Сандра Браун - Как две капли воды

– Вы работаете в «Эм Би продакшнз»? – строго спро­сил Нельсон.

– Иногда внештатно. Ну, то есть когда им нужен высший класс.

– Гмм. Они говорили, что сегодня кого-то пришлют. – Судя по всему, Нельсон ожидал кого-то посолиднее. – Идемте, я покажу вам дом. Вас что больше интересует – внутри или снаружи?

– И то и другое. Любое место, где Ратледж с женой и ребенком обычно проводят день. Мне сказали, нужно что-нибудь простецкое. Ну, всякая сентиментальная чушь.

– В вашем распоряжении весь дом, но прошу вас мою семью не беспокоить, мистер Лавджой. Моей жене вряд ли понравится похабщина на вашей майке.

– Ну, так ведь не она ее носит, какого дьявола ей бес­покоиться?

Голубые глаза Нельсона приобрели ледяной оттенок. Он привык к более почтительному обращению со стороны тех, кого считал ниже себя по положению. Эйвери не уди­вилась бы, если б он сейчас ухватил Вэна за шкирку и вышвырнул на улицу. Если бы Вэн приехал не по поводу предвыборной кампании Тейта, Нельсон бы, вероятно, так и поступил.

Пока же он сказал:

– Кэрол, прощу у тебя извинения за то, что ты только что слышала. Мы вынуждены тебя оставить.

Вэн оглянулся:

– До свидания, миссис Ратледж. Извините, что я так уставился на вас, когда вошел, но вы показались мне по­хожей…

– Меня теперь не удивляет, когда на меня смотрят, – поспешила она прервать его. – У всех мое лицо вызывает любопытство, это так естественно.

Нельсон в нетерпении нагнул голову.

– Сюда, пожалуйста, Лавджой.

Прежде чем поспешить за Нельсоном в дом, Вэн в по­следний раз недоуменно помотал головой. Эйвери верну­лась к себе в комнату и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. Она глубоко вздохнула и заморгала, стряхивая слезы.

Ей так хотелось схватить эту тощую руку и после дру­жеских приветствий расспросить Вэна обо всем. Как Айриш? Все еще оплакивает ее смерть? Следит ли за собой? Что стало с новым синоптиком? Выгнали его или он сам уволился? Кто родился у секретарши – мальчик или де­вочка? Какие последние сплетни из коммерческого отде­ла? По-прежнему ли генеральный менеджер погуливает от жены со своей светской дамой?

В то же время она понимала, что Вэн может и не испы­тать той же радости от их встречи, что и она. О, он был бы в восторге, что она жива, но, едва оправившись от него, скорее всего бы заявил: «И какого хрена ты тут де­лаешь?»

Она частенько и сама задавала себе этот вопрос. Да, ей нужен материал, но эта мотивировка, конечно, слабовата.

На самом деле занять место Кэрол Ратледж побудило ее желание во что бы то ни стало спасти Тейту жизнь. Только вот есть ли в этом необходимость? И откуда исхо­дит эта угроза, в существование которой она пока еще верит?

С того дня как попала домой, она внимательно следи­ла за происходящим. Какие-то трения существуют между Джеком и Дороти-Рей. Фэнси может и святого вывести из терпения. Нельсон в некотором роде диктатор. Зи держит­ся как-то в стороне. Эдди компетентен до предела. Но ни от кого она не видела другого отношения к Тейту, кроме любви и обожания. Ей надо выявить потенциального убийцу, и тогда ее сенсационный материал позволит ей вернуть доверие и авторитет, которого она лишилась из-за одного ошибочного суждения. Неожиданная встреча с Вэном напомнила об этом.

Она вдруг поняла, что занимается не столько своим будущим материалом, сколько людьми, с которыми жи­вет. Это неудивительно. Самым трудным в ее профессии для Эйвери всегда была беспристрастность – и единст­венной важной составляющей журналистского ремесла, которой она никак не могла овладеть.

Интерес и способности к профессии она унаследовала от отца. Но его способность не учитывать человеческий фактор ей не передалась. Она всеми силами стремилась быть объективной, но пока ей это слабо удавалось. И она опасалась, что участие в жизни Ратледжей будет ей пло­хим помощником.

Но сейчас она не может все бросить. Самым большим просчетом в ее тщательно продуманном плане оставался тот факт, что она не оставила себе путей к отступлению. И, не имея возможности раскрыться, она была вынуждена пока оставаться в своей роли и быть готовой ко всему – даже к неожиданным визитам старых знакомых.

Настала пятница. Стремясь убить бесконечно тянущее­ся время, Эйвери долго играла с Мэнди после ее дневного сна. Они сидели за низким столиком и лепили из пласти­лина динозавров, пока Мэнди не запросила есть. Тогда Эйвери поручила ее Моне.

В пять часов она приняла ванну. Потом занялась ма­кияжем, одновременно хватая куски с тарелки, которую Мона принесла ей в комнату.

Волосы она уложила с помощью мусса. Они все еще оставались короткими и выглядели эффектно, но уже не столь броско, как прежде, во всяком случае, отросли дос­таточно, чтобы она могла их укладывать. Элегантную и слегка вызывающую прическу она подчеркнула парой серег с бриллиантами.

Без четверти семь, то есть за пятнадцать минут до на­значенного времени, она была готова. Она стояла в ван­ной и доставала с полки флакон духов, когда вошел Тейт.

При его внезапном появлении она остолбенела. Он обычно спал на раздвижном диване в кабинете, смежном с ее спальней. Дверь между комнатами всегда была закрыта и заперта с его стороны.

Кабинет был выдержан в строгих, естественных тонах, что придавало ему сходство с джентльменским клубом. К нему прилегала небольшая ванная комната, раковина в которой была не больше плевательницы в кабинете сто­матолога, а душ едва ли мог вместить взрослого человека. И все же Тейт предпочитал терпеть эти неудобства, чем делить с женой большую спальню, с просторной туалет­ной комнатой, где можно было, не мешая друг другу, одновременно одеваться и причесываться перед зеркалом во всю стену, где была мраморная ванна, над головой – застекленный потолок, а под ногами – многие метры пушистого ковра.

Первой мыслью Эйвери, когда он вошел, было, что он передумал и пришел сообщить, что едет без нее. Однако он был не столько сердит, сколько смущен. Увидев ее в зеркале, он замер.

Польщенная тем, что ее усилия оказались ненапрасны­ми, Эйвери повернулась к нему и развела руки в стороны.

– Нравится?

– Платье? Платье потрясающее.

– А счет от «Фрост бразерз» будет еще более потря­сающим.

Она знала, что платье действительно сногсшибатель­ное. Черная полупрозрачная ткань с блестками обтягива­ла грудь, плечи, спину и руки до самых запястий. Начиная от ложбинки на груди и до колен платье было поставлено на подкладку из черного шелка. Эффект усиливала кайма из прозрачных блесток по горловине и краю рукавов.

Это было очень сексуальное платье, но в то же время сдержанное, в духе Одри Хепберн. Она позволила себе эту обновку не из тщеславия. Просто сегодня ей не хотелось надевать что-то из гардероба Кэрол. Она хотела выгля­деть дай Тейта по-новому, по-другому – не так, как Кэ­рол.