Александра Миронова - Перекресток Старого профессора

Кирилл, не говоря ни слова, встал, одернул черный пиджак и вышел вслед за охранником, появившимся на пороге.

Мона выжидающе смотрела на отца.

– Перед тем как ты что-нибудь скажешь, я хочу сразу объяснить, что у меня просто не было выбора. Мне пришлось прибегнуть к помощи Кирилла, потому что обстоятельства стали форс-мажорными.

– Ты о ролике из Интернета? – дрожащим от гнева голосом поинтересовалась Мона.

– Что? – Вначале Михаил Борисович даже не понял ее вопрос, а затем вспомнил и отмахнулся. – Нет, его удалили в течение часа.

– Тогда чем же я так страшно провинилась, что ты сослал меня в психушку? – стараясь удержать рвущееся наружу отчаяние, спросила девушка.

Она много раз проигрывала в голове разговор с отцом, но ни в одном из этих вариантов она не представала маленькой девочкой, которой отчаянно хочется разрыдаться и спрятаться от всех проблем на широкой отцовской груди.

– Психушка? Вовсе нет, у Кирилла реабилитационный центр с новаторскими методами и индивидуальным подходом к каждому пациенту, – возразил Михаил Борисович.

– Это так называется избиение и запугивание до смерти? – не сдержавшись, повысила голос Мона.

– Избиение? О чем ты? – Отец так искренне удивился, что она поняла – он действительно не знал. Но это ничего не значило. Он отправил дочь неизвестно куда, даже не поинтересовавшись, что там с ней будут делать.

– Кирилл тебя бил? – требовательно спросил Михаил Борисович.

– Это неважно, папа, – покачала головой девушка, – важно то, зачем ты это сделал?

– Потому что я умираю, девочка. – Отец откинулся на спинку кресла и, не сводя глаз с дочери, потянулся к стакану воды, стоящему перед ним.

До Моны смысл сказанного дошел не сразу, а Михаил Борисович тем временем продолжал:

– Врачи дают мне не больше четырех месяцев. Но до того, как я уйду, я должен позаботиться о тебе. К сожалению, я не могу оставить тебе бизнес, будем откровенны, тебе не хватит ни ума, ни силы воли им управлять.

Первая слеза скатилась по щеке Моны, но она ее не заметила, продолжала сидеть прямо, не сводя глаз с отца.

– Если я его продам и положу деньги в банк на твое имя, ты их прогуляешь сразу же со своими дружками или снова возьмешься за старое и умрешь в какой-нибудь дыре от передозировки.

Вторая слеза.

– Единственный способ – это выдать тебя замуж, передав бизнес зятю и подписав с ним такие документы, по которым он не оставит тебя беспомощной и позаботится о тебе. Но зная тебя, я сомневался, а не захочется ли муженьку подсыпать тебе крысиного яда через год совместной жизни.

Слезы уже лились градом, но Мона не подняла руки, чтобы вытереть мокрое лицо.

– А тут Кирилл. Мне попались на глаза несколько его интервью, стал копать, узнал, что у него небольшая клиника, построенная в оригинальном месте – киношной деревне, бывших павильонах, где когда-то снимали фильмы.

Господи, декорации, ну конечно же, как же она сразу-то не догадалась!

– Он работает с людьми с нетяжелыми психическими отклонениями и возвращает их к полноценной жизни, – продолжал Михаил Борисович.

– Ты хотя бы знаешь, какой ценой? – прошептала Мона.

– Это неважно, детка, неважно. Я связался с ним, объяснил ситуацию, и Кирилл заверил меня, что через три месяца ты станешь воспитанницей пансиона благородных девиц и я без проблем смогу выдать тебя замуж. А в случае, если ты опять сойдешь с пути истинного, твой будущий муж всегда сможет обратиться к Кириллу за помощью. И думал, что все получится, но…

– Что «но»? Я и здесь не оправдала твоих надежд?

– Напротив, ты меня очень удивила. Сбежала из уединенного места, лишив его электричества, еще и прихватила с собой кого-то. Я не ожидал, Маша.

– Мона, меня зовут Мона, папа. Знаешь, в чем твоя основная проблема? – спросила девушка, вставая с кресла и подходя вплотную к столу отца.

– В чем?

– В том, что ты не ожидал. Ты с самого начала не ожидал, что я на что-то способна. Не ожидал, что я буду такой, как мама, или такой, как ты. Не ожидал, что из меня хоть что-нибудь получится. Конечно, я же не вы. Я так, побочный продукт…

– Не говори так, – запротестовал отец.

– Не нравится правда? – она поставила обе руки на стол и наклонилась над отцом. И впервые в жизни этот сильный, смелый, всемогущий человек отпрянул назад. Ему показалось, что до сегодняшнего дня он никогда не видел дочь такой. Настоящей.

– А знаешь, папа, почему мне все удалось? – спросила она.

– Почему? – тяжело сглотнув, спросил Михаил Борисович, не сводя глаз с дочери.

– Да потому что в меня поверили. Да, три жалких психа, но они сказали мне, что у меня все получится, и вуаля. А ты… Я тебя ненавижу, папа, ты чуть было не сломал мне жизнь.

Мона сделала шаг назад, отвернулась и направилась к выходу из кабинета, но, взявшись за ручку двери, снова обернулась к отцу. Вначале она подумала, что ей показалось, но Михаил Борисович действительно повернул лицо к окну в тщетной попытке спрятать слезы. Мона поняла, что не ошиблась – ее отец плакал.

– Ты не умрешь через четыре месяца, – покачала она головой, – это было бы слишком просто, папа. Мы, – она сделала ударение на этом мы , – мы будем бороться и победим. Но только ты должен выполнить одну мою просьбу.

– Все, что угодно, – голос Михаила Борисовича все-таки дрогнул, и он схватил стакан воды, стоящий на столе.

– Мы поговорим об этом завтра, а пока мне нужно ненадолго уехать. Я скоро вернусь.

Она открыла дверь, намереваясь выйти из комнаты.

– Мона? – Девушка остановилась и обернулась к отцу. – Зачем ты это делаешь, если ненавидишь меня?

– Потому что я не ты, папа. Я в нас верю.

Быстрым шагом, не оглядываясь, она вышла из комнаты.

– Ты уверена насчет этой звезды? – Ян недоуменно смотрел на облезшую елочную игрушку, некогда бывшую ярко-красной, которую Мона обнаружила где-то на чердаке его старого дома.

– Абсолютно, – кивнула девушка, – это же игрушки твоего детства, твоих родителей, семейные ценности, все дела. Можешь даже своим ученикам рассказать какую-нибудь забавную историю, связанную с ней. Ведь такая же наверняка есть? – Она с надеждой посмотрела в глаза Яну, а тот привлек жену к себе и поцеловал в лоб.

Его до сих пор умиляло ее напускное равнодушие, когда она говорила о жизненно важных для себя вещах. Например, обо всем, что было связано с семьей. Но он знал, что на самом деле она впитывает его смешные и грустные истории до капли, складывает в копилку собственных воспоминаний, чтобы в будущем дословно пересказывать их детям.

– Ты со своими учениками тоже можешь чем-нибудь поделиться. – Он взял звезду из рук Моны, пододвинул табуретку и попытался прицепить старую игрушку на самую длинную ветку огромной разлапистой ели, которую они накануне искали почти целый день.