Энн Мэйджер - Дикий мед

Удобный случай, чтобы сосредоточиться.

Однако девушки проснулись неожиданно рано; еще не было двенадцати, следовательно, скоро заведут свою музыку. Но пряный запах шоколадного печенья отвлек его от дел.

Шоколадное печенье он обожал. Кто же готовил завтрак? Он улыбнулся, удивляясь: неужели Хитер готовит специально для него? С трудом он заставил себя продолжить чтение.

Несколько секунд спустя послышался грубоватый мужской голос со стороны Филберт-Степс, и Джошуа оторвался от бумаг. Когда возглас повторился, он отставил кофе и глянул вниз через балконную решетку. Дружок Хани с гитарой наперевес по-обезьяньи облокотился о перила лестницы.

Джошуа пренебрежительно фыркнул и отпил еще глоток кофе.

Занавеска в спальне Хани все еще была опущена. Джошуа представил, как она лежит на смятых простынях, волосы спутаны после любовных игр, полусонная, ожидающая.., этого мальчишку.

Джошуа стиснул зубы.

Головная боль усилилась, возникло неприятное ощущение в желудке. Он уже собирался взять в охапку бумаги и отправиться в кабинет, когда приблудный кот Хани, поднявшись по пожарной лестнице, теперь подобрался к его столу и уселся прямо на бумаги. Мистер Райт навострил ушки и заявил свои права надменным мурлыканьем.

Джошуа уже решил прогнать беспардонное животное, но услышал задорное хихиканье Хитер где-то внизу. Он опять подошел к балконному ограждению. К своему ужасу, он заметил, что Хитер и ее подруга уже стучатся во входную дверь Хани.

Девушки вырядились в яркие мини-юбки и несли широкий поднос с домашним печеньем.

Заинтересованный длинноволосый панк встретил их на крыльце. Он снял свою гитару, положил рядом с барабанами и отведал печенья. Потом взял еще. Не переставая жевать, он пожирал глазами девчонок. У него, кажется, был отменный аппетит.

Чувствуя, что производит благоприятное впечатление, он наклонился и что-то шепнул. Обе девчонки прыснули со смеху. Затем он распахнул дверь, приглашая их войти, и все трое исчезли.

Джошуа кипел от негодования.

Очень плохо, что Хани тратит себя на никчемного мальчишку. Но чтобы его дочери морочили голову… Ни за что!

Джошуа громко постучал в деревянную дверь.

Мистер Райт, сбежав вниз, стал мурлыкать с такой же настойчивостью. Противное животное не отставало ни на шаг.

За дверями послышались мягкие шаги. Затем входная дверь приоткрылась. Он уловил слабый запах свежей краски.

Хани встретила его, удивленно вскинув брови, — Привет! — сказала она с улыбкой, не успев стушеваться и отпрянуть.

Она стояла босая, влажные локоны, поблескивая, падали на плечи. На ней был изумрудного цвета халат, доходивший до щиколоток, она обворожительно пахла дорогим мылом и шампунем. В одной руке она держала недоеденный стручок, от которого отщипывал маленькие кусочки большой зеленый попугай. В другой — маленький кусочек шоколадного печенья.

Влажные непослушные пряди прилипли к ее лбу, облепили шею. Хани выглядела очень сексуально, свежо, миловидно. Джошуа вспомнил, что он здесь не ради нее, что пришел из-за дочери.

— Вы привели Мистера Райта, — пролепетала она. — Я видела, как он карабкался вверх по вашей пожарной лестнице.

— Это совсем не дружеский визит. — Он вспомнил о причине прихода.

Ее глаза расширились, в них мелькнул страх.

— Вот как? Тогда мне лучше впустить кошку и прикрыть дверь.

Джошуа придержал дверь рукой, не давая ее закрыть. Мистер Райт шмыгнул внутрь. Хани замерла. Птица что-то бормотала.

Ее напряжение вряд ли можно было сравнить с его раздосадованностью. Хани безвольно опустила руку.

— Что же вам угодно?

Он нагловато оглядел ее с ног до головы, затем взгляд остановился на лице, которое не могло быть бледнее. Она неуверенно взглянула на него, да так перепуганно, будто он подосланный убийца.

— Я пришел за своей дочерью, — хмуро произнес Джошуа.

Хани невольно прислонилась к стене, у нее отлегло от сердца.

— Ну, девочки зашли познакомиться. Соседи ведь. Позвали Марио на прогулку.

— Так его зовут Марио? — Джошуа распалялся, подходя ближе. — А фамилия этого Марио?

Ее голос задрожал.

— Его фамилия Родригес.

Джошуа надвинулся всем телом.

— Как и ваша? — Он взглянул на ее правую руку.

Впервые он увидел у нее обручальное кольцо.

— Его мать была итальянкой. Отец — наполовину испанец. — Ее шепот едва можно было разобрать. Иногда это дает интересное сочетание.

— Родригес.., так вы не замужем за этим патлатым юнцом? — Вопрос прозвучал холодно.

Хани тихонько засмеялась, начиная понимать подоплеку его вопросов и нелепость подозрений.

— Замужем.., за Марио? Он, может, и выглядит взрослым, но еще совсем мальчишка.

— А, так он просто живет с вами?

Она смущенно взглянула на Джошуа.

— Вы подумали, что я и Марио… — Не договорив, она смутилась.

— Противный мальчишка, — прокаркал попугай.

— Извините. — Хани метнулась к клетке. — Когда Эмералд так говорит, значит, ему нужно вернуться на насест…

— Птица послушно прыгнула на указанное ей место.

— Почему он живет с вами? — Джошуа прошел с Хани в другую комнату. Прищурился, выражая неодобрение и презрение.

Она стояла к нему спиной.

— Кто? Эмералд? — Ее теперь не волновал вопрос. — Я же сказала — люблю домашних животных.

— Марио! Черт возьми! Почему он здесь живет?

Она медленно обернулась.

— Потому, что он — мой пасынок и я воспитываю его с малых лет.

— А что это вы делали вдвоем в спальне до поздней ночи?

— Вы шпионили за мной?

Его вопрос прозвучал жестче:

— Чем вы занимались?

— Смотрите сами! — Она раздраженно повернулась и широко распахнула дверь спальни.

Запах сохнущей краски наполнил комнату. Джошуа увидел свежепокрашенные белые стены, подоконники цвета зеленого яблока (такого же цвета рамы) и разостланные по всему полу газеты.

Оказавшись в дурацком положении, Джошуа плюхнулся на диванчик. И хотя был очень смущен, но чувствовал неимоверное облегчение.

Не представляя, что сказать и как поступить, Джошуа какое-то время упорно разглядывал пол.

Он так несправедливо судил о ней… Оставалось забрать Хитер и удалиться.

Мягкий голос Хани прервал молчание:

— У Марио много подружек его возраста. Я думаю, вам должно быть неловко за подозрение.

— Я беспокоился за свою дочь.

— Так, значит, вы пришли сюда.., только из-за дочери? А как же ваша ночная слежка за окном моей спальни? Что-то не стыкуется.

— Черт подери! Что вы на меня давите? Я намеревался держаться от вас подальше. Я знаю, что у вас сложилось обо мне превратное мнение, а у меня — о вас.

— Да. — Она произнесла «да» таким упавшим голосом, что внутри его все перевернулось. — Да, конечно, знаю.