Люси Гордон - Зимняя сказка в Венеции

Ее собственное лицо.

— Не надо, — хрипло сказала она. — Не делай этого. Не выходи за него, ради всего святого, не выходи за него!

Последние слова превратились в крик, и вдруг оказалось, что она сидит в постели, разбуженная ужасом кошмара, ее лицо залито слезами, а Пьеро стоит возле нее на коленях и обнимает за плечи.

На следующее утро Пьеро приготовил завтрак, поразивший Джулию изысканностью.

— Откуда все это? — спросила она, глядя на булочки с ломтиками мяса.

— От моего друга из ресторана, я вам о нем рассказывал. Он приходил прошлой ночью.

— Похоже, это настоящий друг. Он — один из нас?

— В каком смысле?

— Ну, тоже на мели?

— Вообще-то крыша над головой у него есть, но в другом смысле его можно назвать севшим на мель. Он потерял всех, кого когда-то любил.

За завтраком она дала ему денег.

— Здесь, правда, немного, но хоть какая-то помощь. И вы наверняка знаете, где можно купить дешевле.

— Прекрасно. Сходим вместе?

Джулия получше закуталась и вышла вслед за стариком на дневной свет. Он повел ее через лабиринт узеньких улочек. Неужели кто-то может находить здесь дорогу? — подумала она.

Неожиданно они вышли к мосту Риальто. Она была здесь прошлой ночью и чуть не осталась здесь навсегда…

Она пришла на это место, чтобы разыскать кого-то…

Джулия огляделась вокруг, но от мелькания лиц у нее закружилась голова. Впрочем, он, может быть, здесь вообще никогда не появлялся.

Баржи, нагруженные продуктами и товарами, прибывали к рынку под открытым небом, который располагался у основания моста Риальто. Пьеро делал покупки с невероятной расторопностью.

— Что ж, мы с вами неплохо потрудились, — наконец сказал он. — Теперь нам.., да вы вся дрожите. Наверняка застудились на тех камнях прошлой ночью. Вам надо в тепло.

Джулия попыталась улыбнуться, но с каждой минутой ей становилось все хуже, и она была рада вернуться обратно.

Дома Пьеро захлопотал вокруг гостьи: затопил печь и напоил ее горячим кофе.

— У вас жуткая простуда, — произнес он с сочувствием. — Мне надо выйти ненадолго. Не отходите от печки, пока меня не будет.

Старик торопливо ушел. Джулия села возле печки на пол и задремала.

Вдруг Джулия услышала чьи-то шаги. Она резко открыла глаза. Пьеро? Нет, это были шаги кого-то помоложе.

Дверная ручка стала поворачиваться. Это заставило Джулию вскочить и метнуться в тень, где незваный гость не смог бы ее увидеть. Она стояла не шевелясь, с дико колотящимся сердцем.

Дверь открылась, и вошел мужчина. Поставив на пол сумку, он огляделся вокруг, словно ожидая кого-то увидеть, затем шагнул, и на него упал свет из большого окна. Свет был слабый, почти сумрачный, но ей удалось разглядеть стройную фигуру незнакомца.

Вдруг он насторожился, словно поняв, что не один.

— Кто здесь? — спросил мужчина. — Я знаю, что вы где-то здесь. Вам нет нужды прятаться от меня.

Потом он быстро отдернул одну из длинных занавесей, висевших рядом с окном, и обнаружил ее.

Она стояла, прижавшись к стене; в ее широко раскрытых глазах были страх и враждебность.

Он протянул руку, но женщина отшатнулась.

— Не прикасайтесь ко мне, — хрипло сказала она по-английски.

Мужчина сразу опустил руку.

— Извините, — ответил он тоже по-английски. Не бойтесь меня. Почему вы прячетесь?

— Я.., не.., прячусь. Просто я.., не знала, кто вы такой.

— Меня зовут Винченцо, я друг Пьеро. Я приходил вчера, но вы спали.

— Он говорил мне о вас, — нетвердым голосом сказала Джулия, — но я не была уверена…

— Простите, если я напугал вас.

Он говорил ласково, стараясь успокоить ее, и постепенно Джулия почувствовала, как ее страх улегся.

— Я услышала ваши шаги, — сказала она, — и… Приступ кашля заглушил остальные слова.

— Идите туда, где тепло. — Винченцо кивнул в сторону печки.

Джулия все еще не решалась, и тогда он взял ее ладони в свои. Его руки, теплые и сильные, потянули ее вперед, и она не смогла им сопротивляться.

Он усадил ее на диван, но не отпустил, а взял ее за плечи и сжал их — сильно, но не грубо.

— Пьеро говорит, вас зовут Джулия.

Она ответила после секундного колебания:

— Да, верно. Джулия.

— Почему вы дрожите? — спросил он. — Неужели вам так плохо?

— Да, плохо, — хрипло проговорила она. — И всегда будет плохо. Это как лабиринт. Я все еще думаю, что должен быть какой-то выход, но его нет.

Прошло столько времени. Слишком поздно, я знаю, что слишком поздно, и если бы я послушалась здравого смысла, то уехала бы и забыла. Но я не могу забыть.

Ее бессвязная речь привела Винченцо в замешательство. Он крепко прижал женщину к себе.

— Я могу вам помочь?

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи!

Пьеро толкнул дверь и вошел; при виде гостя его лицо просияло.

— Чао. — Винченцо хлопнул старика по плечу.

— Чао, — ответил Пьеро, оглядываясь. — Ага, вы уже познакомились.

— Да, и боюсь, я напугал синьорину.

— Почему так официально? Это никакая не синьорина, ее зовут Джулия.

— Или, может быть, вы синьора? — спросил Винченцо. — Вы понимаете, синьора — это…

— Да, спасибо, я говорю по-итальянски, — резко прервала его Джулия. — Синьора — это замужняя женщина. Я — синьорина.

— Значит, вы говорите на моем языке… Поздравляю вас. Англичане не часто стремятся изучать другие языки. Вы хорошо им владеете?

— Маловато опыта. Зато здесь я смогу попрактиковаться.

— Это не так легко, как вы думаете. У нас в Венеции говорят по-венециански.

Винченцо стал копаться в пакетах, которые принес, а она воспользовалась возможностью отойти к окну. Встав к мужчинам спиной, Джулия стала смотреть на канал, не видя его.

Вместо канала перед ее умственным взором стоял Винченцо, и она пыталась понять ту затемненность, которую уловила в его облике и в нем самом. У него были черные волосы и темно-карие глаза. Даже его крупный рот, имевший склонность насмешливо кривиться, заставлял предположить, что на самом деле ему не смешно.

Человек, чей внутренний мир так же суров и так же населен призраками, как и ее собственный.

Он опасен, так как видит слишком многое…

Джулия оглянулась и увидела, к своему облегчению, что Винченцо ушел. Она не слышала, как он уходил.

Пьеро улыбался ей, приглашающе размахивая булочкой.

— Пируем по-королевски, — высокопарно объявил он. — Садитесь и позвольте предложить вам Лучшее Блюдо Дня. Не сомневайтесь, я когда-то работал шеф-поваром в парижском «Ритце».

Она не знала, чему верить. Звучало это невероятно, но вполне могло быть правдой.

В последующие несколько дней ей стало хуже.

Пьеро всегда был рядом и заботился о ней, наотрез отказываясь выслушивать слова благодарности.

— Мне это ничего не стоит. Я был когда-то главным врачом самой большой больницы в Милане.