Lord Weller - На стол колоду, господа [СИ]

— Сделаем перерыв. Не возражаете?

Стромилов удовлетворённо кивнул и, извинившись перед дамой, ушёл в туалет. Долго и придирчиво рассматривал там свою физиономию в большом зеркале на стене из розового мрамора. Поймал себя на мысли, что надо было постричься. Выгляжу, как пьяный дикобраз, — подумал он.

Он открыл дверь и наткнулся на официанта, который с чрезмерной любезностью подал круглый серебристый поднос, на котором белел узкий конверт.

— Вам записка, — он чуть поклонился.

Лишь пара фраз и Сергей закрыл глаза, стараясь укротить внутреннюю дрожь. Быстрым шагом, перескакивая через ступеньки, поднялся на второй этаж. Но перед тем как выйти на балкон, надел на лицо непроницаемую маску бесстрастности.

Она ждала его, порывисто обернулась.

— Господи, я даже не думала, что ты остался жив, — взяла за руки, счастливо улыбаясь.

Он холодно высвободился:

— О чем это вы? Я не понимаю. Что вы хотели мне рассказать?

Она нахмурилась, между изящно-тонких бровей залегла складка.

— Ты не рад меня видеть?

— Я вижу вас в первый раз, — отчеканил он.

Она вдруг просунула руку ему под рубашку и резким движением распахнула. Ласково с печальной улыбкой погладила глубокий шрам под левым соском. Он мягко отвёл её руку. Отступил к ограждению балкона, положил руки, пытаясь холодом, исходившим от камня, остудить разгорячённый разум.

— Как ты меня узнала? — наконец, выдавил он. — Я сильно изменился.

Она оказалась рядом, взглянула сбоку, в глазах мелькнуло что-то беззащитное и жалостливое.

— Да изменился. Хотя не скажу, что стал хуже. Но главное, главное, руки остались прежние. Никогда не видела таких красивых мужских рук.

Сергей понял, какую ошибку допустил, засучив манжеты. Но кто же мог знать, что у этой женщины такая потрясающая память? Впрочем, как иначе она могла играть с такой виртуозностью? Ему так хотелось рассказать, как он искал Эдиту — в поездах, казино, порой рискуя жизнью. И как хочется теперь прижать её к себе, впиться в губы, реально ощутить сладкий вкус и терпкий аромат женского тела — пережить наяву сладостные ощущения из его снов и видений.

— Ты, наверно, уже полковник, — она нежно взяла его руку и прижала к своей щеке.

Он метнул в неё быстрый взгляд. Откуда Эдита может знать, что Стромилов из полиции? Может быть, сказал Скавронский?

— Нет, я ушёл из прокуратуры. Почти сразу. Меня «ушли». Кто бы стал держать меня после такого тяжёлого ранения? Я долго был без сознания, много крови потерял. Начались необратимые… — он мотнул головой, сделав паузу, словно вспоминал забытое слово. — Изменения в мозгу.

— Но ты по-прежнему играешь прекрасно.

Её мерцающие неверным светом глаза лгали. Но так приятно было впитывать эту сладкую ложь, туманящую разум.

— Эдита, что ты хочешь от меня? — через силу бросил он.

— Пожалуйста, я прошу тебя, — её голос звучал умоляюще. — Дай нам с Русланом выиграть. Хотя бы немного.

— Ах, вон оно что, — протянул он, прошёлся мимо ограждения, постучал ребром ладони о камень. — Пришла только ради своего любовника?

— Нет-нет. Тут другое, — она прикусила губу, словно пыталась запереть слово, готовое вырваться у неё. — Пойми, Скавронский не даст тебе уйти с деньгами.

— Хорошо, Эдита, — он взял её за руки, мягко улыбнулся, глядя прямо в глаза, любуясь их влажным блеском, как игрой драгоценных камней. — Но с одним условием. Ты бросишь Руслана, и мы поедем с тобой в Карелию. Хочешь?

Она вдруг прижалась к нему, впилась в губы. Отстранившись через мгновение, выдавила через силу:

— Да-да.

Они вернулись в игральный зал порознь. И вновь сели играть. Сергей тянул и тянул время. Проигрывал много, потом медленно, но верно отыгрывался. Руслан вновь стал нервничать, длинные пальцы едва заметно подрагивали, когда он раздавал и пару раз карты выскользнули из рук, упали на пол.

Но Сергей стал раз за разом ошибаться, заявив мизер, остался заваленным взятками, и лицо Эдиты разгладилось, порозовело.

— Всё, — Сергей выдавил из себя жалкую улыбку, и положил карты на стол. — Думаю, на сегодня хватит.

Он вышел из казино в свежую сентябрьскую ночь, остудившей голову, вдохнул полной грудью пьянящего аромата опавшей листвы.

Из-за дерева понаблюдал, как с чёрного входа выскользнула хрупкая женская фигурка и сразу угодила в объятья двух дюжих молодцов в форме, с дубинками на поясе. На миг остановилась, лихорадочно обернулась.

У Сергея завибрировал мобильник:

— Ну что, мы взяли их, товарищ полковник, — послышался басовитый голос с едва заметным южным акцентом. — Хотите сами допросить?

— Нет, Матвей. Сделайте всё сами. У меня дела.

И спустя годы Сергей возвращался к этому делу. Мог он спасти Эдиту, избавить её от тюрьмы? Мог, но не захотел. Не смог переступить через отвращение к её лицемерию. А девушке и так дали минимум, мизер по сравнению с тем, что получил её подельник за убийство и попытку убийства. Но Сергей ощущал, что, наконец, освободился от этого сводившего с ума наваждения, вырвал желание из своей души. Но лишился при этом самого главного — умения любить. Никогда ни одна женщина больше не трогала его сердце. И все его связи теперь напоминали горение спички — вспыхивали неверным, крошечным огоньком и быстро гасли.