Виктория Егорова - Служанка двух господ

— Пожалуй, вы правы, — я изобразила вздох облегчения, — я очень боялась, что вообще не смогу об этом говорить, вот и выпалила с места в карьер.

— А потом не знали, куда деваться от смущения, — подхватила дама.

Я послала ей благодарную улыбку. Дама облекла мою смутную догадку в плоть и кровь.

— У меня проблема не только с мужчинами, но и с общением. Я или смущаюсь, — тут я снова замолчала и беспомощно развела руками.

— Вы смущаетесь и оттого кажетесь надменной, или, напротив, слишком раскрываетесь, — продолжила за меня дама.

Я опять закивала, мол, все правильно.

— Самое смешное, что на работе у меня трудностей не возникает. Но как только…

— Пока общение регламентировано, вы вполне справляетесь, — дама скользнула взглядом по моей одежде и аксессуарам, — даже успешно справляетесь, — я снова закивала, — но как только дело доходит до личных отношений, — я чуть опустила уголки губ, — вы начинаете нервничать.

Дама окончила тираду и откинулась в кресле. Я мысленно поаплодировала ее самоуверенности. Она очень походила на мою маму, только выучившуюся психологии. А с мамой лучше не спорить. Истина, которую рано или поздно усваивает каждый ребенок. А если есть не усвоившие, то я им искренне завидую.

Таким образом, дама самостоятельно пришла к выводу, что мои проблемы кроются в неумении строить межличностные отношения и что лучшей формой терапии для меня будет групповая.

— Я как раз создаю сейчас новую группу, — щебетала дама, — первое занятие в субботу, и мы начнем с анализа первичной семьи. Обычно истоки проблем коренятся именно там. Опыт общения с родителями переносится на общение со всеми другими людьми. Вроде и ребенок уже вырос, и папа с мамой состарились, а вот поди ж ты… Взрослый мужчина ждет, что жена будет играть роль матери, а взрослая женщина — что муж будет с ней сюсюкаться, как любящий отец.

Я вспомнила о своих отношениях с мужем. Что-то не сходилось в рассуждениях милой тетеньки.

— Разве не бывает так, что жена ведет себя с мужем именно как мать, а не как маленькая девочка?

— Сплошь и рядом. Но это тоже идет из детства. Дочка по-прежнему доказывает матери, что она могла бы стать куда лучшей женой своему отцу.

— Вы рассуждаете прямо как аналитики.

Дама засмеялась.

— А мы и не расходимся с ними в теории. Но методы у нас разные. Гештальтисты не копаются в детских воспоминаниях. Они исследуют, как детский опыт проявляется здесь и сейчас, в процессе общения с группой. На наших занятиях вам не придется лежать, уставившись в потолок.

А я бы не отказалась полежать, особенно если учесть, что на субботнее занятие я приду прямиком с ночного дежурства. Да, тяжелая это работа — посещать психотерапевта. Мы еще немного поболтали. Марина Юрьевна продемонстрировала свои сертификаты и лицензию. Я покивала головой и справилась о цене. Цена оказалась подходящей, и я выразила желание заплатить вперед. А заодно упомянула — вскользь, — что возглавляю отдел в налоговой полиции. Марина Юрьевна засуетилась и достала ведомость с фамилиями будущих членов группы. И тут я совершенно естественным жестом сняла сумочку с колен и протянула руку к бумаге. Теперь я была не испуганной клиенткой, а налоговиком, автоматически среагировавшим на финансовый документ. Марина безропотно отдала мне список. Я достала ручку, вписала свою фамилию, проставила сумму и расписалась. А заодно прочитала все остальные фамилии. Фамилия Светланы Дмитриевны стояла в списке третьей. Я все сделала правильно. И с легким сердцем, отсчитав несколько бежевых купюр, отправилась — наконец-то — есть пирожные.

Что прекрасно в этом городе, кроме всего остального, так это пирожные. Время не стоит на месте, но — гибнет ли мэр в борьбе за передел собственности, падает ли курс доллара, подают ли кофе в изящных чашечках вместо граненых стаканов — вкус пирожных в уютном кафе остается неизменным. С самими пирожными, правда, происходят изменения: их размер становится все меньше, а цена — все выше. Теперь, чтобы ощутить прежнюю сытость, нужно съесть пять эклеров вместо двух. Но боже, что за прелесть эти эклеры! А песочные корзиночки, наполненные нежнейшими взбитыми сливками! А слоеные трубочки — м-м-м… — таящие внутри белые облака! А шоколадный бисквит, а фантастический «Сюрприз», в котором тонкие слои теста перемежаются со слоями воздушного суфле! И мои любимые «Особые» — сухие, цвета майского загара, с орехами внутри. А великолепные молочные коктейли, такие густые, что пластмассовая ложечка стоит в них по стойке смирно. Единственное, что подкачало — это кофе. Ну никак его вкус не дотягивает до вкуса пирожных. Впрочем, мы охотно прощаем любимым их недостатки. Пока любим. А я любила пирожные и люблю до сих пор. Поэтому, хотя любезнейшая Марина Юрьевна и вымазала меня карамелью с головы до ног, я с удовольствием выложила на тарелочку несколько пирожных, прихватила стаканчик коктейля и приступила к священнодействию.

Возле кафе находился корпус педагогического института, поэтому в зале было полно юных прелестных девушек, изучавших иностранные языки. Они мило щебетали о противных преподавателях, о дискотеке, о поклонниках… В зале стоял легкий гул, смешанный с ароматами выпечки. И сидела я вроде бы со всеми вместе, но совершенно одна. Впору было расплакаться и поднять глаза к небу: «Кто я? И что я здесь делаю?» Но вместо неба надо мной навис белый потолок, с которого свисала аккуратная паутина, и паучок ловко перебирал лапками. Я уткнулась в тарелку, давясь от смеха. Жаль, что меня не посетило озарение — паучок бы вошел в историю вместе с яблоком Ньютона.

Ублажив желудок и умаслив душу, я вышла из кафе и двинулась по центральной улице. Возвращаться домой не имело смысла. Лучше я еще похожу, заодно и аппетит нагуляю перед ужином у Сергея Владимировича. Я медленно брела по уютной улочке, не забывая заглядывать в каждый магазинчик, попадающийся мне на пути. А может, поселиться в этом городишке? Мои деньги, небольшие в масштабе столицы, здесь выглядели солидным состоянием. Жить буду в тетином доме, московскую квартиру сдам в аренду, зимой — преподавать историю европейской литературы, а летом — принимать родственников и варить варенье. Когда-нибудь навещу тетю на Лазурном берегу — обновлю гардероб. На работу буду ходить пешком, в обеденный перерыв — заглядывать в любимое кафе, благосклонно кивая на студенческое «здрасте». На кафедре заслужу репутацию надменной зануды, и шлейф зависти будет сопровождать меня вместе с запахом духов. А студентки будут страшно бояться сдавать мне экзамены — меня не соблазнишь бежевыми бумажками в синих зачетках. Я приосанилась и остановилась у ближайшей витрины.