Лорен Кейт - Падшие

Честно говоря, Люс слегка тревожилась о том, как проведет первые выходные в «Мече и Кресте». Никаких уроков, никаких пугающих проверок физической формы, никаких общественных мероприятий на повестке дня. Только сорок восемь бесконечных часов свободного времени. Вечность. Ее все утро мучила тошнотворная тоска по дому. Пока не объявилась Пенн.

И Люс наконец решилась.

– Ладно. Веди меня в твое тайное логово.

Пенн едва ли не вприпрыжку потащила подругу по истоптанной траве школьного двора к главному вестибюлю у входа.

– Ты не представляешь, как долго я ждала сообщника по преступлению, чтобы взять его с собой вниз.

Люс улыбнулась, радуясь тому, что подруга куда больше увлечена обретением нового товарища по исследованиям, чем, ну, этим пунктиком, касающимся Дэниела.

Они прошли мимо нескольких ребят, бездельничающих на трибунах под ясным предполуденным солнцем. Странно было наблюдать разные краски на территории школы, на тех самых учениках, которые стойко ассоциировались у Люс с черным цветом. Но там сидел Роланд в ярко-зеленых футбольных шортах и лениво катал ногой мяч. И Габби в бело-фиолетовой клетчатой рубашке. Джулс с Филлипом – парочка с проколотыми языками – что-то рисовали друг у друга на штанинах выцветших джинсов. Тодд Хаммонд в камуфляжной футболке сидел в стороне от остальных ребят и читал журнал комиксов. Даже собственные серые майка и шорты казались Люс более радостными, чем то, что она носила всю неделю.

Тренер Дианте и Альбатрос несли дежурство вне зданий, установив на краю газона два пластмассовых складных стула и обвислый зонт. Если бы они не стряхивали на траву пепел с сигарет, вполне можно было подумать, что обе дежурные дремлют под темными очками. Издали было заметно, насколько скучно им, по долгу службы лишенным свободы так же, как и те, за кем они наблюдали.

Снаружи ошивалась куча народу, но Люс, ни на шаг не отстающая от Пенн, с радостью убедилась, что около главного вестибюля нет ни души. До сих пор никто не сказал ей ни слова о вторжении на запретную территорию или о том, какие территории считаются запретными, но она не сомневалась, что Рэнди назначит ей соответствующее наказание.

– А как насчет камер? – она вспомнила про вездесущее видеонаблюдение.

– По пути к тебе в комнату я вставила в парочку из них дохлые батарейки, – пояснила Пенн беспечным тоном, как если бы сказала: «Я заправила машину бензином».

Девушка торопливо оглянулась, прежде чем провести подругу к заднему входу в главное здание и вниз по трем крутым ступенькам к оливкового цвета неприметной двери.

– Этот подвал тоже со времен гражданской войны? – спросила Люс.

Дверь выглядела словно вход туда, где можно припрятать нескольких военнопленных.

Пенн шумно, напоказ втянула носом сырой воздух.

– Разве эта гнилостная вонь не отвечает на твой вопрос? Тут еще сохранилась довоенная плесень. Большинство учащихся из кожи вон вылезли бы ради возможности вдыхать исторический воздух.

Люс попыталась не дышать носом, пока Пенн доставала связку ключей, достойную скобяной лавки.

– Насколько проще была бы моя жизнь, если бы они додумались сделать для этого места отмычку, – пробормотала она и наконец остановилась на тонком серебристом ключике.

Тот провернулся в замке. Люс неожиданно пробрала дрожь возбуждения. Пенн права, здесь куда интереснее, чем зарисовывать фамильное древо.

Они немного прошли по теплому сырому коридору, потолок которого лишь на несколько дюймов возвышался над головами. Спертый воздух смердел так, словно поблизости что-то сдохло. Люс почти радовалась тому, что в помещении слишком темно, чтобы ясно различать пол. Едва закрался страх перед замкнутым пространством, как Пенн достала новый ключ, открывший маленькую, но куда более современную дверцу. Пригнувшись, они нырнули внутрь, где уже смогли выпрямиться во весь рост.

В архиве попахивало плесенью, хотя воздух был куда прохладнее и суше. Внутри стояла непроглядная темнота, только табличка «выход» мерцала у них над головами тусклым красноватым светом.

Люс с трудом различала приземистый силуэт Пенн, шарящей руками в воздухе.

– Где же этот шнурок? – бормотала она. – Да вот же он.

Легонько потянув, она включила лампочку без абажура, свисающую с потолка на металлической цепочке. В комнате по-прежнему было сумрачно, но теперь Люс видела, что бетонные стены выкрашены в тот же оливково-зеленый цвет, а вдоль них выстроены тяжелые металлические стеллажи и картотечные шкафы. Полки тоже были заставлены множеством ящиков с карточками, а проходы между ними, казалось, таяли в бесконечности. Все покрывал толстый войлочный слой пыли.

Внезапно Люс померещилось, что солнечный свет дня остался далеко-далеко. Хотя она знала, что от поверхности земли ее отделяет лишь один лестничный пролет, с тем же успехом это могло быть и милей. Она зябко растерла голые плечи. На месте теней она бы не преминула поселиться именно в этом подвале. Пока никаких следов их присутствия не было, но Люс прекрасно знала, что это еще не повод чувствовать себя в безопасности.

Пенн, совершенно не беспокоясь царящим в подвале полумраком, вытащила из угла табурет-стремянку.

– Ух ты, – заметила она, волоча его за собой. – А кое-что изменилось. Раньше документы прямо тут и хранили. Наверное, устроили небольшую весеннюю приборку с тех пор, как я последний раз совала сюда нос.

– И как давно это было?

– Около недели назад.

Голос Пенн постепенно стих, когда она скрылась в темноте за высоким картотечным шкафом.

Люс не могла представить, зачем «Мечу и Кресту» могло понадобиться столько ящиков с бумагами. Она приподняла одну из крышек, извлекла из-под нее толстую папку, помеченную «Исправительные меры». И сглотнула пересохшим горлом. Возможно, ей лучше и не знать.

– Они тут в алфавитном порядке, по фамилиям учащихся, – приглушенно и словно бы издали сообщила Пенн. – Б, В, Г. А вот и Григори.

Люс двинулась по узенькому проходу на звук шелестящей бумаги и вскоре обнаружила Пенн с ящиком в руках, шатающуюся под его весом. Папку с личным делом Дэниела она зажала под подбородком.

– Какая тоненькая, – заметила она, приподняв голову так, чтобы Люс смогла забрать находку. – Обычно они куда как толще.

Она покосилась на подругу и прикусила губу.

– Ладно, теперь я говорю как одержимая фанатичка. Давай просто поглядим, что там внутри.

В папке Дэниела обнаружилась единственная страница. Черно-белая ксерокопия, по всей видимости, фотография из его ученического дела была приклеена в верхнем правом углу. Он смотрел прямо в камеру, на Люс, с едва заметной улыбкой на губах. Она не удержалась и улыбнулась ему в ответ. Он выглядел так же, как и той ночью, когда, ну, словом, она никак не могла вспомнить, когда именно. Его образ с подобным выражением лица четко вырисовывался в ее сознании, но она никак не могла определить, где его видела.