Анастасия Соловьева - Дом, в котором ты живешь

Амиранашвили! Он долго здоровался за руку с Максом, сказал Аньке комплимент, поставил на стойку бутылку коньяка и вдруг заметил меня: закинув ногу на ногу, я безучастно курила в углу дивана. Он отвернулся, но через мгновение взглянул еще раз. Наверное, решил, что я ему пригрезилась. Как бы не так!

— Представь мне, пожалуйста, твоего гостя, Анюта, — жеманно протянула я.

— Извини, извини. — Анька выдерживала прикольный тон. — Это Дод. Наш сосед, партнер и просто приятель. А Марина — самая очаровательная девочка моего класса, которой, между прочим, предрекали блистательную карьеру певицы, но она избрала поприще педагога. Я правильно говорю?

— Правильно.

— Тогда — за дам! Нам все равно за что пить, а им приятно, — предложил тост Макс.

Смеясь, мы пили шампанское. Я чувствовала легкость и давно забытый азарт, и все-таки нервное напряжение дня то и дело подступало к глазам непрошеными слезами. Хорошо еще, что шел разговор о подписанной сегодня удачной сделке — и ко мне почти не обращались. Украдкой я рассматривала Дода. Крупный, с густыми темными волосами, очень сдержанный. Зашел к соседям, выпить — нацепил белую рубашку. Чудак.

Где-то зазвучала мелодия сотового. Макс дернулся, но усидел под Анькиным взглядом. Сотовый все звонил и звонил.

— Ну, подойди. — Анька печально опустила уголки рта.

— …На работе, где ж мне быть, — бодро докладывал Макс по телефону, одной рукой прижимая трубку к уху, другой открывая дверь в кабинет.

Анька ничтоже сумняшеся отправилась за ним.

— Почему вы игнорируете фрукты? — спросил Дод, когда мы остались вдвоем.

Ну и вопрос! Стало жаль мужика. Тем более если учесть некрасивое поведение Тани. Захотелось сказать что-нибудь примиряющее с жизнью.

— Фрукты я не ем, потому что переела их в детстве. И можно один совет? Не унывайте. Каждый должен прожить свою жизнь и пронести по жизни свой крест спокойно и с достоинством, — отчеканив эту тираду, я почувствовала, что сейчас разрыдаюсь. Совсем отвыкла от шампанского, не говоря уж о коньяке.

— Вы так уверенно говорите — знаете из собственного опыта?

Я молчала. Мой срывающийся голос будет ему чересчур роскошным подарком.

Дод прошелся по комнате от стойки до дивана и неожиданно присел рядом со мной. Спросил:

— Хочешь, я буду заботиться о тебе? Этого мне только не хватало! Внезапно я ощутила невыносимую усталость и скуку. Коньяк и шампанское закончились тяжестью в затылке, а сознание сделалось серо-будничным. Сидишь тут, как в сказке, за готическим, мозаичным окном, слушаешь разные глупости, а дома дети, в сумке тетради, и вообще «жизнь невозможно повернуть назад». Пора. Я поднялась и молча пошла к выходу.

— Вы что, обиделись? — Амиранашвили сменил интимный тон на обычный, деревянный.

— Просто меня ждут. Поздно уже.

— Я отвезу вас.

— У меня муж ревнивый. Амиранашвили недоверчиво хмыкнул. Услышав возню у входной двери, Анька выглянула из кабинета. Она явно была расстроена.

— А вы, я смотрю, поладили. Ну, совет да любовь. Мариш, будь осторожна!

Улица обдала морозной свежестью. На темном небе холодно белели звезды. Поддерживая меня под локоть, Амиранашвили зашагал к навороченной иномарке.

Приветственно пропела сигнализация.

— Мне нужно еще в магазин, — сказала я без всякого выражения, — не хотела изображать благодарность, не хотела нравиться.

Через час, обвешанная такими же пакетами, какие видела днем у Аньки, я возвращалась домой. Амиранашвили невозмутимо накупал продукты на свой вкус: охлажденное мясо, сыр, рыбу, минералку без газа, какие-то приправы, экзотические фрукты.

— Это вы нам коньяк покупаете? — расхохоталась я, представив себя распивающей коньяк с сыновьями на кухне. — Лучше пирожных возьмите.

— Пригодится, — глухо ответил он.

…За дверью слышался смех мальчишек. Его прервала короткая реплика моей матери:

— Вот, оказывается, где ты пропадаешь! — Она осуждающе, но и с интересом смотрела на Дода.

— Давайте продукты, и всего доброго… Спасибо, — немного подумав, прибавила я, сваливая пакеты на пол прихожей.

Щелкнул дверной замок, но отдыха в ближайшие два часа не предвиделось. Сейчас начнется разбирательство.

— Марина, — мама укоризненно качала головой, — что же ты гуляешь, а дети одни сидят, голодные?

— Почему голодные? Я им все оставила.

— Так это на обед, а сейчас время ужина. Позвонила бы, я же понимаю: молодая, погулять хочется…

Сыновья заинтересованно слушали бабушку.

— Я не гуляла, мам. Подвернулась одна работа: срочно набрать документы на компьютере. Клиент остался доволен — и вот мне премия. — Я кивнула на гору пакетов. — Разбирайте, мальчики.

Те, довольные, поспешили на кухню.

— Это ты им говори, — вздохнула мать. — А я видела, как он на тебя смотрел. И пальто ты это зачем достала? Эх, да что там…

фруктами распорядился старший сын: довольно ловко почистил киви, красиво нарезал ананас.

— Так, это мелкому, а ты, Алик, куда лезешь? Руки-то попридержи, уже кусок слопал.

Мы с мамой пили чай с пирожными.

— Я вам обед сварила. Из куска мяса и первое, и второе. Надо готовить, Марина, а вы все кусочничаете.

Моя мама тоже учительница. Она никогда не кричит на меня — только делает длинные монотонные наставления. Но сегодня все, в общем, сошло удачно.

— Этот класс доведу, и все, больше работать не буду. Хватит с меня. С двадцати лет преподаю, сорок лет почти что. — Мама решила, что на этот раз воспитательной работы достаточно, и заговорила о своем: — Ой, забыла совсем, знаешь, что я к тебе среди недели сорвалась? Мне наш родительский комитет к Восьмому марта подарок преподнес. Угадай какой?! Двуспальный комплект постельного белья. Дорогущий, наверно. С шитьем, простыня на резинке. Держи! — Она метнулась в комнату. — Вот привезла, думала тебя порадовать. Может, пригодится когда, — продолжала суетиться мать.

Белье было бледно-лиловым, красивым, прохладным. Я уже отвыкла от подобных вещей. Решила подарить его Изе и успокоилась.

Скоро мать засобиралась.

— Десятый час, пока доеду до Медведкова, одиннадцатый будет. Идти страшно. Хотя с меня и взять нечего. — Мама застегнула серенькое пальто с лисьем воротником, купленное в незапамятные времена в фирменном магазине «Салют». — Никогда не привыкну к этому Медведкову, — бормотала она уже у лифта.

В Медведково мама попала в результате родственного обмена с моим мужем. Оставила нам просторную квартиру на бульварах, сама поехала в хрущобу…

— Подожди! — Я остановила ее в открывшихся дверях лифта, бросила в сумку нектарин и авокадо.

— Зачем это?! — Но лифт уже разлучил нас. Растревоженная, я поплелась в квартиру.

— Ну теперь, мать, колись, где была? — Старший сын, четырнадцатилетний Денис, последовал за мной на кухню и, плотно закрыв дверь, уселся напротив.