Мэри Стюарт - Грозные чары

– Я англичанка, – промолвила я. – Вы говорите по-английски?

На этот раз головы закачались отрицательно, но я услышала несколько раз повторенное слово «англита», так что они поняли.

– Вилла Форли? – предприняла я новую попытку. – Кастелло деи Фьори?

Они снова поняли. Последовало очередное словоизвержение, в котором я разобрала одно знакомое слово – «таласса», море.

Я закивала, снова пытаясь объясниться жестами.

– Я, – и я показала на свою спеленутую фигуру, – таласса... лодка... – Пантомима, которой изрядно мешало одеяло. – Плыть... тонуть.

Шквал восклицаний, а потом женщина с ласковыми и сочувственными причитаниями всунула мне в руки миску. Там оказался какой-то суп, наверное бобовый, густой и безвкусный, зато горячий, сытный и, в данных обстоятельствах, просто великолепный. Пока я ела, мужчины из вежливости отвернулись, вполголоса переговариваясь меж собой быстрыми отрывистыми фразами.

Когда я доела и отдала миску женщине, один из них – не хозяин дома, а другой, – откашливаясь, шагнул вперед. Он говорил на очень плохом немецком:

– Вы из Кастелло деи Фьори?

– Ja. – Мой немецкий был немногим лучше, чем у него, но даже ломаные фразы могли помочь нам объясниться. Я медленно выговорила, подбирая слова: – Ехать до Кастелло, как далеко?

Снова бормотание.

– Десять. – Он поднял вверх две растопыренные пятерни. – Ja, десять.

– Десять километров?

– Ja.

– Есть дорога?

– Ja, ja.

– Есть машина?

– Нет.

Он был слишком вежлив, чтобы сказать это словами, но короткий слог полностью передал, что у них, разумеется, нет никакой машины. И никогда не было никакой машины. Зачем им вообще машина? У них есть ослы и женщины.

Я сглотнула. Так значит, кошмар не кончился, предстоит еще одно испытание – долгий и невозможный путь домой. Я попыталась, хотя и не очень связно, обдумать, что же теперь предпримет Годфри.

Добравшись до места назначенной встречи, он неизбежно обнаружит, что один сверток пропал, и догадается, что его взяла я и где я должна была его спрятать. Однако, как я надеялась, Мэннинг решит, что больше его никто не подозревает, у него ведь есть все основания полагать, что если бы его подозревали, то воспрепятствовали бы сегодняшней ночной вылазке. Нет, оставалось надеяться, что он подумает, будто я сделала свое открытие случайно, например, видела, как он переносил свертки, из любопытства проследила за ним, а обнаружив груз, поняла, что происходит нечто серьезное, и от испуга спряталась, а потом на «Алистере» попыталась разыграть невинность, чтобы спасти свою шкуру. Я была уверена, что ему в голову не закрадется даже мысли о Миранде.

Что ж, от меня он избавился. Мое исчезновение, разумеется, вызовет переполох, расследование и всякие домыслы, которые, возможно, будут не слишком благоприятны для него после того, что случилось со Спиро и Янни. Поэтому он вполне может решить скрыться раз и навсегда, но внезапный срочный отъезд «Г. Мэн-нинга, эсквайра», естественно, привлечет внимание властей к его дому и эллингу, а следовательно (поскольку вряд ли по моему поводу уже возбуждено официальное расследование), я была уверена, что Годфри пойдет на риск и вернется, чтобы сегодня же ночью найти и убрать последний сверток с фальшивыми деньгами.

И в этот-то момент на сцене должна появиться я. Даже если на берегу Годфри встретит Макс, то для ареста потребуются серьезные доказательства, а не просто голословные заявления Адони и Миранды или даже Спиро – я не сомневалась, что эти обвинения Годфри удастся отвести без особых трудов. А стоит хотя бы на пять минут выпустить «Г. Мэннинга, эсквайра» из виду, как он, со своим-то заранее приготовленным отступлением, тотчас же бесследно исчезнет, на этот раз навсегда.

Я обвела взглядом кольцо стоящих вокруг мужчин.

– Есть телефон? – спросила я без особой надежды, но они разом просияли.

Да, конечно, у них есть телефон, наверху в деревне, чуть дальше по холму, там, откуда начинается дорога. (Эти сведения были изложены мне всеми вперебой, по-гречески, в сопровождении бурной жестикуляции, и понять их оказалось удивительно легко.) А мне нужен телефон? Так они сейчас же меня туда отведут...

Я кивнула, улыбаясь и благодаря их, а потом, указав на мою одежду, вопросительно поглядела на женщину. Мужчины немедленно испарились из комнаты, а хозяйка начала снимать мои вещи с веревки. Белье высохло, но хлопковое платье оставалось влажным и неприятным.

Я благодарно откинуло одеяло – оно пахло чем-то, что я милосердно решила считать козлом, – и начала одеваться. Но когда попыталась натянуть платье, хозяйка удержала меня.

– Нет-нет, возьмите это... это честь для меня. Мы вам так рады...

Слова не могли бы звучать яснее, если бы даже были произнесены по-английски. «Это» оказалось белой батистовой блузой с чудесной алой, зеленой и золотой вышивкой и длинной черной юбкой с веселым узором той же расцветки по подолу – национальный корфиотский наряд для праздников и торжественных дней. Этот наряд либо входил в приданое хозяйки, когда она была еще юной невестой, либо был приготовлен для дочери. И он пришелся мне как раз впору. Юбка была сшита из толстого домотканого сукна, а к блузе прилагался теплый жакет. Хозяйка в восторге хлопотала вокруг, приглаживая ткань и одобрительно щебеча, а потом позвала мужчин полюбоваться.

Они все ждали снаружи, уже не трое, а – я специально посчитала – шестнадцать. Повинуясь внезапному порыву, я нагнулась и поцеловала морщинистую щеку женщины, а она обеими руками поймала мою руку. В глазах ее стояли слезы.

– Мы вам рады, – сказала она. – Английский. Мы вам рады.

И я оказалась на улице – почетный эскорт мужчин окружил меня и с царскими почестями повел вверх по каменистой тропе через рощу к крохотной деревушке, чтобы постучаться к спящему владельцу лавки, где имелся телефон.

Кастелло молчал.

Я на миг задумалась, а потом позвонила на виллу Форли.

Звонок едва успел тренькнуть, как Фил сняла трубку. Голос у нее был быстрый и взволнованный.

– Люси! Где, во имя всего святого...

– Все хорошо, Фил, не волнуйся. Прости, что не смогла позвонить тебе раньше, но со мной все в порядке.

– Где ты? Я пробовала звонить Годфри, но...

– Когда?

– С час назад. Нет, скорее, три четверти. Его не было, вот я и решила, что ты, возможно, с ним. Так и есть?

– Нет. Слушай, Фил, можешь кое-что для меня сделать?

– Что? Вообще, что тут происходит?

– Расскажу при встрече, а сейчас нет времени. Просто не задавай никаких вопросов, но не могла бы ты еще раз перезвонить Годфри, прямо сейчас? Если он возьмет трубку, скажи, что меня еще нет, и спроси, не с ним ли я – ну как спросила бы, если бы я тебе не звонила и ты по-прежнему волновалась. Ужасно важно, чтобы он не знал, что я звонила. Сделаешь? Это ужасно важно, Фил.