Кристен Эшли - Загадочный мужчина (ЛП)

Слишком много вопросов мне предстояло разрешить, поэтому я включила свой режим многозадачности.

— Я рада, что ты поднял этот вопрос, — сказал я ему. — Ты ничего не будешь делать не для Джинджер, не для меня. Ты можешь снять все свои камеры и перестать держать руку на пульсе. Между мной и тобой все кончено.

Он улыбнулся и ответил:

— Мы уже раньше об этом говорили, детка.

— Да, ты сказал, что разберешься, поскольку ты Крутой Парень и живешь в Крутом Мире. Я живу в реальном, и в реальном мире, когда женщина говорит, что все кончено, ее слова имеют точно такой же смысл, когда это говоришь ты.

Он внимательно разглядывал мое лицо.

Затем прошептал:

— Виноват.

— Что? — огрызнулась я.

Он посмотрел мне в глаза.

— Следовало дать тебе время и не трахать тебя, оставить вне игры.

— Что? — повторила я еще резче.

Он попытался взять в ладони мое лицо, но я тут же дернула назад головой, сделав шаг назад.

И вдруг, внезапно, я только успела вздохнуть, не могу даже с уверенностью сказать, как это случилось, я была прижата к стене его большим, твердым телом, и он держал в ладонях мое лицо, и его глаза находились на одном уровне с моими.

— За пять секунд после того, как я оставил тебя сегодня, отношения между нами поменялись, — сообщил он мне тихим голосом.

У меня сошлись брови на переносице, пока мой мозг обрабатывал информацию, которая меня не радовала.

— Поменялись? — переспросила я. — Как?

— Мне нравится твой настрой. Поэтому я решил, согласится на твою идею отношений, посмотрим, как все сложится.

Я моргнула, потом моргнула еще раз.

— Ты решил согласится на мою идею отношений ? — переспросила я, во-первых, до конца так и не понимая, что все это значит, даже если он объяснит, я не была уверена, как это отразится на мне и, во-вторых, мне не нравилось, что он готов окунуться во что-то, даже если это было связано со мной.

— Да, — ответил он, и я оказалась права, до конца не понимая, как отразится на мне его решение, но поняла, что его ответ означал, что он не собирался заканчивать наши отношения.

— Ты прав, — ответила я ему. — Сегодня наши отношения изменились, но это произошло примерно за пять минут еще до того , как ушел, тогда все и изменилось, что означает — мы расстались.

Его глаза по-прежнему были прикованы к моим, он ничего не ответил только отрицательно покачал головой.

— Послушай, — потребовала я. — Я только что узнала твое имя, как оказалось не настоящее имя, а кличку. Я только что узнала, что у тебя есть бизнес, команда парней, которая присматривает за моим домом. Я знакома с тобой больше полутора лет, и ты мне ничего не говорил об этом дерьме. С меня достаточно. Слишком долго все было неправильно — ты вторгся в мою жизнь, следил за мной, наблюдал без моего ведома, все это настолько неправильно , даже слишком, слишком плохо . Поэтому между нами все кончено.

Он некоторое время молча смотрел, изучая выражение моего лица, затем большим пальцем провел по моему подбородку, и заметил:

— Думаю, ты решила сделать неправильный ход.

— А я думаю, что ты думаешь именно так, потому что я сделала ход не тот, которого ты от меня ждал.

Он улыбнулся и сказал:

— Ты не понимаешь, детка. Теплота в твоих глазах, твои губы..., — его палец опять прошелся по моей коже, и он приблизил лицо, и его голос с каждым словом становился все ниже, — которые стоит целовать, раньше у меня вставало, когда возникала всего лишь мысль навестить тебя. Сейчас мне достаточно просто подумать о тебе. Ты хочешь сделать ход при таком раскладе, Душистый Горошек, я скажу тебе, что это неправильно, потому что наши отношения не закончены.

— Перестань называть меня Душистый Горошек, — взорвалась я, снова взбесившись и даже не пытаясь этого скрыть.

Его улыбка стала шире.

— Вот оно, — прошептал он, — мне это нравится.

— Отойди от меня, — потребовала я, упираясь ему в торс, но он даже не сдвинулся с места.

— Вот-вот.

Я закрыла рот и уставилась на него.

Он издал короткий смешок, заклокотавший у него где-то глубоко в груди.

Затем его губы коснулись моих, и он пробормотал:

— Ты такая горячая.

А я была собой, другими словами, дочерью своей матери, орущей неудачницей, чувствующей, как единственное им произнесенное слово, сладостно защекотало одно очень уединенное у меня местечко.

Вот черт!

Я отодвинула голову назад от его лица, больше мне не позволяла стена, и воскликнула:

— Алло? Взлом? Сестра в дерьме? Родители внизу? Середина ночи? У меня имеются сроки, куча работы, которую нужно сделать, оставаться дома небезопасно, а мне хотелось бы поспать, чтобы проснуться завтра энергичной и вернуть контроль в свою жизнь. Ты можешь теперь отойти?

Он даже не сдвинулся, просто схватил меня за шею, опять приблизив свое лицо ко мне.

— Конечно, детка, но тебе следует понять, что на ночь ты здесь не останешься. Ребята уже в пути, чтобы заколотить твое разбитое окно, а ты поедешь со мной.

Я уставилась на него, шокированная этой новостью, но поскольку я была неудачницей, перспектива отправится с ним куда-то меня приятно возбуждала. Главной моей фантазией за последние полтора года была, конечно, одна — очутиться в его доме, и сама идея, что фантазия может осуществиться, черт побери, должна признаться, была потрясающей мыслью, мне на самом деле хотелось пойти с ним.

Но потом мои мозги встали на место, и я заявила:

— Папа завтра позаботиться о моем окне, и я останусь у них дома сегодня на ночь, для этого они и приехали.

Он полностью проигнорировал мои слова.

— Ты поедешь со мной.

Серьезно, парень?!

— Нет, не поеду.

— Да, Гвен, поедешь.

— Я совсем тебя не знаю, а то, что я узнаю про тебя мне не нравится. Ко мне залезли в дом сегодня ночью, я испугалась, серьезно. Я адски перепугалась, если быть до конца честной. Я знаю своего отца и Мередит, я хочу сегодня ночью быть с ними. Я хочу быть с людьми, которых хорошо знаю , и в месте, в котором чувствую себя в безопасности. Я просто хочу домой.

Он изучал выражение моего лица пару секунд, потом погладил пальцем по моей шеи, и несмотря на то, что я была неудачницей, ощущалось его поглаживание очень приятно.

— Вижу, что тебе просто необходимо, чтобы я разрешил тебе переночевать у родителей, — мягко сказал он.

— Ну, спасибо, — также мягко ответила я.

Он ухмыльнулся.

Я фыркнула.

Он продолжал ухмыляться, пока я свирепо смотрела на него, затем прошептал:

— Да, определенно, черт побери, оставить вне игры.

И опустил голову, а поскольку мне некуда было двинуться, я не смогла избежать его губ, легко коснувшихся моих, от чего они стали покалывать.

Он приподнял голову и прошептал: