Елена Арсеньева - Дамочка с фантазией

С другой стороны, все мои данные попали в компьютер билетного кассира. И он, точнее, она, могла сообщить о них неизвестному злоумышленнику…

Могла, нет вопросов. Однако из этого следует, что против меня играет организация таких масштабов, представить которые, а также цели и задачи самой игры, у меня опять-таки просто не хватает фантазии.

Кстати, эта отрава называется клофелин. Наконец-то вспомнила! Значит, память у меня еще не совсем пропала!

Господи! Что это?

В двери раздается чуть слышный скрежет. Я вижу, как медленно, едва заметно начинает поворачиваться фиксатор…

Расшифровка видеозаписи.

– Взгляните на эти фотографии. Вам знаком кто-нибудь из изображенных на них людей?

– Да. Я знаю одного человека.

– Покажите фотографию. Назовите этого человека.

– Вот этот снимок. Парня зовут Роман Карташов. Отчества его я не знаю.

– Посмотрите как можно внимательней. Вы абсолютно убеждены, что никогда не видели никого из других людей?

– Никого не видел и не знаю.

– Где вы познакомились с Карташовым?

– В тренажерном зале на стадионе «Динамо». Мы занимаемся у одного тренера, у Кости Меркулова, иногда вместе с Романом уходили домой. Иногда заходили в бар. Разговаривали.

– О чем?

– Роман расспрашивал, как я живу, как идут мои дела. Я немного говорил о своей жизни. Так, трепались.

– Когда состоялся разговор об агентстве?

– Это было примерно в мае прошлого года. Мы, как всегда, шли с тренажеров, Роман спросил, как жизнь. Я ответил, что хорошо, но скучно. Сказал, что мне все надоело, что я устал и хочу отдохнуть. Он стал рассказывать, как в прошлом году ездил в Марокко, классно отдохнул. Спросил, не хочу ли я туда поехать. Я говорю, что был в Марокко, был на Кипре, на Филиппинах, ездил по Европе. Но меня это уже не интересует. Потом он спросил, было ли хоть какое-то приятное ощущение, которое хочется вспомнить из этих поездок. Я подумал и ответил, что самое лучшее, это когда на базарной площади в Марракеше я подошел к укротителю змей. Он сказал мне на ломаном английском языке, что у его кобры вырваны ядовитые зубы и я могу ее потрогать. Мне обычно все по фигу, но змею я еще никогда не трогал, было противно. Но он меня подначил, типа слабо, я решил, ну, возьму и поглажу. Только протянул руку, как сзади налетел полицейский и оттолкнул меня так, что я упал с ящика, на котором сидел, прямо на землю. Я вскочил и начал орать на этого полицейского. А он ни бельмеса не понимал ни по-английски, ни по-русски. Пока мы с ним общались, дядька со змеей скрылся, будто его и не было. Тут прибежал наш гид, глаза на лбу, и полицейский ему рассказал, что исламисты нарочно провоцируют белых туристов трогать змей, говорят, будто у них зубы ядовитые вырваны, а это совсем не так, и такие случаи уже были в Марракеше, когда людей кусали гады, а арабы со своими змеями исчезали бесследно после этого. Ну, я такой кайф словил от этой истории! И рассказал о ней Роману. Сказал, что люблю риск, люблю острые ощущения. Он засмеялся и говорит: не только на площади в Марракеше, но и здесь тоже есть возможность испытать острые ощущения, да еще какие! Я спросил: на площади Горького, что ли, под маршрутку броситься? Или с Окского моста прыгнуть, не привязавшись за ногу? Он заявил, что есть другие способы, что знает ребят, которые умеют такие ощущения себе устраивать с помощью белого порошочка. Я сказал, что я не совсем дурак, чтобы подсесть на иглу и загубить свое здоровье. Он говорит: ну и правильно, я тоже держусь от этой дури подальше. На этом разговор закончился, и мы расстались.

– Заходила ли речь об агентстве?

– В тот раз мы о нем не говорили, но я потом понял, что Роман к такой беседе приготовился. Видимо, я ему показался подходящим человеком.

– Когда же состоялся разговор об агентстве?

– Уже после следующей тренировки. Мы опять пошли вместе по Покровке, и он сказал, что не понимает меня. Дескать, у меня отец богатый, да я и сам не без денег, так что мог бы найти себе сколько угодно интересных занятий. А если надоело быть приличным челом, так можно стать и неприличным. Главное, чтоб все было шито-крыто, чтоб никто ничего не узнал. Рассказал, что знает одного парня, который сделался наркокурьером – сам не кололся, а работал просто из любви к искусству. Знает, что это дикий риск: если попадется с грузом, то сядет, и сядет накрепко, но он уже без этого адреналина жить не может. Я сказал, что уж лучше и правда прыгать с Окского моста без страховки: и адреналин получаешь, и закон не нарушается. Он спросил: а если бы можно было и рисковые ощущения переживать, и знать, что не нарушаешь закон, как бы ты к этому отнесся? Я ответил, что не представляю себе такой ситуации. Он сказал, что может это устроить. Только надо будет заплатить. Я опять не понял, спросил: это адвоката хорошего надо оплатить, что ли? Чтобы отмазал, в случае чего? Тут Роман и начал рассказывать про агентство. Про то, какие услуги оно оказывает. Я сначала подумал, что это дурь, какая-то самодеятельность, но он предложил мне поговорить с директором агентства. Тогда, мол, мне сразу станет понятно, что это серьезная организация.

– И что вы ответили?

– Ну, мне все равно было не фига терять, к тому же я малость заинтересовался этим. Сказал, чтоб только никаких наркотиков там и близко не стояло. Роман поклялся, что это железно. И тогда я согласился с ним встретиться.

– С кем – с ним?

– С директором.

– Когда произошла ваша встреча?

– Да на другой же день.

– По чьей инициативе?

– Не по моей. Мне позвонил Роман и сообщил, что обовсем договорился и мне надо быть около кинотеатра «Спутник» в такое-то время, встреча состоится там.

– А вас не удивило, что Роман не привел вас в само агентство?

– Удивило. Но он сказал, что надо привыкать: там обстановка строгой секретности, и когда я узнаю подробности об услугах, которые они предоставляют, сам все пойму. Мне, честно, уже неохота было никуда тащиться, тем более ехать к «Спутнику», однако Роман меня просто достал своими уговорами. Я так понимаю, он с каждого клиента имел какой-то комиссионный процент, ну и старался. Короче, я пошел.

Валентину забрал из милиции муж. Все время, пока с нее снимали показания, он сидел в кабинете, боясь, что жене вдруг снова станет плохо. У Валентина Дмитриевича (Валентина и ее муж были тезки) всегда был при себе набор сердечных средств.

Когда оперативник, ведущий допрос (фамилия его была Комзаев, имя-отчество Леонид Леонидович), увидел, что Залесский достал из кармана какие-то таблетки и дает жене, он потребовал показать, что это за лекарство.