Натали де Рамон - За первого встречного?

— Ты здесь из-за меня, — наконец выдал он.

— Все-таки я права насчет тебя и Вонахью?

— Нет, совсем не то. — Он замахал руками. — Просто я давно мечтал оказаться с тобой где-нибудь на острове и уже больше не расставаться до самой смерти. Не перебивай, это правда! Я давно люблю тебя, с самого первого дня, как только увидел тебя на улице в Оксфорде четыре года назад.

— Четыре года?

— Дело не в этом! Как ты не понимаешь, мы же на острове, и, если не выберемся отсюда, то действительно не расстанемся до самой смерти!

Я терпеть не могу всяких разговоров про смерть, но сейчас мне стало не по себе. Стоп, без паники, Клео де Коссе-Бриссак, рассуждай логично. Во-первых, если Поль боится не выбраться отсюда, значит, он действительно не знает выхода из этого подземелья, но выход-то есть точно, потому что мы дышим свободно и свечи прекрасно горят. Во-вторых, если он не знает выхода, то действительно можно не беспокоиться, что у этого самого выхода нас встретят Гарри и Вонахью. Хорошо, пусть не на сто процентов, но уж на девяносто-то наверняка, а раз здесь горят свечи и стоит статуя святого, стало быть, это что-то вроде церкви, а в церковь всегда ходят по воскресеньям. Следовательно, завтра здесь будут люди, ведь сегодня же суббота! Или уже настало воскресенье?

— Поль, у тебя, кажется, были часы? Сколько сейчас?

— Около трех. И это все, о чем ты так долго думала?

— А когда в церкви начинается утренняя служба? Ты же наверняка должен знать, если умеешь разговаривать со святыми.

— По-разному. В восемь, в девять…

Он недоуменно и, пожалуй, обиженно вытаращил глаза. Еще бы! Парень признался, что любит меня четыре года, а я задаю глупые вопросы!

— Мы можем спокойно спать до этого времени, потому что мы в церкви, а завтра воскресенье, и здесь будет месса!

Поль сначала с восторгом посмотрел на меня, потом вздохнул и объяснил, что никакая это не церковь с регулярными мессами, а в лучшем случае крипта, где служат только по особым праздникам, и не факт, что завтра именно такой случай.

— По-моему, Поль, тебе просто очень хочется умереть со мной в одночасье. Не самая плохая идея, но нельзя ли устроить это как-нибудь попозже, а не в ближайшие дни? Давай мне фонарь и пошли искать выход.

— Передохнем? — спросил Поль. — Как ты?

Ради экономии я выключила фонарь и невольно прижалась к нему. Я не видела ни его лица, ни стен, испещренных бесконечными надписями и ветхими фресками. В полной темноте существовали только тепло Поля и его голос, и, постаравшись, можно было заставить себя не думать о том, что, наверное, уже миллион лет мы блуждаем по подземным лабиринтам, затерянным в недрах неведомого острова в Средиземном море. В какую бы сторону мы ни направлялись, рано или поздно снова оказывались возле одного и того же изваяния, от которого лучами расходились узкие извилистые ходы, переплетавшиеся между собой…

А вдруг мы действительно никогда не сможем выбраться отсюда и через много веков археологи обнаружат здесь наши косточки? От этой мысли меня передернуло.

— Тебе холодно? — заботливо спросил Поль.

— Честно говоря, всего лишь страшно, — ответила я и вдруг неудержимо разревелась, уткнувшись в шею Поля.

Странно, лунный коготь больше не причинял Леону боли: сердце окаменело и не чувствовало ничего, кроме желания остановиться.

Конечно, жизни Катрин и Клео стоят дорого, но почему такая абсурдная цена? А ведь Зик Транзит предупреждал! А теперь я должен поддержать авантюриста в этой чудовищной мистификации всемирного масштаба! Почему на одну чашу весов положена моя порядочность, а на другую — жизни самых дорогих людей? Смешно: оказывается, в наше время порядочность все еще ценится дороже замка и состояния! Сидел бы себе в Шенонсо, ничего бы не знал… Да, но тогда бы никто не остановил Вонахью! Впрочем, возражал же Шмерлотт! И ведь я только что произнес те же самые слова: «Моя дочь в круизе»… Неужели, там такая же ситуация? Сейчас же позвоню Шмерлотту! Но телефон зазвонил сам. Ну же!!! Катрин!

— Леон, это я, Жако. Я все знаю, — ласково сказал аббат. — Ёзеф вернулся с дежурства и все рассказал мне, как в детстве.

— Ёзеф?

— Он мой младший кузен. Я остановился в их доме. Мы сейчас заедем за тобой и отправимся на Комино.

— Жако, мне так плохо… — Леон даже не спросил, зачем им на какое-то Комино, он просто обрадовался голосу Жако.

— Лео, ты поплачь, имеешь право. А потом мы возьмем катер и поедем на Комино. Лодку ведь нашли там.

— Жак, все гораздо сложнее. Их могли давно перевезти в другое место. Это продуманный шантаж. Знал бы ты, какой с меня требуют выкуп!

— На все воля Божья, сын мой, но сидеть сложа руки грешно, — изрек маленький аббат и, уже по-приятельски, добавил:

— У меня есть старинная карта катакомб под островом Комино. Между прочим, там потрясающие фрески.

— Жако, мне сейчас не до фресок, мне нужно просто поговорить с тобой.

— Поговорить мы успеем. Ты послушай. Когда-то выходы из катакомб вели прямо в море, но потом были завалы, затопления. Не вздыхай, Ёзеф уже готовит машину. В эти катакомбах есть крипта, где стоит статуя святого Павла, мне не нужно объяснять тебе, кто это такой и почему на Мальте он особенно популярен. Сейчас не это для нас главное, а то, что только через эту крипту и можно попасть в катакомбы с суши. Допустим, твои девочки каким-то образом оказались в этих подземельях.

— Жако…

— Без посторонней помощи выбраться оттуда невозможно. Всего лишь раз в год в катакомбы спускаются монахи, чтобы помолиться у статуи святого Павла, причем спускаются по веревке!

— Жако, какие еще веревки и монахи! Похититель в соседнем номере! Он только ждет моего согласия на его условия!

— Сколько он хочет?

— Деньги его не интересуют. Он хочет мою душу, — Леон невольно усмехнулся, — как раз по твоей части.

— Лео, мы уже выезжаем, остальное расскажешь по дороге. И тебе вовсе не обязательно докладывать шантажисту о наших поисках.

— Как ни чудовищно звучит, сэр, но пока что ваша супруга — единственная, на кого падает подозрение в исчезновении вашей дочери. Я не говорю об убийстве, нужно наличие трупа, простите, сэр, полицейский термин, — извинился сидевший за рулем сержант Клернон. — Сговор между вами подтвердить весьма сложно, как, к сожалению, и то, что Вонахью ставил вам некие условия. Магнитофонная запись разговора, письмо, свидетель… Этого же у нас нет. Тем не менее катакомбы Комино — очень подходящее место, чтобы на какое-то время спрятать заложников. Службы в церкви над криптой совершаются только двенадцать раз в год — по большим праздникам — и всего лишь однажды служат мессу в подземной капелле. В последний раз монахи спускались туда всего неделю назад, так что выбор тайника просто идеальный — без специальных приспособлений и карты никому не выбраться оттуда. А вот если мы их найдем, сэр, тогда уж вашему Вонахью не отвертеться. Гангстеризм, знаете ли, не приветствуется ни в одной стране.