Анастасия Соловьева - Дом, в котором ты живешь

— Я с вами. — Денис поспешно накинул куртку.

Едва за ними захлопнулись двери лифта, как на пороге своей квартиры возникла Иза.

— Марина, кто это?

— Амиранашвили.

— Ты что, с ним спишь?

Меня поразило ее лицо, тревожное и печальное.

— Нет, что ты…

Просто удивительно, как все блюдут мою нравственность!

Насколько смогла ясно, я изложила Изе события последних двух дней. Она задумалась.

— Да, история. Если б не знала тебя, сказала: выдумки какие-то. Или ты все-таки чего-то недоговариваешь? А я его вчера в подъезде встретила. С работы шла, столкнулись нос к носу. Мне он, знаешь, не понравился.

— Чем же это?

— Он какой-то, — Иза прищурилась, подбирая точное слово, — потребитель, что ли…

— Так с меня и взять-то нечего, — рассмеялась я.

— Не в этом дело, любой мужик — потребитель, это их природа. Но этот особенный — требовательный, жесткий и очень непростой, Марина. Трудно тебе с ним будет.

Мне вспомнилась тоска, звучавшая в голосе Амиранашвили. Может быть, обнимая меня, он хотел забыть Таню… И куда это он так заспешил?

Вернувшийся Денис будто светился изнутри. — Классный мужик, ма. И тащится от тебя.

— Значит, не станешь записываться в скины?

— Не, я серьезно. Он мне так химию объяснил! Жучка двадцать раз повторила — ничего не понятно, а он в шесть сек!

— Слушай, а почему ты его к нам пустил?

— Я не пустил — мы сначала на лестнице разговаривали.

— И что ж он тебе такое сказал?

— Секрет фирмы! А ты видела, какая у него тачка?

— Какая?

— Последняя модель «БМВ»! Нефигово.

По-моему, предпраздничные дни лучше самих праздников. Уроков в школе почти нет: в класс постоянно заглядывают поздравляющие, а разленившиеся ученики просят: «Расскажите просто так что-нибудь интересное». После трех-четырех таких уроков мы собираемся у завуча выпить шампанского. Восьмое марта — праздник, любимый в народе. Все оживлены, на душе легко и радостно.

В два часа с пакетами и букетами я уже бежала домой навстречу приятным предпраздничным хлопотам. В такие дни даже обычные хлопоты воспринимаются по-другому. Я с удовольствием вымыла зеркало в прихожей, пропылесосила полы, убралась на кухне. Позвонила маме, потом институтской подруге Милке и, наконец, после недолгих колебаний набрала Анькин номер.

— Аня, с наступающим!

— Ой, Маришка, счастья, здоровья, любви! Кстати, знаю-знаю, в курсе всех твоих последних успехов. — Она рассмеялась. — Ты, вообще, чем в выходные занимаешься?

— Да так, ничем.

— Может, заеду за тобой, погуляем?

— Конечно, только позвони сначала. И мы распрощались.

Сказав, что не имею планов на выходные, я слукавила. С самого утра я ожидала появления Дода, и когда поздним вечером поняла, что он не позвонит, праздничное настроение слегка испортилось.

Правда, следующим утром праздник продолжался. Проснувшись, я, к великому удивлению, почувствовала в квартире запах ресторанной еды. Оказалось, это не глюки. Мальчишки, предводимые Денисом, жарили на кухне мясо с додовскими приправами. На столе меня ждали подарки: букет мимозы, бледно-розовый лак для ногтей и акварельный рисунок Илюшки. Между куполами и пестрыми башенками волшебного города проглядывало нежно-голубое небо.

— Мы желаем, мама, чтоб мир вокруг тебя был прекрасен, как на этом рисунке!

— Неужели Илюшка нарисовал?

— Срисовал из «Аленького цветочка». Я глазам своим не верила.

Мясо было не только ароматным, но и сказочно вкусным, зато грязной посуды — полная кухня. Как им только это удалось?

После завтрака первым засобирался Денис. Уходя, незаметно прихватил небольшой шуршащий пакетик — подарок Даше Соколовой. В двенадцать зашел одноклассник Олега — через час в соседнем кинотеатре начиналась «Атака клоунов». Илюшка раскладывал альбом и акварельные краски.

— Хоть приставать никто не будет, — бормотал он, довольный уходом старших.

Перемыв гору посуды, я прилегла на диван. Сначала лежать было приятно, потом стало скучно. Я взяла с полки книжку, но мысли путались, трудно было следить за прочитанным. Я задумалась.

Иза права: все у меня есть… Интересная работа, хорошие дети, заботливая мама, надежная подруга. Нет только одного — любви. Но это одно как ложка дегтя в бочке меда.

Припомнилось прошлое…

За Костю, отца мальчиков, я вышла в девятнадцать. Через год родился Денис. Муж работал ночами, чтобы прокормить семью. Я разрывалась между грудным ребенком и институтскими лекциями. Вздохнуть некогда — какая любовь…

Потом было много хорошего: мы растили детей, обустраивали дом, путешествовали. Но, наверное, что-то безвозвратно погибло в тот ранний, тяжелый период нашего брака. Может, Костя тоже ощущал это… а потом он уехал — все оборвалось.

Примерно через год после его отъезда в меня влюбился отец моей ученицы Светы Макаровой — подлечившийся алкоголик. Семью он давно забросил, но вдруг зашел поинтересоваться школьными делами дочки. Назавтра я мельком видела его у школы, потом он стал приходить каждый день. Застиранная белая рубашка, темные провалы на месте передних зубов, робкий бегающий взгляд.

— Твой пришел, — смеялись сослуживицы.

Он приносил дешевые коробки шоколадных конфет и неуверенно вручал мне. Иногда я сразу отсылала его, иногда вместе шли по бульвару к моему дому. Почти не разговаривали. Я жила тогда своим горем и мало обращала внимания на окружающее.

После каникул меня вызвали в кабинет к директрисе.

— У меня нет слов охарактеризовать ваше поведение, — отчеканила та.

— Что случилось, Галина Васильевна?

— Вы, школьный учитель, извините за выражение, путаетесь с женатым мужчиной на глазах у его дочери. Где ваш педагогический такт? Где человеческая порядочность?! То, что вас бросил муж, не дает вам права разрушать чужие семьи.

…После уроков он стоял в школьном дворе на своем обычном месте.

— Не появляйтесь здесь больше, — проходя мимо, посоветовала я.

— Почему? — Сразу сник, стал совсем уж беспомощным.

— Не хочу разрушать чужие семьи…

В понедельник Макарова не пришла в школу.

— Где ты была, Света? — спросила я на следующий день.

— На похоронах, папка умер.

— Господи!!! Почему?!

— Он же кодированный. А тут опять нажрался, — солидно объяснила девочка, копируя материнские интонации.

И вот после всего этого является Дод. Смотрит с обожанием, дарит розы, словно переселяет в волшебную страну. Но не успела я даже оглядеться в этой стране, как снова надо собираться назад.

— Нет, не хочу!

Я резко поднялась, села. Взгляд упал на настенные часы — половина пятого. Весь день на диване не пролежишь… В прихожей меня ждала прекрасная картина: посередине в грязной луже валялись ботинки Олега, а сам Олег, стоя на пороге детской, истерически орал на младшего: