Лорен Кейт - Падшие

– Боже, он что, ни капли не изменился? – Пенн прервала размышления девушки. – Глянь-ка на дату. Этот снимок был сделан три года назад, когда он только попал в «Меч и Крест».

Люс наверняка должна была думать о том же самом. Да, тогда Дэниел выглядел точно так же, как и сейчас. Но ей казалось, что она думала – или вот-вот подумала бы – о чем-то другом, правда, не могла вспомнить, о чем именно.

– Родители неизвестны, – вслух читала Пенн, пока подруга заглядывала ей через плечо. – Опекун – сиротский приют округа Лос-Анджелес.

– Сиротский приют? – Люс прижала ладонь к сердцу.

– Это все, что здесь есть. Остальное относится к его…

– …истории правонарушений, – договорила Люс. – Праздношатание по общественным пляжам после их закрытия, вандализм по отношению к тележке для покупок, переход улицы в неположенном месте.

Пенн вытаращилась на нее во все глаза и подавила смешок.

– Красавчика Григори арестовали за переход улицы в неположенном месте? Согласись, это забавно.

Люс не хотелось представлять, как Дэниела арестовывают, за что бы то ни было. Еще меньше нравилось то, что, по мнению «Меча и Креста», вся его жизнь сводилась не более чем к списку мелких правонарушений. Тут внизу столько ящиков с бумагами, а про него нашлось только это.

– Должно быть что-то еще, – настаивала она. Над их головами послышались шаги. Взгляды Люс и Пенн метнулись вверх.

– В главной конторе, – прошептала Пенн, вытащив из рукава бумажный платочек, чтобы высморкаться. – Это может быть кто угодно. Но, поверь мне, никто сюда не спустится.

Секундой позже дверь в глубине комнаты со скрипом приоткрылась, и лестницу озарил свет из коридора. Шаги направились вниз. Пенн дернула Люс сзади за майку, втащив ее в просвет между стеной и стеллажом. Они затаились, задержав дыхание и сжимая в руках личное дело Дэниела. Вот так провал!

Люс зажмурилась в ожидании худшего, когда по комнате разлилось навязчивое, мелодичное гудение. Кто-то мурлыкал себе под нос.

– Ду-у-у да-да-да ду-у, – тихонько напевал женский голос.

Она вытянула шею, выглянув между двух ящиков с папками, и различила худенькую пожилую женщину с небольшим фонариком, укрепленным на голове на шахтерский манер. Мисс София. Она тащила пару больших коробок, поставленных одна на другую, так что единственной частью, видневшейся из-за них, оказался сияющий лоб. Ее походка казалась такой легкой, словно коробки набиты пухом, а не тяжелыми папками.

Пенн стиснула Люс руку. Девушки наблюдали за тем, как мисс София убирает коробки на пустую полку. Потом она достала ручку и что-то пометила в своем блокноте.

– Осталась еще парочка, – пробормотала мисс София и прибавила что-то совсем тихое, Люс не удалось это расслышать.

Секундой позже она уже плавно поднималась по лестнице, исчезнув столь же быстро, сколь и появилась. Мгновением позже стихло и ее мурлыканье.

Когда дверь захлопнулась, Пенн шумно выдохнула.

– Она сказала, что остались еще коробки. Скорее всего, она вот-вот вернется.

– И что нам делать?

– Поднимешься по лестнице, – велела Пенн, указывая направление. – Наверху повернешь налево и вернешься в главное здание. Если кто-то тебя увидит, можешь сказать, что искала уборную.

– А ты?

– Я уберу личное дело Дэниела и нагоню тебя у трибун. Мисс София ничего не заподозрит, если встретит меня одну. Я провожу тут внизу столько времени, будто это моя вторая спальня.

Люс с легким уколом сожаления посмотрела на папку, не готовая уйти. Примерно в то же время, когда решилась заглянуть в личное дело Дэниела, она заодно задумалась и о документах Кэма. Дэниел такой скрытный, и, к сожалению, его папка – тоже. А вот Кэм казался настолько открытым и понятным, что это пробудило ее любопытство. Интересно, сумеет ли она выяснить о нем что-нибудь такое, чем он сам не стал бы делиться. Но единственный взгляд на лицо Пенн подсказал, что времени у них в обрез.

– Если о Дэниеле возможно еще что-то разузнать, мы это сделаем, – пообещала Пенн. – Будем продолжать поиски. А теперь иди.

И она легонько подтолкнула Люс к двери. Девушка торопливо пробежала по вонючему проходу и распахнула дверь на лестницу. Воздух там еще был душным, но с каждой ступенькой вверх становился все свежее. Когда она наконец заглянула за угол, пришлось поморгать и потереть глаза, чтобы те привыкли к яркому солнечному свету, заливающему коридор. Она едва не на ощупь свернула, через побеленные двери вышла в главный вестибюль. И застыла на месте.

Два черных сапога на шпильках, скрещенные в районе щиколоток, выглядывали из телефонной кабинки, крича прямо-таки в голос о Злой ведьме с Юга [6] Аллюзия на Злую ведьму с Запада – злую и уродливую колдунью из сказки Ф. Баума «Волшебник страны Оз». .

Люс поспешила к входной двери, надеясь остаться незамеченной, но обнаружила, что сапоги на каблуках прилагаются к лосинам под змеиную кожу, а те, в свою очередь, – к неулыбчивой Молли. Крохотный серебристый фотоаппарат лежал у нее в ладони. Она взглянула на Люс, повесила телефонную трубку и со стуком поставила ноги на пол.

– И почему ты выглядишь такой виноватой, а, Котлетка? – Молли упирала руки в бока. – Позволь, я угадаю. Ты по-прежнему пропускаешь мимо ушей мой совет держаться подальше от Дэниела.

Все это разыгрывание из себя злобного чудовища – явно не притворство. Откуда знать Молли, где только что побывала Люс. Она вообще ничего о ней не знает. И у нее нет причин вести себя так недоброжелательно. С первого школьного дня Люс ничего ей не сделала, не считая попыток держаться от нее подальше.

– Ты что, забыла, каким чертовым несчастьем обернулся последний раз, когда ты пыталась навязаться не заинтересованному в тебе парню? – резко спросила та. – Как там его звали? Тейлор? Трумэн?

«Тревор».

Откуда Молли знает о Треворе? Вот он, ее самый жуткий секрет. Единственное, что хотела и должна была сохранить в тайне Люс.

Воплощение зла не только все о ней знает, но и не стесняется заводить разговор на эту тему, жестоко, надменно. Посреди административного корпуса школы.

Возможно ли, что Пенн солгала и Люс не единственная, с кем она делится своими открытиями? И найдется ли этому хоть какое-то разумное объяснение? Она обхватила руками плечи, чувствуя себя несчастной, выставленной на всеобщее обозрение. И необъяснимо виноватой, как и в ночь пожара.

Молли склонила голову набок.

– Наконец-то, – с заметным облегчением заключила она. – Что-то до тебя все-таки дошло.

Она повернулась к Люс спиной и настежь распахнула входную дверь. Перед тем как неторопливо прошествовать наружу, оглянулась и свысока воззрилась на нее.

– В общем, не стоит делать со старым добрым Дэниелом того же, что ты сотворила с этим, как там его. Усекла?