Джейн Грин - Джемайма

Бен и Джемайма заходят в бар. Странно, что такой бар находится в этой части Килберна, — он больше похож на бар в Сохо или Ноттинг-Хилле.

Большие стеклянные окна выходят на улицу. Над дверью — огромный горельеф — женская фигура, какими украшали нос кораблей в старых фильмах про пиратов.

Бен открывает дверь и пропускает Джемайму вперед. Она тут же жалеет, что они не пошли в бар попроще потому что здесь полно красивых людей. Она чувствует себя неуютно.

Несмотря на то что бар находится в Килберне, он полон модно одетой молодежи. Не настолько модной, как в Сохо или Ноттинг-Хилле, — без дизайнерских лейблов, но все же. Воздух гудит от приглушенного смеха и клубится от сигаретного дыма. Джемайма следует за Беном к бару. Каблучки ее туфель стучат по деревянному полу.

На стенах висят антикварные зеркала и разнообразные картины, а в маленьком зале за баром стоит потертый кожаный диван и пара кресел. Бен и Джемайма решают сесть именно там. Бен несет в уединенную комнатку напитки — пол-литра пива для себя, бутылку «Сол» для Джемаймы.

Вообще-то, Джемайма не пьет. Ей не очень нравится вкус алкоголя. И она никогда не знала, что заказывать в баре. Водка и джин — слишком по-взрослому, малибу с ананасовым соком, единственный напиток, который ей на самом деле нравится, — слишком дешево. Разливное пиво — она же уже не студентка.

Слава богу, что есть бутылочное пиво. Заказываешь бутылку «Сол», или «Будвайзер», или «Бекс», и проблема отпадает сама собой.

Бен садится на коричневый кожаный, покрытый трещинами диван у окна. Пододвигается, чтобы хватило места Джемайме, которая собралась было втиснуться в кресло рядом с диваном.

Джемайма садится рядом с Беном. Кажется, у нее сейчас случится сердечный приступ от такой близости к нему. Наливает пиво в бокал, хотя гораздо круче пить пиво прямо из бутылки. Но Джемайме не хватает смелости.

— Тебе нравится? — спрашивает Бен, оглядывая зал. — Отличный бар.

— Да, — я чуть не подавилась пивом, так нервничаю. Почему в модных барах я всегда чувствую себя так неловко?

— Как дела на работе? — Бен начинает разговор стандартной фразой. Всегда спрашиваешь о работе, когда не очень хорошо знаком с собеседником. Но, честно говоря, мне все равно. Достаточно того, что он здесь. Со мной. Сейчас.

— Скучно, — отвечаю я. Что еще можно сказать? — Мне кажется, нужно искать новую работу. Но все же не покидает надежда, что меня повысят.

— Давно пора, — произносит Бен. — Я знаю, что ты пишешь все статьи для Джеральдины. Ты молодец.

— Откуда ты знаешь? — не могу поверить! Как он догадался?

— Ради бога, — с улыбкой отвечает Бен. — Джеральдина — ловкая штучка, но статью не напишет, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Я видел, что ты сегодня написала — про свидания. У Джеральдины никогда бы не хватило мозгов, чтобы написать такое предисловие. Мне кажется, она вообще не способна написать что-нибудь подобное.

— Но она очень милая, — я всегда чувствую себя немного виноватой, когда кто-то начинает плохо говорить о Джеральдине. — Не надо так говорить.

— Почему? Она очень талантлива, но только не в написании статей. Вот в чем твоя проблема, Джемайма: у тебя есть литературный талант, но недостаточно уверенности в себе, чтобы стать классным журналистом. Существует огромная разница. Журналист должен вынюхивать, делать тысячи телефонных звонков, подкарауливать у дверей, если нужно. Необходимо действовать интуитивно, преследовать героев репортажа, не останавливаться, пока не получишь то, что хочешь. У тебя никогда не было этого охотничьего инстинкта, а вот у Джеральдины он есть. Из нее поучился бы отличный репортер, — Бен внимательно смотрит на Джемайму. — А из тебя, Джемайма, вышел бы отличный писатель. Не стоит растрачивать свой талант, работая в газете, в любой газете, не говоря уж о «Килберн Геральд».

— И как ты думаешь, чем мне стоит заняться?

— По-моему, ты могла бы работать в женском журнале.

Смотрю на полупустую бутылку пива и начинаю отдирать этикетку. Бен, конечно, совершенно прав, хоть мне и не хотелось услышать это от него. Одно дело, когда ты видишь собственные слабости, а совсем другое — когда кто-то еще их замечает, особенно если это Бен Уильямс. Но он прав, я отдала бы что угодно, чтобы работать в одном из глянцевых журналов, которые так люблю, хотя прекрасно знаю, что мне это не светит.

По одной простой причине. Женщины, которые работают в журналах, тоненькие, как тростинки. У них золотистые волосы и жесткие лица с безупречным макияжем. Они всегда одеты в черное — в черные платья от именитых модельеров. И, как у Джеральдины, у них всегда на голове солнечные очки, которые придерживают прическу.

Ежедневно они обедают в модных ресторанах и завязывают полезные знакомства — вечером в баре за бокалом вина. Я никогда не буду так выглядеть и вести подобный образ жизни. Но Бену, разумеется, не могу в этом признаться, поэтому лишь пожимаю плечами.

— Не знаю, возможно, ты прав. А ты, Бен? Кем ты бы хотел быть — писателем или журналистом.

— Вообще-то, — признается Бен с застенчивой улыбкой, — ни тем ни другим.

В недоумении смотрю, как он достает из кармана какой-то смятый листок бумаги.

— Вот, — он протягивает бумажку мне. — Посмотри. Как ты думаешь, у меня получится?

Бросаю быстрый взгляд на листок. Потом читаю более внимательно. Что значит получится? Внезано меня наполняет ужас. Нет! Пожалуйста, не уходи! Боже, если он уйдет из газеты, что же мне делать? Я буду в отчаянии. Жизнь потеряет всякий смысл.

— Как ты думаешь? — повторяет Бен. — Получится ли у меня быть телеведущим?

— Да, конечно! — говорю это не только потому, что мне хочется приободрить Бена. Я действительно представляю его на телевидении. Прекрасно представляю. — Из тебя выйдет замечательный ведущий.

Бен вздыхает с облегчением.

— Думаешь, у меня есть шанс?

— Разумеется. Тебя обязательно пригласят на собеседование. И уверена, лучше тебя кандидатов не найдется. У тебя опыт журналистской работы и идеально белые зубы. Что еще нужно?

Вы только послушайте. Я подтруниваю над Беном Уильямсом! Я, Джемайма Джонс, не стесняясь, поддразниваю неотразимого Бена Уильямса! Бен смеется, демонстрируя белозубую улыбку. Наверное, удивлен, что у меня есть чувство юмора.

Бен растягивает рот в неестественно широкой лучезарной улыбке и говорит:

— Вы смотрите программу «Лондон сегодня». С вами Бен Уильямс.

Он такой забавный. Я начинаю смеяться. Он поднимает бровь и спрашивает:

— Ну как?

— Слишком белые зубы, — смеюсь я. — Ты меня ослепляешь.

— Хочешь посмотреть сопроводительное письмо, которое я написал? — спрашивает он. — Я собирался послать его завтра. Хочу узнать твое мнение.