Сандра Браун - Как две капли воды

Она не позволила себе горевать, хотя чувствовала тос­ку по своему прежнему облику. Теперь ее судьба – вот это зеркальное отражение. Ей сделали новое лицо. Оно станет для нее пропуском в новую жизнь.

С завтрашнего дня она станет Кэрол Ратледж.

Эйвери Дэниелз больше нечего было терять.

Сестра окинула ее беглым взглядом и явно осталась довольна.

– У вас прекрасные волосы, миссис Ратледж.

– Спасибо, – горько улыбнулась Эйвери. – Только что от них осталось!

За те семь дней, что Тейт был в отъезде, у нее полно­стью восстановился голос. Тейт мог появиться в любую минуту, и она немного нервничала.

– Нет, я именно имела в виду их длину, – сказала се­стра. – Мало кому идет такая короткая стрижка. Вы выглядите просто потрясающе.

Эйвери взглянула в зеркальце, потрогала колючую челку на лбу и с сомнением произнесла:

– Будем надеяться.

Она сидела в кресле. Больная нога была водружена на табурет. Рядом с креслом стояла трость. Руки спокойно лежали на коленях.

После недельного отсутствия Тейта медсестры волно­вались перед его предстоящим визитом не меньше ее. Они хлопотали над ней, как над невестой в день свадьбы.

– Он здесь, – многозначительным шепотом объявила одна из них, заглянув в дверь.

Та, что была рядом с Эйвери, сжала ей плечо:

– Вы прекрасно выглядите. Он просто в обморок упа­дет.

Он, конечно, не упал, но был удивлен. Она заметила, как распахнулись его глаза, когда он увидел ее сидящей в кресле в уличном костюме – костюме Кэрол, который ей за несколько дней до этого привезла Зи.

– Привет, Тейт.

При звуке ее голоса он удивился еще больше.

Сердце ее подпрыгнуло. Он догадался!

Неужели она опять допустила промах? Может быть, Кэрол обращалась к нему по-другому? Может, было ка­кое-то ласкательное имя, которое могла знать только она? Она задержала дыхание и приготовилась к тому, что он ткнет в нее пальцем и крикнет: «Лживая самозванка!»

Вместо того он неловко покашлял и поздоровался в ответ:

– Привет, Кэрол.

Она стала потихоньку выдыхать через ноздри долго удерживаемый воздух, боясь показать свое облегчение. Он прошел в комнату и с отсутствующим видом положил букет и сверток на тумбочку.

– Ты выглядишь потрясающе.

– Спасибо.

– И ты уже, оказывается, можешь говорить, – доба­вил он с неловким смешком.

– Да. Наконец-то.

– Голос у тебя стал какой-то другой.

– Но нас ведь предупреждали, что такое может слу­читься, помнишь? – быстро ответила она.

– Да, только я не ожидал, что… – Он провел ладонью себе поперек шеи. – Эта охриплость…

– Со временем, наверное, пройдет.

– Мне она даже нравится.

Он не мог глаз от нее отвести. Если бы их отношения были такими, какими они должны были быть, он, навер­ное, стоял бы сейчас перед ней на коленях, ощупывая кон­чиками пальцев ее новое лицо, как делают слепые, восхи­щался гладкой кожей и говорил о любви. К ее разочарованию, он продолжал держать почтительную дистанцию.

Как обычно, он был в джинсах. Они были отутюжены, но ткань была достаточно поношенная, чтобы мягко об­легать его тело. Эйвери не хотела оказаться во власти женского любопытства, поэтому старательно смотрела выше пояса.

Эта часть его тела тоже была весьма привлекательна. Она смотрела на него, не отрываясь. Потом нервным дви­жением поднесла руку к груди.

– Ты так смотришь… – нарочно сказала она.

Он на мгновение опустил голову, но тут же снова под­нял.

– Прости. Наверное, я правда не ожидал, что ты бу­дешь выглядеть как раньше. Но это… это так и есть. Вот только волосы…

Она обрадовалась, что ее военная хитрость сработала.

– Тебе не холодно?

– Что? Холодно? А, нет. – Она отчаянно искала что-нибудь, что могло бы его отвлечь. – А это что такое? – Она кивнула на сверток, который он принес.

– Это твои драгоценности.

– Драгоценности? – Мыльный пузырь радостного возбуждения лопнул. Она судорожно сглотнула.

– Украшения, которые были на тебе в день катастро­фы. Сегодня мне в офис позвонили из госпиталя и напомнили про них. Я заскочил туда по дороге. Все время забы­вал. – Он протянул ей конверт.

Эйвери посмотрела на него так, будто в конверте притаилась ядовитая змея и даже трогать его опасно. Однако, не найдя подходящего предлога отказаться, она взяла конверт в руки.

– Я не успел проверить содержимое, – продолжал он, – но, может быть, ты сама сейчас посмотришь?

Она положила сверток на колени.

– Потом.

– Я подумал, ты захочешь получить свои вещи назад.

– Да, конечно. Только сейчас не самое подходящее время надевать украшения. – Она сложила пальцы в кулак и потом разогнула их. – Пальцы уже гнутся, но еще побаливают. Боюсь, что мне сейчас кольца не надеть.

– Особенно обручальное, не так ли?

Резкость его слов ошеломила. Она заметила, что он тоже не носит обручального кольца, и хотела было ука­зать ему на это, но прикусила губу. Если Кэрол по какой-то неблаговидной причине не носила обручальное кольцо, тем более ей лучше обойти этот момент. По крайней мере, пока.

Тейт присел на край постели. Напряженное молчание стало затягиваться. Эйвери первой нарушила его:

– Поездка прошла удачно?

– Да, все было отлично. Но я устал, как черт.

– Я почти каждый вечер видела тебя по телевизору. Аудитория, кажется, была в восторге.

– Да, мы все довольны приемом.

– Политобозреватели в один голос предсказывают те­бе легкую победу на предварительных выборах.

– Я тоже надеюсь.

Снова воцарилось молчание. Оба прилагали усилия, чтобы не смотреть на собеседника в упор.

– А как Мэнди?

Он пожал плечами.

– Все в порядке. ( Эйвери с сомнением нахмурилась.) Ну хорошо, будем говорить, не совсем в порядке. – Он встал и принялся мерить комнату шагами. – Мама гово­рит, девочку мучат ночные кошмары. Она почти каждую ночь просыпается с криком, иногда даже и днем. Ходит по дому как маленькое привидение. – Он вытянул вперед руки, как будто пытаясь что-то достать, потом сомкнул их в кольцо. – Она как будто не в себе, понимаешь? Буд­то заперлась и никого не подпускает – ни меня, ни пси­холога.

– Я просила Зи привести ее сюда. Она говорит, ты не велел.

– Это правда.

– Но почему?

– Я подумал, не стоит ей приходить сюда без меня.

Она решила не настаивать. Он все равно найдет, что ей возразить.

– Я скучаю без нее. Ну, ничего, скоро я буду дома, то­гда ей станет лучше.

Он не скрывал своего сомнения:

– Вероятно.

– Она никогда ко мне не просится?

– Нет.

Эйвери опустила глаза:

– Ясно.

– Слушай, Кэрол, чего ты ожидала? Что посеешь, то и пожнешь.

На мгновение их взгляды скрестились, затем она за­крыла лицо рукой. На глаза навернулись слезы. Она пла­кала о ребенке, который недополучил материнской люб­ви. Бедняжка Мэнди. Эйвери знала, что значит не получать от родителей должного внимания. Поэтому она и притворилась ее матерью, вместо того чтобы сразу ска­зать ребенку, что ее мамы больше нет.