Шона Делакорт - Аукцион холостяков

— Если вам так трудно произносить “миссис”, зовите меня Кэтрин.

Он поднял голову и оценивающе взглянул на нее.

— Или Кэт — так ведь вас называют газеты?

— Если это доставит вам удовольствие, пожалуйста.

— Так вот я о чем, Кэт, — он игриво улыбнулся ей, — не смахивает ли все это на неприкрытую половую дискриминацию?.. И даже проституцию? Вы ведь хотите, чтобы я продал себя как товар той, которая даст наивысшую цену. Не будет ли все это воплощением того, с чем вы, феминисты, столь яростно боретесь? — Карандашные линии на бумаге начали явно складываться в подобие портрета Кэтрин Фэрчайлд.

Она никак не отреагировала на выпад, и Скотту едва удалось скрыть разочарование.

— Совсем нет. Мы вовсе не предполагаем и не ставим условием, чтобы в программу вечера входил интим. Я уверена, что и приглашенные женщины не рассчитывают на.., вашу благосклонность, скажем так. Все же это благотворительная акция, и к тому же с такой благородной целью.

Скотт уловил на лице собеседницы выражение стойкой решимости. Похоже на то, что она всерьез воспринимает свою роль. Пожалуй, положением детей в трудных семьях эта леди искренне озабочена и даже воспринимает свои хлопоты как миссию.

Пока Кэтрин говорила, спокойная и уверенная, Скотт внимательно ее рассматривал. Она сидела, положив ногу на ногу, край юбки чуть приоткрывал колени. Костюм ее, разумеется, стоил баснословных денег, возможно, был сшит на заказ, но Кэтрин и носила его умело, хотя смотрелась бы в любой одежде. Она явно была темпераментна, но не позволяла себе провоцирующих слов или жестов: деловая женщина — и только. Руки небрежно лежали на коленях, длинные накрашенные ногти говорили о том, что с физическим трудом она незнакома.

— Если вас беспокоит, что дамы могут счесть свои деньги выброшенными на ветер, то уверяю вас: ни одной из них это не нанесет финансового урона. Видите ли, — ее губы раздвинулись в лучезарной улыбке, — деньги-то, по правде говоря, не их. Весь этот аукцион — скорее реклама, не сбор средств, а раскрутка на будущее. Для этого вечера деньги уже собраны. Конечно, аукцион будет открытым, и если кто-то захочет внести свою лету, приняв в нем участие, мы будем только рады.

Их разговор перебил звонок внутренней связи. Скотт быстро схватил трубку и, не дав Амелии и слова сказать, торопливо бросил: “Подождите”, после чего вернулся к вопросу, который смутил его и вертелся на языке, когда их прервали.

— Так кто же все-таки участвует в аукционе?

— Прежде всего те добровольцы, что занимались привлечением средств на благотворительность в прошлом году. Они будут торговаться деньгами, которые уже заранее собрали в виде пожертвований.

— А кто оплачивает свидание? Или подразумевается, что это мой личный вклад в благотворительность?

— Именно так, если вы платите из собственного кармана. Но вы можете использовать и деньги своей фирмы, взяв их из рекламного или информационного бюджета, — ведь во всех наших объявлениях название “Блейк Констракшн” будет стоять на видном месте.

— Так вот как все это делается. Ну а что, если я соглашусь, а потом по какой-то причине не смогу, — тон его стал насмешливым, — или не захочу идти на это свидание? В какой момент я могу сложить свои обязанности по этому проекту?

— Законный вопрос. Вы передаете победительнице все, что вами приготовлено на этот вечер, и она проводит его с кем-нибудь другим.

— А что, собственно, требуется готовить? В каком духе? — Его начала забавлять эта идея.

Они поговорили еще немного о том, куда пойдут собранные деньги, о службах и программах, поддерживаемых благотворительностью. Она вручила ему брошюру о финансовой структуре их общества, о его кадрах и ассигнованиях.

Скотта заинтересовала и сама Кэтрин Фэрчайлд. Конечно, особа она балованная, ей никогда не приходилось — и, скорее всего, не придется — самой зарабатывать на хлеб, но за богатством и общественным положением скрывается, пожалуй, искреннее сочувствие и готовность помочь неблагополучным детям. Когда об этом заходила речь, она необыкновенно оживлялась, в глазах горела одержимость. Волей-неволей он вынужден был признать, что она заразила и его своим энтузиазмом. Впрочем, понравилась она ему не только этим. Ноги, например, у нее были просто потрясающие.

— Хорошо, я подумаю несколько дней и позвоню вам.

— Отлично. Кроме точной даты самого аукциона, во всем остальном мы будем считаться с вашим расписанием. Постараемся не слишком вмешиваться в ваши дела, — Кэтрин без стеснения смерила его с ног до головы, не пытаясь спрятать озорные искорки в глазах и насмешливую гримасу, — и в вашу личную жизнь. Надеюсь, вы примете наше приглашение. — Она встала и протянула ему руку, одарив обаятельнейшей улыбкой. — Уверена, что не пожалеете.., и даже получите удовольствие.

Скотт бросил карандаш и быстро вышел из-за стола. Ее рукопожатие было деловым, но теплым и женственным. Она благоухала, но он не смог определить, что это за дразнящий аромат. Должно быть, так пахнут изготовленные по специальному заказу духи, смешиваясь с естественным запахом тела. Еще один атрибут изнеженных толстосумов. Он проводил ее из кабинета и постоял у дверей, прислонившись к косяку и глядя ей вслед.

— Амелия, как вам показалась миссис Фэрчайлд?

— Очень деловита. Настойчива, но корректна. Одной из черт, которые он особенно ценил в Амелии, была прямолинейность. Она двадцать два года проработала у его отца, и после его смерти Скотт настоял, чтобы она, осталась на своем месте. О делах компании Амелия знала больше, чем кто бы то ни было: у нее была феноменальная память, в том числе и на цифры. Скотт всегда прислушивался к ее мнению.

— Меня удивило, — продолжала секретарша, — что она все пятнадцать минут просидела тихо, как мышка: не просила у меня кофе, не суетилась, не расспрашивала о вас — просто сидела и ждала.

Скотт поднял брови.

— Да? И вправду достойно удивления. Обычно эти аристократы требуют немедленного внимания к своей особе. — Он вновь посерьезнел. — А что вы думаете об аукционе холостяков? Сначала я был настроен отказаться. Мне сразу представилась орда миллионерш, которым прискучили ежедневные собрания в клубе. А теперь даже не знаю. После того как Кэт, то есть миссис Фэрчайдд, объяснила мне механизм и цели всего дела, оно мне уже не кажется таким никчемным. — Он подавил улыбку, вспомнив, как изучал ее ноги, когда она сидела перед ним. Затем на память пришли бирюзовые глаза. — Я сказал ей, что дам ответ через несколько дней.

— Думаю, незачем отказываться, мистер Блейк. Дело стоит того. И потом, вы развлечетесь. Он вздохнул.

— Амелия, сколько раз я просил вас называть меня Скоттом! Мистер Блейк — не я, а мой отец. — Он снова вздохнул, зная, что это пустой разговор.