Мери Каммингс - Спецзадание для истинной леди

Сам же Веллер в это время должен был сидеть в баре. Таким образом, было сделано все, чтобы он никогда не увидел того, кто придет за пленкой — а значит, даже будучи арестованным, не смог никого выдать.

Но, вопреки договоренности, Веллер приехал не один, а с Раймеком, который поселился в номере напротив — чтобы подстеречь покупателя и выяснить, кто же он такой. Зачем? Трудно сказать — имея дело с дилетантами, не приходится ждать, что они будут следовать заповеди «Меньше знаешь — дольше живешь»…

Впрочем, их план бы все равно не удался — брюнет вовсе не собирался идти через дверь. Будучи профессионалом, он хотел застраховаться от возможности быть замеченным случайным постояльцем или невовремя подвернувшейся горничной.

И тут в дело вмешалась Глэдис…

Каково же было удивление брюнета, когда, забравшись на балкон, он увидел сквозь стекло неизвестную особу, которая прямо у него на глазах схватила злополучную помаду и выбежала с нею за дверь! Что это? Происки конкурентов — или двойная игра самого Веллера, стремящегося сорвать куш побольше? В любом случае, без него тут не обошлось — ведь только он знал, где будет спрятана пленка! И, засев в номере, брюнет стал ждать…

Раймек же, заметив женщину, которая вошла в номер напротив, а через пару минут выскочила оттуда и побежала к лифту, решил, что именно она и является законспирированным покупателем! Более того, он уже видел ее сегодня в лифте и знал, что она живет в этом же отеле — причем не одна, а с каким-то мужчиной.

Спустившись в бар, он рассказал обо всем Веллеру, после чего они вместе поднялись в номер 1256.

Что произошло дальше, никто не знает. По утверждению брюнета — единственного оставшегося в живых участника событий — Веллера застрелил Раймек, обвинив его в обмане и махинациях у него за спиной. Пуля и правда была выпущена из пистолета Раймека — но в чьих руках он тогда находился?…

Как бы то ни было, после смерти Веллера Раймек изъявил горячее желание сотрудничать с брюнетом и помочь ему вернуть украденный товар. Какую награду он бы получил за это? Трудно сказать — не надо забывать, что он был единственным, кто знал брюнета в лицо…

Дальнейшее поведение Глэдис оставалось им обоим абсолютно непонятным. Зачем она вернула не ту помаду? И почему спокойно загорает и не делает попыток уехать с острова — ведь товар-то уже у нее? Ждет кого-то (или чего-то — например, предложения о выкупе?).

Поэтому они договорились захватить ее и допросить с пристрастием: на кого она работает и где пленка?!

Но когда Глэдис, выпив отравленное шампанское, не свалилась без чувств, а почти открыто обвинила Раймека в убийстве Веллера, тот запаниковал и выхватил пистолет. К этому времени брюнет (сидевший в кустах неподалеку) был уже уверен, что имеет дело с ловкой и хитрой авантюристкой — и окончательно убедился в этом, увидев, как она одним движением обезоружила его случайного союзника.

Участь Раймека была решена — он выдал себя и из сообщника превратился в ненужного (и достаточно опасного!) свидетеля. Дальнейшее поведение Глэдис только укрепило брюнета в уверенности, что перед ним женщина незаурядных актерских способностей. Чего только стоил ее визг при виде трупа! Именно так и должен был вести себя подготовленный агент, чтобы его ни в чем невозможно было заподозрить!

К этому времени брюнет уже знал, где она живет — и наутро, стоило им с Джеком уйти из номера, произвел там тщательнейший обыск и забрал всю имеющуюся помаду (кроме помады с пленкой, которую Панч успел «перепрятать»). Распотрошив добычу у себя в комнате, он, естественно, ничего не нашел и решил, что пришло время серьезно поговорить с самой Глэдис. И, возможно — увы! — действительно предложить ей выкуп…

И тут возникла проблема: ему никак не удавалось ее найти! Хотя мистер и миссис Четтерсон числились проживающими в номере 1356, на самом деле там было пусто! Если они уехали с острова, то почему не оплатили счет? И почему администрация отеля продолжает держать за ними номер? А если не уехали — так где же они?!

Докладывать своим нанимателям о провале операции брюнету категорически не хотелось, и он продолжал, как сумасшедший, рыскать по острову, надеясь лишь на чудо. И чудо произошло! Проходя в сотый раз по набережной, он заметил там как ни в чем не бывало прогуливавшихся Джека с медсестрой (которую, как и следовало ожидать, принял за Глэдис).

Зачем он стрелял в них? На этот вопрос брюнет ответил даже с некоторой обидой:

— Во-первых, не в них, а в выпивку! Если бы я в них стрелял, так их бы уже на свете не было, я в цент с двадцати ярдов не промахнусь? А во-вторых — чтобы подергались. Думал, испугавшись, она пойдет на переговоры охотнее! Кто же знал, что эта сука крашеная другую бабу вместо себя подставит и мне все карты спутает? А я-то, дурак, еще ее выручать полез!

Больше всего его бесило именно это — ведь в тот миг, когда, заявившись в номер Глэдис «для серьезного разговора», брюнет вдруг понял, что черномазая пьянчужка, которую он чуть не полез спасать в парке («уж больно жалостно вопила — аж мороз по коже!»), и подлая авантюристка, перебежавшая ему дорогу — это одно и то же лицо, пошатнулась его вера в человечество! Раз в жизни он решил совершить благородный поступок — а его подло обманули!

Хладнокровная реакция Глэдис на его появление и направленный на нее пистолет — равно как и все ее дальнейшие действия — еще раз убедили брюнета, что он имеет дело с незаурядным противником, который играет какую-то свою, непонятную игру. Но нападения сзади он никак не ожидал!

Впрочем, зла на нее за это брюнет не держал — ну переиграли его, бывает — и красиво переиграли! («Дрессированный бойцовый кот — это круто! Рассказать кому — не поверят!») Объяснять ему истинную подоплеку атаки Панча никто не стал.

Но всего этого Глэдис так никогда и не узнала…

Остаток отпуска прошел без всяких приключений. Они с Джеком купались, загорали, ездили на плантацию орхидей и полюбоваться на весьма кстати случившееся неподалеку извержение вулкана (по мнению Глэдис — ничего особенного: издалека похоже на сбежавшую и подгоревшую молочную кашу, только воняет еще противнее!). Словом — отдохнули на славу!

Лишь одно маленькое пятнышко омрачало ее безоблачный небосклон. Она увозила с собой в Нью-Йорк изрядный запас косметики в расписных перламутровых футлярчиках и уже предвкушала, как ей будут завидовать подруги — у них такого нет! Может быть, она даже подарит им какую-нибудь мелочь. Но за все три недели отпуска Глэдис так и не смогла купить еще хотя бы одного тюбика темно-красной помады с нежным и романтичным названием «Рассвет орхидеи»…