сейчас, слишком живо вставали в ее памяти образы удовольствия, которые она предпочла бы держать под контролем. – Я устала играть в шахматы. Пойду поищу Селима и узнаю, прибыли с вертолетом книжки-раскраски для Майкла или нет.

– Прибыли. Я отвез их на виллу сегодня утром. – Дэймон встал, не сводя с нее печального взгляда. – Почему ты убегаешь?

– Никуда я не убегаю. Просто сейчас у меня нет настроения играть в шахматы. Он нахмурился.

– Ты пытаешься незаметно ускользнуть от меня. Думаешь, я этого не замечаю? Я уже изучил тебя. Кори.

– Пора бы, – нервно рассмеялась она. – Ты задал достаточно вопросов.

– Ты не обязана была отвечать на них.

– Раньше мне было все равно. Просто… – Она не закончила фразу и замолчала.

– Просто я стал подбираться слишком близко? – закончил за нее Дэймон. – А этого ты не позволяешь никому, правда, Кори?

– Каждый имеет право на частную жизнь. Я же не подвергаю тебя допросам.

– Да пожалуйста! Я готов ответить на любой из твоих вопросов.

– Дело не в этом.

– Дело в том, что ты позволила мне подойти к этой черте и не дальше? Правильно?

Господи, невинная беседа превращается едва ли не в скандал, а этого ей совсем не хотелось. Эти три недели с Дэймоном были такими теплыми и удивительно мирными, что ей захотелось, чтобы так продолжалось вечно. Она обнаружила в нем удивительное сочетание импульсивности, заносчивости и мальчишеского задора. Он то пробуждал в ней материнский инстинкт, совсем как Майкл, то вдруг в нем проглядывал взрослый, умудренный опытом человек, которого она видела в пустынном лагере. Но за все эти три недели он ни разу не проявил в себе того чувственного мужчину, который был способен захлестнуть ее в шторме страсти. Она не ожидала, что Дэймон может быть столь приятен в общении или изысканно-вежлив. Последние дни почти возродили в ней надежду на то, что он смягчится и позволит ей забрать Майкла из Кашмеры. Она глубоко вздохнула.

– Я не хочу ссориться с тобой, Дэймон.

– А что, ссора – это для тебя слишком интимное дело? – с горечью спросил он. – Может быть, ты боишься, что я вторгнусь и разрушу твой драгоценный внутренний мир?

– Чего ты так разозлился? – спросила Кори в очевидном недоумении.

– Я злюсь, потому что ты снова убегаешь от меня. А я уже было подумал… – На его лице, как в зеркале, можно было увидеть ярость, отчаяние я разочарование. – Ладно, неважно. Наверное, я недостаточно терпелив.

– Это я заметила. – Впервые за три недели Кори почувствовала тревогу. Дэймон вел себя весьма странно. Это был не тот компанейский парень, которого она узнала здесь, в Кашмере. Это был тот Дэймон, с которым она познакомилась вначале, в Нью-Йорке. Взрывной, аристократичный и опасно переменчивый – человек, от которого можно было ожидать чего угодно. – Но иногда приходится подождать, пока человек не созреет сам для принятия решения.

– Да? – довольно раскованно улыбнулся он. – Я всегда предпочитал инициативу ожиданию. – Он стал к ней вполоборота. – Ты не откажешься пообедать со мной сегодня вечером?

– Я собиралась провести вечер на вилле, с Майклом.

– А ты измени свои планы. – Его улыбка стала шире и нежнее. – Пожалуйста.

Несказанная теплота затопила все ее тело золотисто-медовым приливом.

– Ну как я могу отказать? Не каждый день сам Бардоно говорит "пожалуйста".

– Не каждый день Бардоно так хочет добиться своего. – Он повернулся, чтобы уйти. –Я пойду и организую все, что понадобится.

– Организуешь? Мы что, куда-то едем? Мы будем обедать не во дворце?

Он покачал головой.

– Не сегодня. Я придумал нечто необыкновенное.

И прежде, чем она успела что-то ответить, он повернулся и вышел из библиотеки.

– Боже мой, это действительно нечто необыкновенное, – засмеялась Кори, привстав в джипе, чтобы получше рассмотреть одинокую палатку в черно-серую полоску, казавшуюся почти игрушечной в окружении десятков золотых песчаных дюн. – И не похоже ни на что на свете. – Она вышла из джипа и с сомнением посмотрела на свое вечернее платье из зеленого шифона. – С одеждой я явно перестаралась. Мне надо было бы надеть одно из тех платьев, которые я видела в том поселении. Как ты думаешь, какой цвет был бы для меня подобающим? Я отказываюсь одеваться в синее, но белый или пурпурный тоже не для меня.

Она прошла к палатке. Ее туфли на высоких каблуках проваливались в песок при каждом шаге.

– Кстати, тебе надо было бы издать закон, запрещающий этот дурацкий обычай с платьями разных цветов. Это все равно что клеймо…

– Но для мужчин так гораздо проще. – Глаза Дэймона хитро заблестели. – Они точно знают, кто свободен, а кого нужно оставить в покое. Если бы ваше западное общество обозначило границы так же отчетливо, недопонимания было бы гораздо меньше. – Он приподнял полог палатки и отвел глаза в сторону.