Сандра Браун - Последнее интервью

— Вообще-то, да. Очевидно, в прошлой жизни я был тихим извращенцем.

— Вам следует пройти обследование у специалиста.

— Зачем? — Он вскинул брови. — Разве вас нервирует то, что я за вами наблюдаю?

— Вовсе нет.

В ответ он сардонически усмехнулся, как бы говоря, что не верит ей.

Энди отвела взгляд от его отражения в зеркале и положила в чемодан последнюю коробочку с туалетного столика.

Пока она укладывала в сумку свои записи, в беспорядке валявшиеся на столе, Лайон поднялся с кровати и направился в ванную. Через несколько секунд он вернулся, держа в руках малиновый бюстгальтер и трусики. Только сейчас она вспомнила, что вечером постирала их и повесила сушиться на палку от занавески.

Поймав его взгляд, Энди вспыхнула до корней волос.

— Не забудьте вот это, — нарочито вежливо проговорил Лайон и принялся методично изучать прозрачное белье — Не скажу, что для вас это была бы большая потеря. — Лайон подбросил трусики и бюстгальтер вверх, словно желая проверить, так ли они легки, как кажутся. — Тут терять-то практически нечего, — пришел он к выводу.

Энди выхватила белье. Уложив вещи в чемодан, с силой захлопнула его. Ее досада вызвала у него приступ дикого смеха.

Энди подняла чемодан, решив, что понесет его сама, но Лайон забрал чемодан, чем несказанно ее удивил.

— Вам нужно еще выписаться? — Лайон открыл дверь комнаты.

— Да, — холодно ответила она.

Ей не хотелось признаваться даже самой себе, что сердце ее бьется так сильно, что болит грудь.

— Тогда я отнесу ваши вещи в машину, а вы пока уладите все дела.

Энди не стала возражать.

— Хорошо, — сказала она и вышла из комнаты.

Служащая гостиницы была невероятно, фантастически медлительна. Рассчитать проживание за три дня оказалось для нее задачей непосильной. Наконец она заправила кредитную карточку в аппарат, и в это время к дверям медленно подъехал «Эльдорадо».

Медлительная дама задумчиво оглядела Энди:

— Это Лайон Рэтлиф.

— Да, это он. — Энди посмотрела на нее так, что та не отважилась на какие-либо расспросы или комментарии, а только хмыкнула.

Энди вышла из гостиницы и села в машину. Ей нравился запах кожаной обивки. И еще ей нравился запах Лайона. Даже когда он вошел в дом после погрузки саженцев, от него шел чистый, мускусный запах мужчины.

Он опустил стекло и включил кондиционер. Пока они не выехали на шоссе, его жужжание было единственным звуком в салоне автомобиля. Наконец Лайон повернулся к ней и спросил:

— А что поделывает мистер Мэлоун, пока вы носитесь по всей стране, вторгаясь в личную жизнь других людей?

Его оскорбительный тон обжег ее, как удар хлыстом.

— Мой муж умер.

На его лице не отразилось никаких эмоций, он только перевел взгляд на дорогу. Она тоже отвернулась.

Потом он тихо сказал:

— Мне очень жаль. Как он умер?

Ее удивило то, что он счел нужным извиниться.

— Он погиб в Гватемале, во время командировки. Землетрясение.

— Давно?

— Три года назад.

— Он тоже был репортером?

— Да.

— Работал в газете?

— На телевидении.

— Он много ездил?

— Все время. Он был помешан на своей работе.

— А вы были счастливы?

С какой стати он спрашивает о личном? Раньше он задавал вежливые вопросы незнакомца, который пытается узнать человека получше.

Энди хотелось нагрубить ему, сказать, что история ее семейной жизни не его дело. Но где-то в глубине души она чувствовала, что этого делать не стоит. Ей ведь предстоит работать с его отцом. Если она будет откровенна с Лайоном, конечно, до определенной степени, может быть, он перестанет ей мешать. Кроме того, она устала от этой игры «кто — кого», особенно с тех пор, как почувствовала, что превосходство всегда останется за ним. А вдруг удастся заключить перемирие?

— Да. Мы были счастливы, — услышала она собственный голос.

Лайон так долго на нее смотрел, что ей захотелось взять у него руль — ведь он продолжал вести машину на умопомрачительной скорости. Наконец он перевел взгляд на дорогу.

Энди чувствовала, что между ней и Лайоном существует необъяснимое напряжение от сознания близости друг к другу. Ей вдруг захотелось дотронуться до него, провести ладонью по темным густым волосам, погладить сильные руки.

— И давно вы занимаетесь этой работой?

Вопрос внезапно вернул ее к более безопасному течению мыслей. Силы одного кондиционера явно не хватало, чтобы остудить ее бурлящую кровь.

Энди откашлялась:

— С тех пор как закончила учебу. Я начинала со сценариев для рекламных роликов, работала на местной телестудии. Потом перешла в отдел новостей и в итоге стала ведущей телепрограммы.

— Но сейчас вы преимущественно занимаетесь, скажем так, разведывательной стороной вопроса.

— Да, — неуверенно произнесла она, догадываясь, куда может завести разговор.

— Интересно, почему? — размышлял он вслух. — Понимаете, иногда люди, которые много разъезжают по стране, выбирают такую работу потому, что они несчастливы дома. Скажем, вы сделали жизнь своего мужа несчастной, он отправился в Центральную Америку и там погиб. И теперь вы стараетесь загладить свою вину тем, что следуете по его стопам?

Это был удар. Он был слишком близок к правде. Энди ощетинилась, как раненое животное:

— Как вы смеете говорить мне такие вещи? Вы ничего не знаете ни о Роберте, ни обо мне. Вы…

— Я все о вас знаю. Вы властная, чрезмерно честолюбивая самка с раздутым «я» всего лишь потому, что вам посчастливилось иметь более привлекательную внешность, чем большинству других женщин.

Лайон резко вывернул руль и остановился на обочине у ее машины. Энди схватилась за ручку двери, но его реакция оказалась молниеносной. Он обхватил ее запястье мертвой хваткой и, склонившись к ней, грубым, хриплым голосом сказал:

— Только не думайте, что с помощью красивого личика, потрясающих ног и груди вам удастся обмануть меня. Я прекрасно знаю, что, какой бы мужчина ни отважился вас коснуться, вы останетесь твердой, как панцирь. Ваша кожа может быть мягкой и теплой, но вместо сердца у вас — кусок льда. Я очень хорошо знаю этот тип, Энди Мэлоун. Вы кастрировали бы любого мужика, который по своей глупости решил бы разбудить в вас женщину. Делайте свои проклятые интервью, но не попадайтесь на моей дороге, а я уж постараюсь держаться подальше от вас. Теперь, когда мы поняли друг друга, возможно, нам удастся кое-как терпеть совместное существование.

Лайон отпустил ее руку и распахнул дверь. Поспешно выскочив из машины, Энди очутилась на раскаленной от солнца обочине дороги. Взвизгнув покрышками, выбросив из-под колес гравий, серебристая машина рванулась прочь, оставив позади себя облако пыли.

Через десять минут Энди уже была у парадного входа. Ее встретила женщина. Без сомнения, это была Грейси. Все-таки у Лайона хватило порядочности, чтобы предупредить прислугу, что она появится с минуты на минуту.