Ольга Володарская - Стерва на десерт

— Документ, кажется. Вы ведь разные документы обрабатываете, да? Приходы всякие, расходы, дебеты, кредиты…

— Дебеты это не мы, а бухгалтерия, — прервала я поток его красноречия.

— Да? А я считал… — Он надолго задумался, рассматривая находку, вертя ее и так и эдак, потом сунул ее мне под нос. — Нет, это точно вы потеряли. Здесь много непонятных слов. И формулы какие-то.

— Нет, это точно не мы, — заверила я, безрезультатно подталкивая Слоника к двери.

— А кто же? Мимо нашей комнаты больше никто не ходит, кроме вас.

Это точно. Тот отсек коридора, где располагаются наши с электриками коморки (мы соседи), радиорубка да кладовка дворника, является не очень популярной пешеходной трассой. Нихлоровцы предпочитают сделать крюк: обойти вторым этажом или даже улицей, чем пробираться в кромешной тьме. А тьма в нашем коридоре стоит непроглядная — из-за отсутствия окон, и перманентная — из-за гнилой проводки. По этому, можно сказать, что мы обитаем на выселках, хоть отделены от фойе лишь дверью.

— Где, говоришь, нашел? — поинтересовалась я, попытавшись выдернуть находку из толстеньких, но цепких Сениных пальцев.

— Да говорю же, в коридоре. Я этот документик там и подобрал, прямо у двери в радиорубку. Иду, смотрю, кошки Васины шустрят, играются с чем-то… Вася, это мой напарник, знаете, наверное, Вася Бодяго…

— Да кто твоего Васю не знает. Его кошки весь институт загадили. Ты по делу, по делу, — направила разговор в нужное русло нетерпеливая Маруся.

— Да. Ну вот… О чем уж я там говорил? А! Подошел, значит, отогнал кашаков, смотрю — бумажка. И сразу решил, что вы потеряли. А кто ж еще? — Он распрямил лист, разгладил руками, стряхнул с него песок, и только после этого протянул мне. — Он ваш?

— Не-е! — хором ответили все присутствующие.

— Наш! — гаркнула я и сдвинула-таки его к двери. Пусть выметывается, решила я, а с листком потом разберемся.

— А они говорят, не ваш, — пожаловался он.

Я распахнула дверь, подпихнула его коленом к выходу. Слоник потоптался на пороге, пожевал губами воздух, вздохнул. Потом лицо его прояснилось.

— Но вы ведь все равно передадите документ хозяину, да?

— Конечно. Всенепременно.

— До свидания, — попрощался он со мной. И с чувством исполненного долга он шагнул в темноту.

Я уже готова была захлопнуть дверь, как Слоник вновь подал голос, но в этот раз обращался он не ко мне.

— Товарищ, это не вы документик потеряли? — прокричал он в темноту.

— Ты к кому обращаешься? — опешила я.

— Да вон там кто-то… Товарищ, если вы потеряли, то я его Леле отдал! Эй! — Слоник аж вытянулся весь, пытаясь разглядеть невидимого «товарища». — Эй! Постойте! Эй!

Сначала мне показалось, что Сеня бредит, ибо лично я в кромешной тьме коридора не увидела ни одной живой души. Но потом, когда последнее «Эй!» слетело с губ Слоника, я услышала тихий топот удаляющихся шагов, и поняла, что в помещении был еще кто-то третий. От этого открытия мне стало не по себе. Что и не удивительно, в свете последних событий.

— Кто это был, Сень?

— Не знаю.

— Но это мужчина?

— Не знаю.

— Как — не знаю? — осерчала я. — Ты же к нему обращался, как к мужчине.

— Я? Обращался? Как к мужчине? Когда?

— Ты кричал — товарищ. А это мужской род.

— Почему мужской? — удивился он.

— Ты в школе учился? — Он кивнул. — Три класса закончил? — Опять кивок. — Тогда ты должен знать, почему.

— А как же товарищ Крупская? Она тоже мужского рода была? — прищурился он. — Это мы тоже проходили. Уже в 5 классе. Товарищ, это не род… это… это…гордо звучит… это…

— Ты, Сеня, на выборах случайно не за Зюганова голосовал?

— А как ты догадалась? — почему-то обрадовался Слоник.

— Не важно.

— Нет, ты скажи…

— Значит, ты не знаешь, кто в темноту прятался? — прервала я не слишком вежливо.

— Нет. Откуда? Здесь же ни черта не видно.

— Тогда прощай.

— Как? А о политике поговорить?

— Как-нибудь в другой раз. — Заверила я и захлопнула дверь.

Когда я вошла в комнату, все уже выпили свой чай, на столе осталась стоять только моя чашка с чуть тепленьким противным пойлом.

— Где листок? — поинтересовалась я, выливая чай в розан.

— Выкинули, — ответили подружки, устало потягиваясь.

— Куда?

— В урну.

— Зачем? — ужаснулась я. — Вдруг это что-то нужное!

— Ничего там нужного нет, — отмахнулась Маруся. — Я смотрела. Одни матные слова.

— Какие например? Ерш твою медь? — проорала я из прихожей.

— Нет. Суспензионные, гидроэтилхлоридные и прочее, прочее, прочее.

Пока Маруся выговаривала эти труднопроизносимые термины, я достала листок из урны, стряхнула с него засохшие огрызки и с умным видом уставилась в ровные машинописные строчки. Да-а. Подружка права. Ни черта не поймешь! Без высшего химического образования тем более. Сплошные термины, длиннющие формулы, схемы.

— И что это, как думаете? — спросила я у дремавших товарок.

— Не знай. — Позевнув, ответила Маруся.

— Как не знаешь? Ты же по образованию химик-технолог! — возмутилась я. — Средне-техническое образование как-никак, должна знать!

— Ну и что! — лениво огрызнулась она. — У тебя незаконченное высшее. Замечу, экономическое. А ты таблицу умножения не знаешь.

Я заткнулась, не найдя, что на это ответить. Дело в том, что я и вправду не знаю таблицу умножения. Вернее, до пяти помню очень отчетливо, а дальше темный лес.

— По-моему, — сжалилась надо мной Маруся, — это описание какого-то химического процесса производства. Может, как герметик варить. Или состав пенопластовый производить. Или еще чего-нибудь. Что там у нас в НИИ делают?

— Значит, это нужная вещь. А вы ее в урну! — ужаснулась я.

— У них, наверняка, копия есть, — открыла один глаз Княжна. — За фиг им документ, на который Васькины кошки покакали?

— Это на машинке напечатано, не на компьютере, — рассмотрев и так и эдак бумагу, пробормотала я. — Вдруг в одном экземпляре…

Я еще потаращилась на лист. Перевернула его обратной стороной. На ней кроме пыльного отпечатка кошачьей лапы обнаружила несколько букв, накарябанных карандашом. Буквы видны были отчетливо, но ни о чем мне не говорили, сплошная тарабарщина «Сп. у г.д. ч. д» и еще какая-то околесица такого же рода. Что за «г.д.» и «ч.д» не ясно. Скорее всего, ерунда какая-нибудь, типа рецепта пирога.

— Оставлю у себя, — наконец, решила я, — пусть лежит, а если никто не хватится за эту неделю, выбросим.

После этого, я засунула документ в верхний ящик стола и благополучно о нем забыла.

Возвращалась я домой в седьмом часу, что уже было событием исключительным, ибо до конца рабочего дня никто в нашем НИИ не досиживал. Шла не спеша. Гуляла, приводила в порядок свои нервы.