Ольга Володарская - Стерва на десерт

— Одни несчастья, одни несчастья на нас сваливаются. Да что же это! Сначала Кирилл Авангардович, потом Даша, а теперь Дуся. Да что же это!

Княжна, до сего момента с сочувствием поглядывающая на потерпевшую, скривилась и сквозь зубы прошептала, обращаясь к недавней своей осведомительнице, той самой, которая сообщила ей, кто такая Дуся.

— Авангард Кирилыч и Даша, тоже бегонии?

— Что вы! — всплеснула руками сплетница. — Даша, это та самая уборщица, ну та, которую убили в туалете.

— Да вы что? — охнула я, без приглашения влезая в разговор. — А какое она имеет отношение к Патентному бюро?

— Как какое? Она здесь работала.

— Но она же…

— Уборщицей она только подрабатывала, на пол ставки. А числилась она здесь, архивариусом, — с большим удовольствием докладывала кумушка, найдя в нашем лице благодарных слушателей. — Ее убили, вы, наверное, слышали…

— А Андеграунд Косматыч этот, его тоже убили? — охнула Княжна.

— Нет, он умер своей смертью год назад.

— Так чего же она про него сейчас вспоминает?

— Да так, к слову. Жалко же мужчину, не старый ведь был.

— А-а, — протянули мы неуверенно. Она бы еще своего деда вспомнила, которого фрицы в 43-ем убили.

Мы отошли от сплетницы, решив осмотреть помещение на предмет сохранности имущества.

— Все погорело, — констатировала Княжна, разворошив груду головешек.

— Все архивы, — всхлипнула истеричная Галина Ивановна. — Да что там архивы, все новые документы тоже. Ничего не осталось!

— Странно, — задумчиво проговорила я. — Я не пойму, где очаг возгорания. Все электроприборы выключены. Ни чайника, ни камина.

Я прошлась по комнате, остро всматриваясь в руины. Мне подумалось, что это явный поджог. Ведь не могло так полыхнуть из-за проводки. Значит, кто-то этот пожарчик организовал. Правда, не совсем ясно, зачем кому-то палить Патентное бюро. Неужто в нашем НИИ еще и пироман завелся?

Канистры не нашла, как не учуяла и запаха бензина или спирта, зато под столом обнаружила полуобгоревший спичечный коробок.

— Чей это? Не знаете? Не ваш? — Начальница протестующе замотала головой. — А почему дверь была заперта? — спросила я, оглядывая замок. — У вас же код, зачем вы еще и заперли ее.

— Я не запирала, — испугалась Галина Ивановна. — Я пошла в канцелярию чайку попить. Дверь захлопнула. И все.

— Но кто-то ее запер. Вернее, повернул колесико вот так. — И я продемонстрировала, как кто-то повернул колесико на замке. — Тогда можно просто захлопнуть дверь и тогда без ключа ее не откроешь.

— Но кто? Неужели Ниночка? — пробормотала Галина Ивановна.

Я напрягла свою глупую память, чтобы вспомнить, кто такая эта Ниночка. А! Вспомнила. Эта та самая чудачка, которая из года в год ходит с одной и той же прической, под кодовым названием «грива льва». Еще она носит очки-бабочки, гигантские пластмассовые серьги, и находится в том возрасте, когда уменьшительное Ниночка ей уже совсем не «катит», короче, бабе было под полтинник, не меньше.

— Кстати. Где она? — встрепенулась Галина Ивановна. — Когда я уходила, она оставалась в комнате.

— Может, обедать пошла? — предположила я.

— Да, да, наверняка, — закивала головой Галина Ивановна и тут же зашарила глазами по кабинету, надеясь найти ответ. — Если пальто нет, то она точно ушла в столовую, она ходит на фабрику-кухню, там говорит, кормят лу…

В этом месте Галина Ивановна замолкла. С выпученными глазами и все еще открытым ртом, она привстала со стула, ухнула своей мощной рукой по не менее мощной груди, выдохнула «О-о!», после чего повалилась на стол без единого проблеска сознания.

— Чего это она? — испугалась Маруся, подбежав к пострадавшей. — Перенервничала что ли?

— А, может, сотрясение? Вон она как в дверь билась… — предположил кто-то из массовки.

— Но не головой же. — Маруся побила Галину Ивановну по щекам. Безрезультатно — начальница погоревшего бюро осталась все такой же безучастной. — Притащите кто-нибудь нашатырь, — выкрикнула наша мать Тереза в коридор. — А еще…

Что еще хотела Маруся от любительниц зрелищ, мы так и не узнали, ибо она не договорила, а подобно Галине Ивановне замолкла на полу слове, выпучилась, охнула, но только без чувств не упала, а осталась стоять, подобно статуе.

— Да что вы все с ума посходили! — выругалась я.

— Там…там… — И Маруся с распахнутым, как у умирающей рыбины ртом, вновь замолкла.

— Что там? — еще пуще осерчала я.

— Она. — Почему-то шепотом закончила давно начатую фразу Маруся. И показала пальцем в дальний, заваленный обломками стеллажей угол.

— Да кто она-то? — не поняла я и шагнула к подружке.

Сначала я не увидела того, на что указывал Марусин перст, уж очень захламлен был угол разными головешками, а потом, когда сделала еще один шаг, на этот раз левее, разглядела… О, господи! Между обгоревших остовов стеллажей, между куч сгоревшего дерева, на залитом водой и пеной полу лежала Ниночка. Вернее, это была уже не она, а то, что от нее осталось — обгоревшее до черноты и скукоженное до размеров тряпки тело да буйные, лишь тронутые огнем кудри.

— Мама! — прошептала я басовито и брякнулась на круглые колени Галины Ивановны.

Мой некорректный поступок произвел неплохой эффект, от толчка женщина очнулась и проблеяла «Пить». Но напоить бедняжку было некому, так как любопытные кумушки в полном составе вломились в комнату и, тесня другу друга, бросились к месту гибели несчастной львиноголовой Ниночки.

Тут я спохватилась и с криком: «А ну назад!» преградила им дорогу.

— Посмотрели, дайте другим посмотреть! — заблеяла одна из толпы.

— Вон! — рявкнула я.

— Не имеете права! — загалдели любопытные, так и норовя поднырнуть под мои растопыренные руки.

— Маруся, — взвыла я. — Помогай!

Но подружка помочь не успела, ибо толпа умирающий от любопытства баб смела меня за считанные секунды и ввалилась таки в закуток.

Пару секунд они тупо таращились на обугленные останки, после чего разразились таким диким визгом, что шнурок, бывший некогда миленькой люстрой, качнувшись, рухнула на пол. Когда же он с хлюпаньем ударился о залитый пеной пол, толпа все с тем же визгом ломанулась из комнаты.

Через минуты в помещении остались лишь мы: члены дружины, хозяйка кабинета и Кузин.

— Что будем делать? — всхлипнула Эмма Петровна.

— Что, что? — насупилась Маруся. — Милицию вызывать. Коленьку. Или этого, начальника его противного.

— Давайте их обоих, — предложила Княжна.

— И ОМОН, — вставила Эмма Петровна, бледная и жутко напуганная.

— А ОМОН-то зачем? — удивились мы.

— На всякий случай.

— И правда, — согласился рассудительный Кузин. — Хуже не будет. Пусть все едут.

Мы закивали, все, так все. В конце концов, человека в горящем кабинете заперли, это ж надо такое зверство удумать. На такого садиста не то что ОМОН, даже группу «Альфа» натравить не жалко.