Синди Майерс - Рискованное турне [litres]

Они остановились у светофора, и полицейский покосился на свою пассажирку, пытаясь оценить ее настроение, – она была вполне спокойна.

Пока Энди Мэттисон производила на Саймона хорошее впечатление. Она казалась слабой и хрупкой, но умела собираться с силами, когда доходило до серьезных дел. Ей угрожали, ее ранили ножом, ее предал любовник – но она не хныкала и не жаловалась.

Загорелся зеленый, Саймон свернул на боковую улочку, проехал два квартала и снова повернул направо.

– Что ты делаешь? – удивилась Энди.

Он снова свернул направо.

– Еду, – лаконично отозвался Саймон.

– Мы уже второй раз проезжаем мимо этой мойки, – заметила она, кивнув в сторону вывески «Судзи райд».

– Проверяю, не преследуют ли нас. Приятно знать, что ты следишь за дорогой.

– Я не так глупа, как может показаться.

– Я никогда не считал тебя глупой.

– Значит, не веришь стереотипам?

Он направился к подъезду к Интерстейт-70.

– Каким именно – в данном случае?

– Что блондинки тупые. Что красивые женщины не могут быть умными или серьезными. Что богачкам интересны лишь магазины. – Она взмахнула рукой. – Я все эти штампы знаю наизусть.

– А ты когда-нибудь пыталась их опровергнуть? – поинтересовался он.

– Я изучала ботанику в Брауне, – отозвалась Энди. – Мой отец говорил всем, что я учусь выращивать розы и составлять букеты. Он считал, что это более приемлемый вариант, нежели рассказывать, что я всерьез интересуюсь наукой.

– В каком веке, говоришь, он жил?

– В Викторианскую эпоху, тут и думать нечего. Но он не одинок в своих взглядах. Многие богатые мужчины хотят получить женушку, которая шикарно выглядит, ведет себя безукоризненно и держит рот на замке. Он никак не мог понять, почему я не в восторге от такой перспективы.

– А что, твоя мать была из числа таких женщин? – уточнил Саймон.

– Нет. Но она вышла замуж за отца до того, как он разбогател. И умерла, когда мне было пятнадцать.

– Я свою потерял в шестнадцать, – сказал Саймон.

– Моя мама умерла от рака, – пояснила Энди. – А что случилось с твоей?

– Ее убили.

Он пожалел, что сказал это, в тот же миг, как слова слетели с губ. Энди явно была потрясена услышанным.

– Какой ужас!

Саймон кашлянул.

– Она была сиделкой, добровольцем в центре для беременных подростков. Приятель-наркоман одной из девочек вломился туда в невменяемом состоянии. Он убил свою подружку, а затем и мою маму.

Саймон до сих пор помнил серость дней, потянувшихся вслед за этим. В каждой комнате было темно, все разговоры казались бессмысленными, словно черная пустота, оставшаяся после нее, постепенно принялась поглощать весь его мир.

– Похоже, она была замечательным человеком, – сказала Энди.

– Да. Была.

– А твой отец? – спросила она. – Каким был он?

– Полицейским.

– Так же, как ты?

– Не так же, как я. Он работал в городе. Уличный коп. Он каждый день менял жизнь людей к лучшему.

О своей работе Саймон не мог сказать того же. У его отца складывались определенные отношения с людьми на его участке, где-то плохие, где-то хорошие. Взаимодействие же Саймона с подозреваемыми и жертвами преступлений было, как правило, кратким.

– Он еще работает?

– Его убили на службе.

Вулридж-старший уличил свое начальство в коррупции и подкупах. Провели расследование, которое выявило истину, и бесстрашного офицера наградили – посмертно. Эта медаль хранилась дома у Саймона. Он не держал ее на виду – печальное напоминание о том, как государственная система подставила его отца, придя на помощь, лишь когда уже было слишком поздно.

– По крайней мере, ты можешь им гордиться, – вздохнула Энди. – Он не таков, как мой отец.

– Ты связывалась с отцом с тех пор, как его заключили под стражу? – спросил Саймон. Пит Мэттисон признался в убийстве спецагента Фрэнка Ашера и сейчас отбывал срок в федеральной тюрьме близ Денвера.

– Нет, – ответила она ледяным тоном.

– А он пытался с тобой связаться?

– Не знаю. И мне нет до него дела.

Но слезы, подступившие к глазам, говорили об обратном. Саймон взял ее за руку.

– Если вдруг захочешь увидеть его, я смогу это устроить, – заверил он девушку.

Она отняла руку и бережно обхватила свой животик.

– Я сама не знаю, чего хочу, – тихо произнесла Энди. – Наверное, чтобы все это закончилось. Хочу оказаться в тихом, спокойном месте, где смогу думать только о своем ребенке.

– Я над этим работаю, – заверил ее Саймон. – Потерпи еще немного.

Она плотнее завернулась в шубу и какое-то время молчала. Когда ледяной дождь забарабанил в окна, Энди вновь обернулась к водителю.

– Похоже, зима наконец решила пожаловать к нам, – заметила она.

– Было бы очень печально всю зиму провести в лагере в лесу, – произнес он. – В этом регионе бывают сильные снегопады.

– Пророк говорил о том, чтобы отправиться на зиму на юг, – отозвалась Энди. – Может, в Мексику. – Она подвинулась ближе к Саймону. – Может, туда он и уехал? Дэниел говорил, у него там есть друзья. – Энди нахмурилась. – Точнее, не совсем друзья… Он сказал – «есть связи».

– Я упомяну об этом в следующем разговоре с моим командором, – пообещал Саймон. – Пусть проверят. Может, он называл какое-то конкретное место? Говорил о другом доме или о друзьях, к которым можно обратиться за помощью?

Энди покачала головой.

– Мы не вспоминали прошлое, не рассказывали о том, как жили до вступления в Семью, – пояснила она.

Энди не раз пыталась завести разговор на эту тему, но Дэниел не сообщил ей ничего сверх того, о чем уже писали в газетах.

– Так проще начать жизнь с чистого листа. Сосредоточиться на настоящем и будущем, а не на прошлом.

– Поневоле задумаешься, что в его прошлом было такого, о чем он не хотел говорить, – заметил Саймон.

– Только не говори, что в твоей жизни не было событий или слов, о которых больно вспоминать, – мягко произнесла Энди. – Или решений, о которых ты сожалел.

– Конечно, были. Такого рода сожаления есть у всех. Но я пытаюсь учиться на своем опыте, а не притворяться, что ничего плохого никогда не случалось.

– Не все на это способны.

– То есть за все это время, что ты провела подле него, Метуотер так ни разу и не заговорил о прошлом? – спросил Саймон.

– Фактически.

– А что насчет его семьи?

– Он говорил, что его отец был холодным, равнодушным человеком, которого интересовала только работа и деньги. Жадность определяла все его решения, он судил о других исключительно по их средствам и финансовой состоятельности.

– И, похоже, сын последовал по стопам своего родителя, – усмехнулся Саймон. – С учетом семейного богатства и того, что он получил от своих последователей, Метуотер сколотил приличное состояние.