Карен Уайт - Особняк на Трэдд-стрит [litres]

Джек рассмеялся.

– Будет вам, Мелли. Лучше признайтесь, что вы думаете об этом на самом деле. – Его лицо посерьезнело. – Впрочем, я отлично вас понимаю. Вам пришлось нелегко. – Он посмотрел мимо меня на работающих в саду полицейских. – Хочу выйти и посмотреть, что они сейчас там копают. Я буду держать вас в курсе.

– Спасибо, – сказала я; его лицо было совсем рядом с моим. – И спасибо за то, что сегодня встали на защиту моей чести.

В уголках его глаз появились лучики морщинок.

– Это было наименьшее, что я мог сделать, тем более что мое собственное поведение тоже порой бывало отнюдь не джентльменским.

Он продолжал буравить меня взглядом.

– Это точно, не всегда, – согласилась я, полузакрыв глаза, чувствуя, как он сокращает расстояние между нами.

Еще мгновение – и его губы коснулись бы моих. Но тут, как назло, зазвонил мой мобильник, и Джек отстранился. Я сунула руку в задний карман джинсов и вытащила телефон. Номер звонившего и код города были мне незнакомы.

– Алло? – сказала я.

– Привет, Мелли.

Я замерла как вкопанная. Только один человек, кроме Джека, называл меня так.

– Привет, мам.

– Я поняла, что если буду и дальше ждать, когда ты мне перезвонишь, то никогда не дождусь. Поэтому я попросила твоего отца дать мне твой номер телефона.

У меня не нашлось что сказать.

– Я тут узнала, что дом твоей бабушки на Легар-стрит выставлен на продажу, и хочу, чтобы ты как риелтор помогла мне его купить. – Последовала короткая пауза. – Я возвращаюсь домой, Мелли. Переезжаю назад, в Чарльстон.

Я прижала телефон к самому уху так плотно, что услышала, как кровь пульсирует по сосудам в моей голове.

– Не надо, мама. Прошу тебя, не надо. Я столько лет прожила без тебя, что за это время привыкла к одиночеству. Пожалуйста, даже не думай.

Она заговорила быстро, как будто знала, что я не дам ей времени высказать все, что она хотела мне сказать.

– Я не обижаюсь на тебя за такие слова. Но есть вещи, Мелли, которые – пока не поздно – тебе нужно знать о твоей бабушке. О ее доме, и почему я в свое время его продала. В нашей семье есть тайны, которые ты должна знать…

Я не дослушала ее. За последние четыре месяца мне хватило семейных тайн до конца моих дней. В свете последних событий – чего стоила одна только попытка призрака задушить меня! – я даже удивилась тому, какой ужас охватил меня лишь при звуке материнского голоса. С другой стороны, рассудила я, призраки не сделают мне больно, ведь я сильнее, чем они. Я это уже доказала.

– Нет, мам. Извини. Я не могу. – И прежде чем она успела ответить, я выключила телефон.

Джек вопросительно выгнул бровь.

– Плохие новости?

Я ответила не сразу. Сначала демонстративно засунула телефон в задний карман.

– Она хочет вернуться в Чарльстон и купить дом моей бабушки. Она утверждает, будто ей известны какие-то семейные секреты, которые я непременно должна знать. Что-то связанное с моей бабушкой.

– И? – подсказал Джек.

– Я сказала ей, что мне это неинтересно.

– Понятно, – отозвался Джек. – Но что, если моя следующая книга ждет, когда я ее напишу?

– Даже не думайте! – фыркнула я, пытаясь не показать виду, что звонок матери совершенно выбил меня из колеи.

Взяв поводок Генерала Ли, Джек повел пса на улицу. Я поплелась за ними следом.

– Будем считать, что это почти поцелуй номер три, – произнес Джек, не оборачиваясь. – Если мы будем и дальше продолжать в том же духе, то скоро установим мировой рекорд.

Прежде чем я успела придумать ответную колкость, он направился в сад. Я осталась стоять на верхней ступеньке крыльца, глядя на раскопанный сад Луизы и задаваясь вопросом, удастся ли вернуть ему первозданный вид. Скрестив на груди руки, я мысленно прокрутила разговор с матерью – с той же неуверенностью, как и размышляла про сад. Сорняки можно выполоть, можно посеять новые семена, взрыхлить затвердевшую почву, полить клумбы водой. Можно даже подвести водопроводные трубы, чтобы старый фонтан после долгих лет, наконец, забил водяными струями.

Наверно, точно так же можно воскресить и мои отношения с матерью, медленно, терпеливо заново отстроить их с самого фундамента, с тех самых священных нитей, что связывают мать и дитя и которые оборвались тридцать три года назад.

Или же нет, подумала я, глядя, как бульдозер рушит кусок недавно вымощенной кирпичом дорожки вокруг фонтана. Мне показалось, что херувим подмигнул мне. Я заморгала, не зная точно, не померещилось ли мне это. Может, это просто игра света?

Я повернулась и через веранду направилась к входной двери. Я дома. Эта мысль обрушилась на меня ниоткуда, и когда я задумалась, то поняла, насколько она верна.

Повернув ручку прекрасной двери со стеклом от Тиффани, я слегка толкнула ее. Дверь плавно открылась. На этот раз никто не стал чинить мне препятствий. Вдохнув полной грудью запахи воска и полироли, я улыбнулась и тихонько затворила за собой дверь.

Как всегда, благодарю Тима, Коннора и Меган за вашу поддержку и готовность принимать как должное мою пустую кухню и пиццу на ужин. Выражаю благодарность моему редактору Синди Хван и моему литагенту Карен Солем за их труды и неустанную заботу, помогающие мне создавать самые лучшие книги, а также всей остальной, идеально смазанной машине «Пингвина» за ее потрясающую работу по созданию великолепных обложек и отправке моих книг в магазины.

Спасибо Пэм Мантовани и Диане Лав за первый мозговой штурм, подсказавший идею этой книги, и за ваш энтузиазм, который побудил меня написать ее.

Спасибо также моему партнеру-критику Венди Вокс; что бы я делала без ее мудрости и поддержки. Нэнси Флаэрти я выражаю искреннюю признательность за горячую поддержку и любезное согласие использовать в этой книге ее имя и ее сноровку при игре в гольф. Огромное спасибо Робину Хиллиеру Майлзу, уроженцу Чарльстона и потрясающему экскурсоводу, за то, что любезно прочел эту рукопись и отметил факты, которые я отобразила «не вполне правильно». Любые ошибки в отношении города и его географии остаются исключительно на моей совести!

И, конечно, любые выражения признательности были бы неполными без благодарности моим читателям. Вы достойны каждой секунды, проводимой мной в писательском одиночестве.

Роберт Адам (1728–1792) – шотландский архитектор, крупнейший представитель британского классицизма XVIII века. Разработал воздушную, легкую и непринужденную версию раннего классицизма с упором на изящный дизайн интерьеров. – Прим. переводчика.