Мери Каммингс - Спецзадание для истинной леди

— Там визажист ждет… или ты хочешь сначала пообедать? — поинтересовался Джек.

Желание высказать мужу в лицо все, что она о нем думает, начало утихать — и тут он окончательно добил ее, вытащив откуда-то цветной пакетик.

— Вот… это я тебе в киоске внизу купил…

Это была новая помада — в перламутровом футлярчике с орхидеей…

Правда, всего два тюбика (похищено было двадцать два), и цвета не самого лучшего — но все равно… Все равно — поняла Глэдис — у нее лучший в мире муж! А она его не ценит и обижает! И даже не помазала с утра йогуртом! И пошла вчера на свидание с Тимоти, оставив его, больного и одинокого! И зря сейчас сердилась на него!

От этих мыслей слезы снова сами потекли из глаз.

— Гы чего, ты чего… не надо! — заволновался Джек, не ожидавший подобной реакции. — Не вздумай снова реветь! Что, цвет не тот?!

— Ты у меня самый лучший! — завопила она, бросаясь ему на шею. — Я больше никогда на тебя сердиться не буду! И… и… и каждый день буду йогуртом мазать! — больше Глэдис ничего придумать с ходу не могла.

Все ссоры и обиды были забыты — она решила даже пренебречь подлым враньем по поводу драной кошки с сигаретой.

Тем более что он все-таки сознался и покаялся, и объяснил, что это было давным-давно…

Новый номер Глэдис не понравился. Во-первых, он оказался меньше («их» номер был полулюксом!). Во-вторых, обивка мебели была не эстетично-голубого, а поросячье-розового цвета, при виде которого вся тонкая художественная натура Глэдис содрогалась от омерзения. И кроме того — вид! Окно (кстати, тоже меньше размером!) выходило не на море с яхточками и романтическим закатом, а на дурацкий теннисный корт и бассейн, с которым у Глэдис были связаны неприятные воспоминания.

Но когда она высказала Джеку свои претензии, он лениво отмахнулся.

— Это же всего на несколько дней! Как только эта история закончится, мы переберемся обратно — я договорился с Лэнгфордом, что тот номер на тринадцатом этаже пока останется за нами!

На этот раз Глэдис даже не обиделась — только вздохнула: мужчина есть мужчина!

В присутствии визажиста Джек повел себя крайне неприлично. Ну кто же мог знать, что он (то есть визажист) окажется мужчиной! И вообще — что тут такого?! Известно же, что самые лучшие парикмахеры (а также повара и модельеры) — всегда мужчины!

Но нет — стоило симпатичному смуглому молодому человеку с большой сумкой появиться на пороге и сообщить, что он пришел «поработать» с миссис Четтерсон, как Джек для начала сделал такой жест, словно собирается захлопнуть прямо у него перед носом дверь. И это только для начала!

Вынужденный все-таки — дело есть дело — впустить визажиста в номер, этот ревнивец не нашел ничего лучшего, чем припереться в ванную, где должен был происходить весь процесс, и усесться с мрачным видом в углу.

Он что — не понимает, что настоящий художник не может работать при свидетелях?!

А когда визажист посмел деликатно заметить, что в ванной «не повернуться», кто, как не Джек, ехидно осклабившись, сделал вид, что не понимает намека?!

Глэдис прекрасно знала, что чуткости и деликатности от ее мужа ждать сейчас напрасно, а прямая просьба выйти будет проигнорирована и только вызовет новый приступ бессмысленной ревности. Поэтому она решила не обращать на него внимания и стала покорно выполнять все указания визажиста:

— Закройте глазки, а то щипать будет! Головку влево… головку вправо… вот так…

При этом его руки, легко и деликатно прикасаясь, порхали над ее лицом и делали что-то с волосами. Продолжалось это довольно долго. Глэдис было страшно интересно, что получится, но Лео (так звали визажиста) посадил ее спиной к зеркалу и не разрешал крутиться и подсматривать!

Джек постепенно перестал выглядеть как ощетинившийся пес и тоже стал поглядывать на происходящее с легким интересом.

— Ну вот… личико готово — уже можно смотреть! — неожиданно заявил Лео, разматывая накинутую на плечи Глэдис клеенку.

Она обернулась — и обомлела. В таком виде ее действительно не узнала бы даже мама — Лео сделал из нее афроамериканку!

В зеркале отражалась кожа цвета молочного шоколада, яркие красно-золотые клипсы в ушах, губы, накрашенные как-то так, что казались больше и полнее — и волосы, темным облачком в стиле «афро» окружавшие лицо…

В первый момент Глэдис пришла в ужас и готова была завопить от возмущения. Она уже набрала воздуха… и тут заметила мелькнувшее в зеркале лицо Джека…

Вопль замер в горле, не успев вырваться наружу — что-то в его взгляде вдруг напомнило ей первые дни их знакомства…

Как сказала ей когда-то Дорис, в доме которой она с ним впервые встретилась:

— Берегись, этот тип на каждую мало-мальски привлекательную юбку стойку делает!

Так вот, сейчас Джек именно сделал на нее стойку — словно забыв, что это его собственная жена, с которой они вместе уже почти три года! Значит… похоже, она выглядит не так уж и плохо!

— Разденьтесь пожалуйста, — попросил Лео, — сейчас я покрашу вам все остальное! — с этими словами он достал из сумки большую пластиковую бутыль с чем-то темным. Да, в самом деле — от шеи вниз она все еще белая!

Глэдис уже начала снимать халат, но Джек неожиданно снова повел себя неприлично — выхватив из рук Лео бутыль, он злобно заявил, что свою жену может намазать и сам!

— Да-да, конечно, — забормотал бедный обескураженный визажист. — Только следите, чтобы в глаза не попало… а то этот состав очень щиплется,… Он на спирту, с запахом мускуса и сандала, так что духи уже не нужны… А вокруг глаз вот этим мажьте, который не щиплется… — достал он из сумки еще одну бутылочку, поменьше.

— Ясно, ясно! — нетерпеливо перебил Джек.

— Мазать нужно ватным тампончиком…

— Тампончиком, тампончиком!.. — на белобрысой физиономии появилась плотоядная улыбка.

Глэдис почувствовала себя неудобно — ну неужели ни о чем, кроме этого, ее муж думать не способен?! Извращенец!

— … И подновлять после ванны…

— Обязательно! Всенепременно! Каждый раз! Ну, чего там у тебя еще? Давай по-быстрому!

Бедный Лео счел за благо не спорить — быстренько достал из сумки аксессуары, необходимые для маскировки Джека: патлатый парик неприглядного вида, безвкусную и аляповатую гавайскую рубашку и темные очки в пол-лица — и поспешил распрощаться.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Первый катер пошел в шесть часов — к этому времени Глэдис была уже замаскирована с ног до головы. Джек помазал даже те части тела, которые она никак не предполагала демонстрировать посторонним людям.

Работа оказалась несложной — стоять на пристани перед турникетом и отрывать половинки от билетов. Народу было человек сто, и все торопились — так что под конец Глэдис, войдя в роль, даже начала покрикивать: