Людмила Мартова - Чужая путеводная звезда

«Ладно, разберемся», — сказал сам себе капитан Олег Веденеев и направил яхту в открытое море. Огни Барселоны отдалялись, сливаясь в колышущееся позади яркое марево.

Еще с вечера Марьяна была уверена, что ни за что не заснет. В последнее время она плохо спала, либо не смыкая глаз за полночь, либо просыпаясь, как от толчка, в четыре часа утра — то самое время, когда «силы зла властвуют безраздельно». Ночью одолевавшие ее думы были особенно невыносимы, но то ли легкая качка была тому виной, то ли измученный организм действительно нуждался в отдыхе, но заснула она, как только голова ее коснулась подушки, и проснулась, когда часы показывали уже восемь утра. Можно идти на завтрак.

К еще большему своему изумлению, Марьяна поняла, что проголодалась. Ела она так же плохо, как и спала, потеряв за последний месяц чуть ли не пять килограммов. Аппетита не было совсем, а когда она пробовала кормить себя насильно, еда просилась обратно, явно не желая усваиваться. Сейчас же у нее даже в животе урчало от голода, и мысли о сервированном в кают-компании завтраке были приятными и даже волнующими.

Наскоро приняв душ и натянув легкие белые брючки и полосатую майку (а что, она же в море), Марьяна пару раз провела щеткой по волосам и выскочила из каюты, не утруждая себя тем, чтобы накраситься. Никому это не надо, и ей в первую очередь.

На палубе было свежо. Яхта шла на довольно приличной скорости и, судя по расписанию тура, должна была прибыть в Марсель около полудня, то есть (Марьяна снова посмотрела на часы) через три с половиной часа. Вполне достаточно времени, чтобы позавтракать, а потом поплавать в бассейне и понежиться на верхней палубе.

Жить без четкого плана на день Марьяна не умела, а потому, выстроив логистику хотя бы первой половины дня, почувствовала себя увереннее. В ресторане никого не было. Лишь вчерашняя стильная пожилая дама сидела за своим, то бишь капитанским, столиком и в некоторой задумчивости ела омлет, такой воздушный, что у Марьяны рот моментально наполнился слюной.

— Доброе утро, — вежливо сказала она, понимая, что в силу возраста обязана здороваться первой.

Дама приветливо помахала ей рукой с зажатой вилкой.

— Доброе утро, садитесь ко мне. Вместе веселее.

— Не знаю, разрешают ли правила садиться за чужой столик, — засомневалась Марьяна, которая в давней своей жизни никогда не нарушала правил.

— Можно-можно, — сообщил подлетевший к столику стюард Дима. — Рассадка только за обедом и ужином жесткая, а завтракают же все в разное время, так что вы никому не помешаете. Тем более что Марк уже позавтракал.

— А капитан? — уточнила Марьяна.

— А Олег Алексеевич только час назад ночную вахту Валентину сдал. Я ему кофе сварил, он выпил и спать ушел. Теперь до прибытия в порт не появится. Садитесь. Вам омлет или кашу? А еще могу сосиски принести или бекон жареный. Или что вы еще хотите? Меню на столе.

В легкой, стильно оформленной папочке числились, похоже, все яства мира, однако Марьяна, наскоро пробежав список глазами, остановилась на омлете, оладьях с медом, свежих ягодах со взбитыми сливками и кофе с молоком. Дима убежал выполнять заказ, а Марьяна уставилась в выходящее на палубу окно.

— Ну, и что вы про это думаете? — нарушила молчание дама, которую, как вспомнила Марьяна, звали Галиной Анатольевной.

— Про что именно?

Дама сделала небольшой глоточек кофе и ткнула вилкой в дальний столик, за которым вчера вечером сидели две школьницы, Полина и психолог Михаил Дмитриевич. Сейчас столик пустовал, но на нем цвела пышная роза.

— Про розу? — уточнила Марьяна. — Так она и вечером здесь стояла.

— Вечером была другая, вы что, не видите?

Действительно, Марьяна только сейчас заметила, что в узкой вазочке на столике стоит розовая роза, не белая, как вчера. Значит, за ночь ее кто-то поменял? Зачем? И предназначена ли роза вновь Полине?

— Вижу, — согласилась Марьяна и приняла у Димы протянутую тарелку с омлетом. Запах от него исходил просто упоительный.

Думать про омлет было гораздо приятнее, чем про розу, и Марьяна даже пожалела, что не уселась на свое законное место. Глядишь, и поела бы спокойно.

— Я, наверное, покажусь вам выживающей из ума старухой, но я более чем уверена, что обещанный нам в плавании детектив уже начался. Единственное, что хотелось бы понять: это замысел организаторов или действительно что-то происходит?

Марьяна покосилась на Галину Анатольевну. На старуху та не тянула вовсе. Худенькая, с немыслимо стильной стрижкой и в огромных кольцах, других, не тех, что вчера, но удивительно подходящих к тому наряду, который был на ней сейчас. Наряд же как нельзя лучше подходил к раннему средиземноморскому утру. С чем-чем, а со вкусом у нее все было хорошо.

— А что происходит? — спросила Марьяна. — Я ничего такого не заметила.

— Ну что вы, — дама многозначительно засмеялась, подождала, пока вновь появившийся в кают-компании Дима расставит принесенные тарелки, креманки и чашки и снова удалится, и заговорщически понизила голос: — Кто-то меняет розу на одном-единственном столике, и я должна заметить, что девушка, которой она предназначена, вовсе этой розе не рада. Кроме того, с девочками явно что-то не так.

— Олей и Тоней?

— Да, тут нет других детей.

— Боже мой, а с ними-то что не так? Обычные подростки, причем довольно вежливые и воспитанные.

— Да. По нынешним временам редкость. — Галина Анатольевна сделала еще один малюсенький глоток кофе. — Вот только одна из них называет эту милую женщину, Елену, мамой, а вторая — Григория Петровича папой. Или этого вы тоже не заметили?

— Ну и что? Елена и Григорий — муж и жена, почему девочки не могут называть их мамой и папой? Тоня — дочка Елены Михайловны, я это точно знаю.

— Да. Верно. Вот только Оля — дочка этой неприятной громкоголосой дамы, Маргариты. То есть сестрами они быть не могут, но к вашим соседям по столу обращаются «мама» и «папа».

— А ведь верно. — Марьяна от изумления чуть не подавилась омлетом. — Получается, что Григорий Петрович путешествует с двумя своими женами — настоящей и бывшей?

— Получается. И это очень странно. В подобные путешествия не отправляются с врагами.

— А может, они и не враги вовсе. Бывает же, что при расставании люди остаются друзьями? — К концу фразы голос Марьяны упал до шепота, потому что она ни на минуту сама не верила в то, что говорила.

Ее опыт, недавний, еще не забытый, вопил, визжал, орал, как пароходная сирена, что расстаются всегда врагами, сжигая за собой все мосты. Какое уж тут совместное путешествие! Она представила, что сейчас ей пришлось бы плыть на одной яхте с Гордоном, две недели встречаться за обедом и ужином, вместе ездить на экскурсии и проводить вечера в кают-компании. Ее тут же так сильно затошнило, что она даже отложила вилку. Золотистый пышный омлет вдруг приобрел вид и вкус картонной подошвы.