Сандра Браун - Как две капли воды

– О, черт, – проворчал Тейт. Он пересек комнату и, легко положив руку ей на голову, мягко провел по воло­сам. – Извини. Я не хотел тебя расстроить. Мэнди по­правится, обязательно поправится. – Подумав, он доба­вил: – Пожалуй, я пойду.

– Нет! – Она вскинула голову. В глазах все еще стоя­ли слезы. – Не уходи.

– Но мне пора.

– Пожалуйста, останься еще немного.

– Я очень устал с дороги. Из меня сейчас плохой собе­седник.

– Неважно.

Он покачал головой.

Героическим усилием она скрыла свое огромное раз­очарование:

– Тогда я тебя провожу.

Она взяла трость и, опираясь на нее, встала. Но вспо­тевшая от волнения рука соскользнула, и она потеряла равновесие.

– Господи, осторожнее.

Тейт обхватил ее рукой. Конверт упал у нее с колен, но никто не придал этому значения. Его рука обнимала ее за спину, а пальцы лежали на ребрах прямо под грудью.

Пока они шли к кровати, Эйвери держалась за него, вцепившись пальцами в куртку. Она втягивала в себя его запах – свежий запах улицы, душистый, но насквозь мужской, с привкусом лимона. В нее вливалась его сила, и она с жадностью пила ее, как эликсир жизни.

И тогда она призналась себе в том, в чем боялась при­знаться все дни, пока он был в отъезде. Ей хотелось ос­таться миссис Ратледж, чтобы быть рядом с Тейтом. Ко­гда его не было, она была по-настоящему несчастна, зато при его появлении обрадовалась как девчонка.

Он аккуратно подвел ее к кровати и осторожно дотро­нулся до бедра больной ноги.

– Это был множественный перелом. Кость еще не так окрепла, как ты думаешь.

– Да, наверное.

– Мы правильно решили, что тебе лучше побыть здесь до предварительных выборов. Вся эта суета будет для тебя слишком тяжела.

– Возможно. – Она ответила сдержанно. Когда Зи сообщила ей, что это решение было принято без ее уча­стия, она почувствовала себя такой одинокой, словно с ней обошлись как с неудачным ребенком, которого при­ходится стыдиться и прятать от чужих глаз. – Я очень хочу домой, Тейт.

Их головы были сейчас совсем близко. Она видела свое отражение в его зрачках. Она ощущала его дыхание. Ей хотелось, чтобы он ее обнял. И она сама хотела его об­нять.

«Прикоснись ко мне, Тейт. Обними меня. Поцелуй ме­ня», – неслось у нее в голове, но она молчала. Ей показа­лось, что он подумал о том же. Потом он отстранился.

– Я пошел, – сказал он решительно. – Отдыхай.

Она взяла его руку и изо всех сил сжала.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За… за цветы… за то, что довел меня до постели.

– Не стоит, – ответил он небрежно, высвобождая руку.

Она застонала:

– Почему ты не принимаешь моей благодарности?

– Не прикидывайся дурочкой, Кэрол, – раздраженно зашептал он. – Твоя благодарность для меня ничто, и ты знаешь почему. – Он вежливо попрощался и ушел.

Эйвери чувствовала себя уничтоженной. Она столько ждала от их новой встречи. Ее мечты, однако, не имели ничего общего с грубой действительностью. Но чего еще ожидать от мужа, который явно не испытывает к своей жене никаких теплых чувств?

Что ж, по крайней мере, он не изобличил ее во лжи. Ес­ли говорить о профессиональной стороне дела, ее поло­жение было по-прежнему прочным.

Вернувшись в кресло, она подняла с пола конверт, вскрыла его и высыпала содержимое на колени. Часы уже не шли – кварцевый кристалл был поврежден. Одна зо­лотая сережка отсутствовала, но горевать об этом не стоило. Самой главной вещи на месте не было. Где медальон?

И тут она вспомнила. Когда произошла катастрофа, медальон был не у нее. Она дала его посмотреть Кэрол Ратледж.

Эйвери откинулась на спинку кресла, мысленно опла­кивая потерю драгоценной памятной вещицы, но тут же выпрямилась опять. Поплачет потом. Сейчас надо дейст­вовать.

Спустя несколько минут она стояла перед дежурной се­строй, сидевшей за пультом компьютера.

– Добрый вечер, миссис Ратледж. Как прошло свида­ние с супругом?

– Все отлично, благодарю вас. – Она протянула сест­ре конверт. – Я хочу попросить вас об одном одолжении. Не могли бы вы завтра же отправить вот это? (Сестра прочла написанный печатными буквами адрес.) Пожалуй­ста, – настойчиво повторила Эйвери.

– Охотно для вас это сделаю, – ответила сестра, хотя было видно, что она удивлена. – Отправлю с утренней почтой.

– И я бы просила вас никому об этом не говорить. Мой муж и без того считает, что я стала чересчур сенти­ментальна.

– Хорошо.

Эйвери вынула несколько купюр, отложенных из денег, которые Тейт оставил ей перед отъездом.

– Думаю, этого хватит. Спасибо.

Еще один мост был сожжен. Она вернулась в комнату, выделенную миссис Кэрол Ратледж.

В одних носках Айриш Маккейб прошлепал на кух­ню за очередной банкой пива. Открыв ее и отхлебнув хмельной пены, он стал изучать содержимое холодильни­ка. Однако, не обнаружив ничего существенного, решил ограничиться на ужин пивом.

Возвращаясь в гостиную, он взял со стола почту, которую бросил туда, когда вернулся с работы. Одним глазом наблюдая за телевизионным шоу, он принялся разбирать корреспонденцию, не глядя выбрасывая рекламные про­спекты и откладывая в сторону счета.

– Гмм. – Он нахмурил брови. На плотном конверте не было обратного адреса, но марка была местная. Он вскрыл его и высыпал содержимое на колени.

У него перехватило дыхание, и он отпрянул, как будто на него свалилась какая-то пакость. Он уставился на по­кореженные украшения, хватая ртом воздух. Сердце бешено колотилось.

Прошло нисколько минут, прежде чем он успокоился и протянул руку к разбитым часикам. Он сразу узнал часы Эйвери. Осторожно взяв их в руку, он стал осматривать сережку, которая была на Эйвери, когда они виделись в последний раз.

Он стремительно поднялся и бросился в другой конец комнаты к письменному столу, которым редко пользовал­ся по назначению, но зато складывал туда всякую всячи­ну. Выдвинув средний ящик, он достал конверт, который ему вручили в морге в тот день, когда он ходил на опо­знание. «Здесь ее вещи», – сказал ему сочувственно судмедэксперт.

Он вспомнил, что тогда сунул в конверт медальон, даже не заглянув внутрь. До сих пор он не нашел в себе сил открыть этот сверток и прикоснуться к ее вещам. Он был довольно суеверен. Для него трогать руками то, к чему прикасалась Эйвери перед самой смертью, было все равно что копаться в ее могиле.

Ему пришлось все вывезти из ее квартиры, потому что на этом настаивала хозяйка. Он не оставил себе ничего, за исключением нескольких фотографий. Всю одежду и дру­гое имущество он раздал на благотворительные цели.

Единственное, что он считал необходимым хранить, был ее медальон, по которому она и была опознана. Она получила его в подарок от отца, еще когда была ребен­ком, и с тех пор никогда не снимала.