Татьяна Чистова - Когда терпение лопнуло [litres]

Рита рванула домой, перебежала дорогу на красный, не обращая внимания на гудки машин, летела, ног под собой не чуя. Боялась, что опоздает, вихрем пролетела по квартире, собрала, что искала, и бросилась обратно. Взмокла, еле переводила дух, но на посту, в смысле, у сугроба с видом на подъезд оказалась через четверть часа. Постояла, пришла в себя и, до жути опасаясь нарваться на Черникова, обошла дом, посмотрела вверх, на свои окна. Ничего подозрительного или необычного, одна створка чуть приоткрыта, но она всегда в таком положении, чтобы проветривать. Никто из окна не смотрел, не орал, и музыки, вроде, не слышно. Рита вернулась обратно и гуляла еще около часа, замерзла, ходила туда-сюда в полной уверенности, что сейчас к ней подойдет охранник их ЖК и попросит пойти куда подальше из зоны видимости камер наблюдения. Но не подошел, вдоль дома сновали люди и собаки, ездили машины, пронесся какой-то недоумок на велике и пропал в сумерках. «Ребята, сколько можно, отдохните», – Рита умоляюще смотрела на дверь подъезда. Но оттуда вышла та самая седая высокая старуха-соседка с вечно каменной рожей и потопала по своим делам, потом показались еще отдаленно знакомые люди. И тут мелькнула мысль, что если эта приглашенная актриса останется ночевать, то ловить нечего, во всяком случае сегодня. Но не осталась, вышла через десять минут после бабки и потопала к остановке. Рита чуть ли не бежала следом и от холода только что зубами не стучала. Но вдохнула глубоко пару раз, успокоилась и просто пошла за ней, сжимая в кармане деньги, прикидывая, что этого должно хватить.

«Актриса» шла впереди и болтала по телефону, ржала иногда так, что встречные на нее посматривали неодобрительно. Выглядела обычно, не отличишь от сотни других: белый пуховик, черные ботинки, штаны в обтяжку, рюкзак, на голове неаккуратная «гулька». Дошли до остановки, «актриса» сказала кому-то «пока» и прищурилась, высматривая автобус. И тот показался в потоке, замигал правый поворотник, «школьница» скинула рюкзак и намотала ремни на руку. Автобус подошел, сбавляя ход, девка шагнула вперед, Рита придержала ее за рукав. Та обернулась так резко, что едва не заехала Рите по носу.

– Чего тебе?

Вблизи она на школьницу не тянула ни разу, лицо оказалось отекшим, круглые щеки чуть подрагивали, как у Маринки, толстые губы перекосила гримаса. Лет на вид ей было хорошо за тридцать. «Видно, и на такое есть любители», – Рита не верила своим глазам, что такая корова с видом торговки селедкой востребована в порно. Не верила, если бы сама недавно не видела, своими же глазами. Девка намертво вцепилась в свой рюкзак и приготовилась к отпору.

– Привет, – улыбнулась ей Рита, – есть предложение поработать. Рассматриваешь варианты кроме съемок?

Девка свела брови к переносице, глянула исподлобья.

– Ты кто вообще? – проурчала она, закрываясь рюкзаком. Рита хлопнула ее по плечу:

– Я знаю, что ты снимаешься. Есть работа.

И показала девке пять тысяч одной купюрой. «Школьница» посмотрела на деньги, на Риту. Автобус закрыл двери и отошел, Рита отступила в сторону, поманила девку за собой.

– Тебя как зовут?

– Настя, – прогудела та, – поработать можно. Но я только классику делаю…

– Нормально, – перебила ее Рита, – клиент ретроград.

– В смысле? – набычилась Настюха. – Я сказала – только классика.

«Ох ты ж мать твою», – Рита старательно держала лицо, чтобы не спугнуть корову.

– В смысле, не любит излишеств и извращений, а только как обычно. То, что надо.

Настя как-то сразу расслабилась и смотрела только на деньги.

– Пойдем, обсудим, – Рита показала в сторону недорогой забегаловки. Настюха поколебалась, но все же двинула следом. В зале было полно пустых столиков, Рита сразу пошла к окну, чуть замешкалась, расстегивая новый пуховик, сделала вид, что заела «молния». Настюха, сопя, протиснулась к окну, села к нему спиной, Рита устроилась напротив. Заказала кофе и два круассана, чтобы официант отвязался и подольше не подходил, вытащила из сумки чистый, почти не успевший помяться лист. Настюха мрачно наблюдала за Ритой и снова схватила свой рюкзак. Рита вытащила ручку и все это подвинула Насте.

– Пиши.

– Чего? – та вжалась в стенку. – Не буду я ничего писать.

– Пиши заявление, что тебя изнасиловали, – негромко сказала Рита. «Актриса» молча вскочила, Рита двинула стол от себя, и Настюха грохнулась обратно. И только разинула рот, чтобы заорать, как Рита положила на стол одну купюру в пять тысяч, потом вторую, третью, накрыла их листом. И вовремя: притащился официант, расставил кофе с булками, помялся у стола и отвалил, не получив новый заказ. Рита перегнулась через стол.

– Пиши, тебе говорят.

– Не буду, отвали, – Настюха таращила идеально накрашенные поросячьи глазки. Рита выпрямилась, достала еще купюру, показала «актрисе» и тоже спрятала под лист.

– Мне показалось, что тебе не понравилось ремнем по заднице. Считай это компенсацией.

В узеньких глазках мелькнул страх, она вжала голову в плечи, но лишь на мгновение. И тоже перегнулась через стол, проговорила, обдав запахом конфет и дешевых духов:

– А тебе какое дело? Чего привязалась?

– Мне нужно заявление, я хочу купить его у тебя.

На стол легло еще несколько купюр, одна за другой. Рита разложила их веером, потом собрала и тоже спрятала под чистый лист. Настя следила за ее руками, не в силах оторвать взгляд.

– Писать умеешь?

Еще две купюры спрятались под лист. Это была половина от снятой несколько дней назад суммы, Рита хотела отложить их на покупку новой квартиры. Но за домашнее видео платят намного больше, чем она заработает на «склейках», приходилось рисковать.

– Ну напишу, – прогудела Настя, – а жить мне потом на что?

– Будешь работать как привыкла, – успокоила ее Рита. – Мне нужно только заявление с твоей подписью, и можешь делать что угодно.

Она накрыла лист ладонью и потянула его к себе. Настя схватилась за край и дернула на себя, бумага опасно натянулась.

– Менты не отвяжутся, – она схватила почти остывший кофе и выпила его залпом, потом принялась хомячить круассан. Рите вдруг захотелось закурить, вот прямо нестерпимо, так и тянуло позвать официанта и попросить его сгонять за пачкой дамских сигарет. Настюха прикончила один круассан и взялась за второй. Рита подвинула ей свой нетронутый кофе.

– Это не для них, а для меня. Его больше никто не увидит.

Положила еще одну купюру и решила, что все. Если эта корова наглухо откажется, то она забирает деньги и уходит. Больше платить она не может, да и не стоит того это заявление.

– Пиши, – сказала она, глядя на торопливо жующую Настюху. – Не пойму, что тебя смущает. У тебя товар, у меня деньги, это просто сделка.