Владимир Колычев - Менты таких не трогают

— Теперь я твой очень хороший знакомый. Теперь ты должен слушать то, что я тебе говорю.

— А мне это нужно?

— Я тебе про ментов говорил? Или ты сам знаешь, по какой статье тебя могут принять?

В ответ Прохор беззвучно вздохнул. Тройной переплет — это жесть. Хочешь, не хочешь, а нужно втискиваться в прокрустово ложе, а не то Афоныч и ноги обрубит, и голову.

— Лучше с нами, чем с червями в земле, — усмехнулся Пушкарь.

— Я даже не знаю, кто вы такие.

— Ну, кто такой Афоныч, ты должен знать.

— Не знаю, — качнул головой Прохор.

— И Михея не знаешь? — Пушкарь глянул на него, как на недоразвитого.

— Слышал.

— Что ты слышал?

— Ну, с Шанхая там началось. Сначала он Шанхай под себя взял, а потом и весь юго-западный район. А Вагнер вроде как северо-восток держит, — пожал плечами Прохор.

— Вроде бы… — передразнил его Пушкарь. — Афоныч вместе с Михеем начинал… Э-э, не так. Это Михей с ним в девяностом начинал… Афоныч людей подпряг, с ворами договорился… Он мужик авторитетный, за ним уже тогда одна ходка была. Он много кого знает… А сейчас за ним уже две ходки. А почему? Потому что Михей его подставил. Афоныч в девяносто втором зачалился, а Михей без него развернулся. Афоныч откинулся, а он делиться с ним не захотел… Афоныч сам свое взял, Южный рынок у него отжал… Ты помнишь, каким наш рынок раньше был?

Прохор кивнул. Он еще в армию уходил, о Южном рынке мало кто слышал, а сейчас, говорят, чуть ли полгорода на нем отоваривается. Там и продуктовые павильоны, и вещевые.

— Это все Афоныч. На дефолте поднялся. Старые цены удержал. Все к нам, на Южный рынок, ломанулись… Сейчас цены реальные, а народ с нами остался. На том и живем…

— А Михею это не нравится.

— Ему много чего не нравится. Мы для него как кость в горле…

— Видел я, как он эту кость вытаскивал.

— Ничего, Афоныча в больницу забрали. Оклемается. Хрен чего Михею обломится. — Пушкарь говорил напористо, но ему явно не хватало уверенности.

Может, Михей и не смог достичь свой цели, но, как ни крути, а мясник Афоныч уже находится на пути в больницу. А скольких его бойцов положили. Кто не убит, тот ранен. Один только Пушкарь вышел из переделки без единой царапины. Поэтому ему и было поручено замести следы преступления. А пока он будет этим заниматься, пройдет время, которое работает скорее на Михея, чем на его врага. Время, в течение которого с бандой Афоныча может быть покончено. И как тогда быть Пушкарю? Куда податься? И сомнения парня мучили, и тревоги. Нелегко ему сейчас. Вряд ли он будет избавляться от своего спутника, который умеет стрелять и убивать.

Только вот Прохору совсем не хотелось оставаться с ним. Но и обратного хода на волю больше нет. Логика проста. Какой с него спрос, если он часть единого целого? Если он человек Афоныча, то Михею придется спрашивать за своих людей со всей вражеской банды, а не лично с Прохора. А вот если он останется сам по себе, Михей устроит ему самую настоящую вендетту.

И еще был момент, который склонял чашу весов в пользу жестокого выбора. Королек тоже когда-то был бандитом, на этом он и поднялся. Сейчас у него есть все, в том числе и Лида. И Прохор сможет подняться, если не будет дураком. Тогда он тоже станет завидным женихом. Возможно, Лида захочет к нему вернуться.

Прохор был в парке, приходил туда, чтобы разобраться с Корольком, но этот козел к нему так и не вышел. А на днях он искал встречи с Лидой. Толку ноль. Вроде как на моря уехала, вроде как с женихом. Но так ли это на самом деле? Родители могли и соврать… Елена Владиславовна и раньше не очень-то жаловала Прохора, а сейчас она откровенно радовалась его неудаче. Королек для нее куда более желанный зять…

Машину вдруг резко повело в одну сторону, и тут же бросило в обратную. Прохор встрепенулся, глянул на Пушкаря, но тот лишь усмехнулся:

— Ты это, из процесса не выпадай.

— Из какого процесса?

— Вот я и говорю, что ты из ситуации выпал. Потому что задумался…

— Да нормально все.

— Ну, и о чем я тебе сейчас говорил?

— Ну, хрен чего Михею обломится.

— А еще?

— Ну…

— Сколько у нас пацанов еще осталось?

— А ты говорил?

— Шляпа!

Машина шла по узкой асфальтированной дороге, и слева лес, и справа. Прохор не мог вспомнить, когда они свернули с шоссе. Но его можно понять. Жизнь загнала его в тупик, как тут не ломать голову в поисках выхода?

— Куда мы едем?

— Окоп копать.

— На два метра вниз?

— Можно и на два. Можно и на три… Чем дальше в лес, тем глубже яма… Э-э, как раз наоборот… Соображаешь?

— А лопата есть?

— Какая лопата, если мы даже голову забыли? — ухмыльнулся Пушкарь.

— А как же без лопаты?

— Руками.

— Руками можно голову закопать. С телом посложней будет… Может, попросить у кого-нибудь? — спросил Прохор, увидев дачные домики за сплошным деревянным забором.

— Можно и попросить, — кивнул Пушкарь. — Но лучше украсть. Чтобы лишних вопросов не возникало. Через заборы умеешь лазить?

— А почему я?

— Потому что молодой.

— Не знаю.

— Я знаю. Ты молодой, я старший. Что скажу, то и будешь делать.

Прохор уныло кивнул. Не хотел он соглашаться с бандитом, который был старше его на пару-тройку лет. Но и спорить с ним глупо: все равно ведь ничего не докажешь.

Справа полутораэтажный дом за шиферным забором, слева пистолет с пулей, готовой к старту. Одно неосторожное движение, и грянет выстрел. Пушкарь точно знал, что с легкостью нажмет на спусковой крючок, поэтому с ним лучше не шутить.

— Под ноги ствол положи, — спокойным тоном, но с напряжением в голосе потребовал он.

Прохор кивнул, вынул из-за пояса пистолет, положил его на пол под сиденье.

Машина широкая, салон в ней просторный, поэтому и расстояние между водителем и пассажиром не самое близкое. И еще переборка между передними креслами высокая — там и коробка передач, и вещевой ящик. Одним словом, не было у Прохора возможности в молниеносном броске сблизиться с противником и выбить из руки пистолет. Вернее, возможность была, но шансов мало.

— И что дальше? — стараясь держать себя в руках, спросил он.

— Ничего. Лезешь через забор, забираешь лопату и возвращаешься.

— А ствол?

— Если не вернешься, ствол с твоими пальчиками уйдет к ментам. Двух твоих жмуров на тебя повесят. А в довесок третьего, моего.

— А если вернусь?

— Ты должен вернуться, брат. Другого пути у тебя нет.

Прохор кивнул, вышел из машины. Осмотрелся, прислушался. От дороги через лес к садовому товариществу вела тропинка. Была еще дорога, к воротам, но Пушкарь нарочно проехал мимо, чтобы не привлекать внимания.

Тихо вокруг. Двигатель работает, а все равно тихо. Кузнечики стрекочут, пичуги заливаются, а все равно тишина. Это где-то там, в городе бушуют страсти, а здесь хорошо, спокойно. Забыть бы обо всем, вернуться к своей даче. Утром на рыбалку, днем спать, после обеда — огород, все такое… Хотелось бы вернуться к безмятежной жизни, но как?