Жаклин Сьюзанн - Долина кукол

– Пусть это не беспокоит тебя, Кевин. Он разрыдался.

– Я потеряю тебя. Я знаю это!

Вдруг она почувствовала отвращение. Какую же страшную власть имеет над человеком болезнь, если лишает его элементарного чувства собственного достоинства. Она ласково погладила его по голове.

– Я буду с тобой Кевин. Обещаю.

В августе Кевин вновь восседал за своим письменным столом – крепкий, энергичный, с видом человека, привыкшего брать на себя ответственность за все. От дней, пронизанных страхом, проведенных в кислородной маске, остались лишь смутные воспоминания. Правда, у него действительно оказался коронарный тромбоз, но Кевин выкарабкался. Сейчас он чувствовал себя лучше, чем когда-либо: покой и отдых явно пошли ему на пользу. И он собирается жениться на Анне. Разумеется, временами его охватывал страх от грозящего ему одиночества. Если сегодня ночью у них что-то будет…

– Хочу заключить с компанией как можно более выгодное соглашение, – объявил он Анне. – Я выхожу из дела, получая двенадцать миллионов и пост почетного председателя правления. Пока компания носит мое имя, я хочу быть уверенным, что она поддерживает свой класс. Думаю, что смогу все закончить к январю. Самое позднее – в начале февраля. Это тебя устроит? Но, если хочешь, можем пожениться прямо сейчас…

Анна улыбнулась.

– Раз уж мы столько ждали, сделаем это по всем правилам. Сразу же после свадьбы я хочу уехать куда-нибудь на медовый месяц.

– Тогда пусть будет февраль! Это предел, который я себе установил. А потом – свадьба и долгое свадебное путешествие. Мы объедем весь земной шар.

– Правда, кругосветное? То есть не просто Лондон, Париж и Рим? Но и Восток, Индия, Греция, Испания?

– Так я и думал. – Он пристально посмотрел на нее. – Я заметил, что ты помешалась на Испании. О’кей, обшарим всю Испанию сверху донизу, вдоль и поперек. Мы отыщем твою Нили – обещаю тебе.

Мысль о Нили постоянно угнетала ее. После скандала на телевидении и дисквалификации Нили весь год тихо просидела у себя в Калифорнии. Затем, под оглушительные раскаты рекламных фанфар она заключила контракт с крупнейшей студией страны на главную роль в цветном двухсерийном фильме. Худенькая, стройная, полная энергии, сверкающая белозубой улыбкой, она была в центре всеобщего внимания. Возвращение Нили О’Хара стало крупнейшим событием сезона. Однако спустя несколько недель после начала съемок в печать стали просачиваться привычные, хотя поначалу и робкие слухи: съемки задерживаются из-за Нили… у Нили боли в спине… у Нили ларингит…

Затем разорвалась бомба: все отснятое смыли, убытки оценивались в полмиллиона! Вновь на Нили повесили ярлык ненадежной и не умеющей работать актрисы. Ходили даже слухи, что у нее пропал голос.

Спустя несколько дней, безо всякого предупреждения, она явилась к Анне на квартиру. Денег у нее не было, но ее адвокаты вели переговоры о продаже дома, тогда денег у нее будет куча. Анна согласилась, чтобы Нили переехала к ней, хотя и весьма опасалась, что это нарушит ее привычный ритм. Работа на телевидении приучила ее к строго упорядоченному, организованному образу жизни. Определенные часы отводились на заучивание сценариев, другие – на примерки, грим и на полный отдых, прежде чем предстать перед телекамерами.

Переезд Нили больше всего напоминал разрушительный тайфун: непрестанно звонил телефон, непрерывной чередой валили газетчики, требующие интервью, вокруг дома кишели толпы поклонников. Но Анна понимала, что она нужна Нили и что все это продлится считанные недели.

Недели, однако, растянулись в месяцы. В квартире царил беспорядок. Три служанки уволились одна за другой. Бродя по квартире в полубессознательном состоянии, Нили разбила лампу и сломала приставной столик.

Анна то и дело спускала в унитаз содержимое пузырьков – «куколок», но у Нили, похоже, был поистине неиссякаемый запас и самые разнообразные тайники. Когда Нили выходила из наркотического забытья, она, зажав бутылку виски в руке, бродила по квартире с помутневшим взором, выкрикивая бессвязные проклятия в адрес Голливуда.

На ее переезде от Анны настоял Кевин. Он снял для нее люкс в отеле, там она могла жить сколько угодно в качестве его гостьи.

Когда поступили деньги за проданный дом, Нили таинственно исчезла из отеля.

Несколько недель спустя обнаружилось, что она находится в полицейском участке в Гринич-Виллидж по обвинению в нарушении общественного порядка. Основанием явились жалобы на ее шумные вечеринки. На газетных фотографиях ее было почти невозможно узнать – растолстевшая, прыщавая, глаза красные, волосы спутанные.

Анна бросилась к ней.

Нили устроилась в респектабельном здании на Пятой авеню, но вскоре квартира стала выглядеть как дешевая меблирашка: повсюду валялись пустые бутылки из-под виски, почти вся мебель была поломана и покрыта пятнами от погашенных сигарет. Мятое постельное белье, похоже, никогда не менялось.

Пахло какой-то кислятиной.

– Анна, ну можно я опять с тобой буду жить, а? – заплетающимся языком умоляла она. – У меня куча денег. Ну не могу, не могу я одна. Потому и закатываю то и дело эти вечеринки. И вот полюбуйся, что эти жлобы натворили

– а ведь когда я сняла ее, квартира была в превосходном состоянии. – Она горестно огляделась вокруг. – Хозяйка, у которой я ее снимаю, подает на меня в суд за нанесение ущерба, так что мне надо поскорее смываться отсюда… куда угодно.

– Нили, ты должна взять себя в руки. Я говорила с твоими поверенными. У тебя по-прежнему громкое имя – ты могла бы сделать шоу на Бродвее.

– Нет, на меня нельзя положиться, я ненадежная. Меня все боятся.

– Не будут, если ты выправишься, если сделаешь шоу и докажешь, что на тебя можно положиться.

– Я больше не могу петь, Анна. У меня все пропало. Главное, пропал голос.

– Никто не смог бы петь, ведя такой образ жизни. И потом, тебе не следует курить, Нили. Ты куришь больше, чем я. Послушай, почему бы тебе не лечь в больницу на несколько дней… подлечиться немного.

– Нет! Именно это предлагал доктор Гоулд, мой новый психиатр. Хочет, чтоб я уехала в Коннектикут в какую-то психушку. Стоит тысячу в месяц. Но я не психопатка, а просто несчастная женщина.

– Конечно. Я имела в виду самую обычную больницу. Пусть отучат тебя от пилюль, упорядочат твою жизнь…

Нет. Можно, я буду жить с тобой? Я буду хорошая. Никаких пилюль. Клянусь!

Подобные клятвы Анна слышала и раньше, однако она пообещала Нили подумать.

Выйдя от Нили, она позвонила ее врачу. Тот был глубоко озабочен. Он согласился, что несколько недель в больнице принесли бы пользу, однако это не снимало проблему – Нили требовалась радикальная психотерапия.