Элейн Каннингем - Сильвия. Синтия

Фредди вытянул ноги и, растягивая слова, сказал:

— По мне, так туда может залезть и ребенок.

— Но как?

— Самое простое — через первый этаж. У них там тоже что-то вроде музея. Знаешь его?

Я кивнул.

— Так вот, там есть вход с автостоянки. Двойная дверь, которую можно открыть парой ножниц. Первая дверь из стекла в дюйм толщиной. У каждой двери цилиндрический замок. Замки можно открыть отмычкой или вырвать клещами. Любой из способов займет не больше полминуты. Внутренняя дверь деревянная, толщиной два дюйма, с такими же замками. Если все пойдет гладко, я проникну внутрь за полторы минуты. Если возникают осложнения, — за две. Затем я попадаю в довольно длинный зал, где разные старинные хибары, которые у них называются парфеноны что ли, или как-то там еще. Дома, в которых жили древние бога. Надо пройти через него, подняться по лестнице, свернуть налево, и вы попадаете в главный вестибюль. Оттуда надо подняться по большой лестнице наверх в итальянский зал, потом направо, в третьем зале свернуть налево, и вы оказываетесь в зале, где висит эта самая картинка. Остается только взять ее под мышку и удалиться.

— Ну, что ты скажешь на это, Харви? — спросил Ковентри.

— Он прав. Попасть туда нетрудно.

— Так-то оно так, Харви, а как выбраться?

— В том-то вся штука, — согласился я. — Выбраться нельзя.

— Разве что ты нас выведешь, Харви.

— Это исключено. Господи, вы представляете, что начнется, когда вы откроете самый первый замок?

— Для того-то ты нам и нужен, Харви, — удовлетворенно произнес толстяк. — Так что же начнется?

— Разомкнется цепь. В этом, собственно, и состоит основное различие между этим музеем и, скажем, Музеем национальной истории. Оно определяется разницей в страховке. Не то чтобы в Музее национальной истории не было ничего ценного, но просто эти ценности не очень-то продашь, да и вообще у тамошней администрации своя, особая точка зрения. Вот потому-то хулиганам из Флориды удалось туда забраться и вынести алмазы. Никто не связывал национальную историю с алмазами — в том числе и администрация музея. Но в «Метрополитене» все иначе: одна-единственная картина может потянуть на рынке на пять с лишним миллионов долларов. Нельзя ограбить Форт-Нокс. Нельзя ограбить «Метрополитен». Все входы, выходы, двери, окна, шахты, люки снабжены электронной сигнальной системой. Такие дела.

— Ладно, — улыбнулся Ковентри, — Мы взламываем первый замок, и что происходит?

— Для начала в центральной службе безопасности есть табло.

— Правда? В подвальном этаже музея начинает мигать лампочка, она указывает на место, где что-то не так. Дежурный сразу понимает: цепь разомкнулась. Когда вы открываете вторую дверь, он уже уверен, что имеет место умышленное вторжение. Но уже до этого он связывается по рации с охранником в крыле филиала музея, предупреждает его о случившемся и просит выяснить, что произошло в передней части музея. В выставочной галерее находится еще один охранник, который по ночам охраняет также греческий и этрусский залы. Он получит сигнал тревоги по своему передатчику и вместе с охранником центральной части спустится вниз. К этому моменту им уже будет ясно, что имеет место попытка проникновения в музей, и они имеют право применять оружие. Ваши техасцы, конечно, ребята ловкие, но и те свое дело знают.

— Выходит, может начаться маленькая война? — спросил Ковентри.

— Вот именно, — сказал я. — Но я описал вам только то, что случится в самом музее. Между тем начальник охраны музея свяжется с городом. Возможно, с девятнадцатым участком. Он, возможно, также включит прожектора у музея на Пятой авеню, и, если это будет после полуночи, то любая патрульная машина обязательно остановится и полицейские начнут выяснять, в чем дело. Он также может включить полный свет в музее и привести в действие сирену. Но даже если охранник ничего этого и не сделает, разомкнутая цепь сигнализации все прекрасно расскажет ребятам из девятнадцатого участка, а может, и в агентстве Пинкертона. На «Метрополитен» работают и пинкертоны, и шерлоки холмсы.

— Неплохо устроились, Харви, ничего не скажешь! — фыркнул Ковентри.

— Это точно, но и это еще не все. Где-то в зале античной архитектуры спрятан электронный глаз. Если включить его и указать направление, то автоматическая камера сфотографирует вас, а если вы от нее там каким-то чудом ускользнете, то вас снимут в одной из шести точек на пути к рембрандтовскому залу. Ваш маршрут будет отмечен на табло в комнате дежурного. Но до рембрандовского зала вам все равно не добраться, потому что вас успеют ухлопать или, по крайней мере, поднимется перестрелка. Даже если и в ней вы уцелеете, то здание будет окружено полусотней полицейских. А если этого окажется мало, подоспеет подмога. Такие вот дела. Надо трижды подумать, прежде чем идти грабить музей «Метрополитен».

— Но именно это мы и собираемся сделать, Харви. Потому как вариантов всего два: или эта самая картинка едет в Техас, или ты и две эти цыпочки отправляетесь на тот свет. Если ты думаешь, что я шучу, то ты ошибаешься.

— Нет, сэр, — учтиво отозвался я. — Какие уж тут шутки.

— Тогда, дружище Харви, — сказал Ковентри, — придумай что-нибудь. Ты же сам сказал, что если запер один человек, откроет другой, если приложить силу и ум. Ну, силенок у тебя маловато, а вот как с мозгами?

Я сидел, таращился на техасцев, а они глядели на меня с большим интересом и даже с каким-то уважением. Я самым авторитетным тоном поведал им о том, как охраняется музей, но, признаться, это была чистой воды выдумка от начала до конца. Я и понятия не имел, что там у них на самом деле, и разбирался в устройстве защитной сигнализации музея не больше, чем эти техасские гориллы. Может, музей и впрямь использовал столь красочно описанные мною устройства, а может, и нет. Но если эти техасские головорезы поверили в мои байки, не исключено, что нашлись глупцы, которые претворили их в жизнь.

Я никак не мог взять в толк, почему они решили, что детектив страховой компании может быть знаком с работой службы безопасности одного из крупнейших музеев мира. Может, потому что именно так это делается в Техасе, где страховой бизнес приносит почти такие же барыши, что и нефтяной. Но у нас все обстоит иначе. Мне удалось так ловко описать им внутреннее расположение залов исключительно потому, что Люсиль Демпси часто затаскивала меня в «Метрополитен» по воскресеньям, а у меня хорошая зрительная память. Я понятия не имел, что принесет мне этот блеф, но надо было кинуть бандитам какую-то «кость», немного потянуть время. Глядишь, что-то и придумается.

— Что ж, — сказал я после небольшой паузы, — если нельзя попасть в музей, когда он закрыт, стало быть, надо попасть в него, когда он открыт для посещения. Выход один: войти туда вместе с самыми обыкновенными посетителями, потом где-нибудь спрятаться, а когда музей закроется, то мы выберемся, отключим сигнализацию, возьмем картину и уберемся восвояси.