Анастасия Соловьева - Дом, в котором ты живешь

Выход читался как приговор. И я долго не осмеливалась озвучить его. А когда озвучила… Так было больно, и никакой коньяк не спасал. Вот она расплата за счастье!

Но, может, попробовать все-таки. Все оставить как было. Не все ли равно, что где-то далеко живет некая женщина, с которой Давид связан почти фиктивным браком? Оказывается, нет. Я буду мучиться и его измучу. Привыкну хлестать коньяк.

Ну а если на минуточку представить, что он бросит Еву. Родители придут в ужас. Сын наплевал на интересы клана, да и на свои тоже наплевал. Женился на женщине с тремя детьми. Вместо того чтоб завести собственного, воспитывает чужих…

Правда, где они, родители? Съездит к ним иногда. А так мы будем вместе. Нам так хорошо вдвоем… Но кто сказал, что он вообще захочет разводиться? Какие глупости…

Я налила коньяк в рюмку и пригубила.

И тут в прихожей зазвонил домофон.

«Только бы не Давид», — испуганно подумала я в первое мгновение.

. Да какой Давид?! Сидит в Стокгольме со своей Евой… А вот неизвестно. Может, это он беспрерывно названивал мне на мобильник, не дозвонился, сорвался, прилетел. С него станется…

Маме я тут как-то звонила. В перерыве между размышлениями. Значит, не она.

В конце концов, у Давида есть ключи. Если это он, я успею хотя бы умыться и почистить |зубы.

Домофон замолчал. Но через минуту затрезвонил с новой силой.

Наскоро умывшись, я подняла трубку.

— Мариш, ты что, скрываешься? Ну-ка немедленно открывай! Обзвонилась тебе! — возмущалась Анька уже в прихожей. — По мобильному, городскому, по домофону — никто не отвечает. А окна горят. Ты что, в затвор ушла без своего Дода?! — Она рассмеялась, но тут же оборвала сама себя: — Да что с тобой?! Господи! На тебе лица нет!

— Аня, не тараторь, — начала я заплетающимся языком.

Да ты пьяна! Ты?!! — Анька стремительно прошла на кухню и, увидев на столе недопитую бутылку коньяка, взвилась пуще прежнего: — Сейчас же говори, что случилось!

— Да, в общем, ничего страшного…

— Ну да! Так я и поверю, что ты просто так сидишь и лакаешь коньяк в одиночестве. Или без Дода тоска замучила?

— Аня, — голос зазвенел и сорвался, — ты не представляешь… У него ведь жена в Стокгольме! Он на праздники к ней поехал. — И я замолчала, размазывая слезы по щекам.

— Подожди, подожди, — медленно выговорила Анька. — Успокойся и давай все сначала.

В течение следующего часа я пересказывала ей события последних дней, перемежая рассказ аналитическими размышлениями. Анька слушала не шелохнувшись. Потом молча встала, заварила чай, поджарила гренки и яичницу (все, что нашлось съедобного в доме) и заставила меня съесть это.

— Ну, что ты собираешься делать? — спросила она, когда я покончила с едой.

— Ни-че-го!!!

— А мне показалось…

— Ну…

Произнести вслух «я решила уйти от него» оказалось не так-то просто.

— В общем, мне кажется, нам лучше расстаться.

— Расстаться? — ухмыльнулась Анька. — Да никуда ты не денешься!

— Откуда ты знаешь?

— Из опыта. Исключительно из личного горького опыта. Ну допустим, ты скажешь ему: нам лучше расстаться. А он: только не это — я на все согласен! И смотреть будет грустно, преданно. Дальше ты молчишь, обалдев от счастья. Он этим пользуется и произносит целую тираду. И в конце делает неожиданный вывод: ты — бездушная эгоистка, потому что заставляешь его идти по трупам детей, родителей, бизнеса, репутации (нужное подчеркнуть)! Но он готов, готов перешагнуть через все, вот что ты с ним сделала, интриганка. Тебе стыдно, ты больше не вякаешь, он празднует победу! Любопытный сценарий, правда? Мы с Максом так бы и ходили по кругу, если бы не чудо!

— Какое чудо, Аня? — вяло спросила я.

— Я не рассказывала?.. — Несмотря на ироничный тон, Анька не смогла скрыть счастливой улыбки. — Двадцатого декабря Макс получил развод.

— А мадам?

— Мадам переселилась в тайгу.

Теперь пришла моя очередь вытаращить глаза.

— Да с чего?

Вступила в какую-то организацию, вроде секты. Там их штаб-квартира, где-то под Красноярском. Туда даже не всех сразу пуска ют, только посвященных…

— Она-то как удостоилась?

— Деньги, Мариш, денежки. Она продала их общую с Максом четырехкомнатную квартиру на Новокузнецкой. С такими деньгами куда хочешь примут.

— А он? Бездомный теперь?

— Да нет, он у меня. Вообще-то они все честно поделили, дай бог каждому так расстаться. Квартиру— ей. Но остальное: доходы с предприятия, машины — все ему. Между прочим, и детей поделили по-братски. Старшая дочка поехала с ней, а сына— Максу.

— То есть тебе?

— Да, мне. Теперь и у меня будет ребенок Я вздрогнула. Мне показалось, в мир пришла какая-то страшная всеобъемлющая беда. Близкие люди предают друг друга, матери бросают детей. И почему-то стало мучительно жаль, что у меня нет ребенка от Давида. Сейчас бы прижать его к груди, заглянуть в карие глазки. Согреть, защитить!

В следующее мгновение я осудила себя за эти мысли и деловито спросила:

— Ну и как ты выходишь из положения?

— С трудом, — вздохнула Анька. — Он ведь почти как Маугли. Дикий. Есть сам не умеет, в туалет — в памперсы, капризный, говорит плохо. Он все время с няньками был. Они менялись два раза в месяц.

— Почему с няньками? Ты же говоришь, она не работала.

— Ты знаешь, зачем он ей был нужен? Только как средство борьбы за Макса! Сын родился, она увидела, что не действует, и начала искать новые. А Петька сам по себе, не пришей кобыле хвост…

— Его Петей зовут?

— Петр Максимович! Здорово, скажи? — Анька опять счастливо улыбнулась. — Я его так в шутку называю. Он привык уже, бежит, знает, что это его. Мы с Максом умираем со смеху.

— Ну, подожди, а как мадам все-таки в эту секту угодила? Боролась, боролась…

— Ей какую-то гадалку посоветовали. Та честно призналась: я тут помочь бессильна. Но в тайге живет пророк Иероним. Он может все!.. Она поехала за одним, а получила совсем другое. Смысл жизни. Это она все Максу поведала перед отъездом. Они очень хорошо расстались. Она так и сказала: «Благодаря тебе я поняла смысл жизни!» — Анька помолчала. — Ладно, Марин, ну их, эти россказни. Я ведь к тебе по делу. Найди Петьке няньку.

— Няньку? Да у меня никого на примете нет. Сейчас же агентств много. Ты бы позвонила.

Звонила, звонила. Все какой-то кошмар. И два с половиной доллара в час. Я согласна, хорошая няня — дорогое удовольствие. Но было бы за что платить. Ты все-таки в школе работала. Может, позвонишь кому?

— Ладно, попробую, — пообещала я, не имея в виду ничего конкретного.

Анька обрадовалась.

— А с Додом… Что тебе посоветовать? Мы с Ларой дрались за Макса. И обе оказались в выигрыше. — Она по привычке скривила рот. — Шутка.

— Знаешь, Ань, — сказала я вдруг совершенно спокойно. — Я не борец. Мне надо уезжать отсюда. И чем скорей, тем лучше.