Бриттани Ш. Черри - Воздух, которым он дышит

– Прости, детка. – Я вздохнул. Я не знал, что сказать, ведь это я оставил ее и Эмму. Я сбежал, когда все стало реальным. Я не знал, как бороться с тем, что люблю ее, потому что любить – означало однажды потерять, а терять людей было самым худшим в мире. – Я испугался. Я разозлился. Я справился со всем этим совершенно неправильно. Но мне нужно, чтобы ты услышала меня сейчас. Я здесь. Я здесь, и я здесь, чтобы остаться.

Она выпрямилась, вытерла нос и тихонько засмеялась, пытаясь остановить слезы.

– Прости. Мне просто нужно в душ.

– Я буду здесь, когда закончишь.

Ее красивые карие глаза встретились с моими, и легкая улыбка тронула ее губы.

– Ладно.

Она закрыла дверь в ванную. Я услышал звук воды и присел у двери, ожидая, когда она закончит.

– Со мной все хорошо. Все хорошо, – говорила она себе снова и снова, ее голос начал дрожать, и я услышал, как она снова заплакала.

Я нажал на дверную ручку и увидел Лиззи сидящей в ванной, она закрыла руками лицо, а засохшая кровь вымывалась из ее волос. Не раздумывая, как был, я залез к ней в ванну и обнял.

– Таннер мертв? – спросила она, прижимаясь ко мне.

– Да.

– Эмма в порядке?

– Да.

– Со мной все хорошо? – подумала она вслух.

– Да, Лиззи. С тобой все хорошо.

Я пробыл с ней всю ночь. Я не лежал рядом с ней в кровати, а сидел в кресле у стола, у нее было пространство, но также у нее была уверенность, что она никогда больше не будет одна.

Я проснулась от звука газонокосилки, который доносился со двора. Солнце только встало, и не было необходимости кому-либо в такое время стричь траву.

Выйдя на заднее крыльцо, я увидела Тристана, который косил там, где недавно произошло все то ужасное с Таннером. Я прижала руку к груди и спустилась вниз по ступенькам, чувствуя, как утренняя влажная трава касается пальцев.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Он повернулся ко мне и выключил газонокосилку.

– Я не хочу, чтобы ты видела это, когда выходишь на задний двор. Не хочу, чтобы вспоминала о том, что случилось. – Он сунул руку в карман джинсов и достал монетку. – Таннер уронил свою монету… Ты видела ее когда-нибудь? Это двусторонняя монета. Он выигрывал всегда.

– Он никогда честно не выигрывал пари? – спросила я, немного шокированная.

– Я не могу поверить, как мог не сложить этот пазл раньше. Я не могу поверить, что он почти причинил боль тебе и Эмме… Я должен был догадаться, что что-то не так. Я должен был догадаться…

Он мой мир. Я вечно хотела все усложнить. Я подтолкнула его к тому, что он оставил нас. Я торопила его возвращение. Я усомнилась в том, что он был тем, кто нужен мне, но мое сердце приказало моей голове заткнуться. Мое сердце сказало мне – позволь себе чувствовать, жить здесь и сейчас, потому что все может быть отнято в мгновение ока. Я должна позволить себе лелеять мужчину, который стоит передо мной.

– Я люблю тебя, – прошептала я, и его грозовые глаза грустно улыбнулись, он спрятал руки в карманы.

– Я этого не заслуживаю.

Подойдя к нему, я обвила его шею рукой, притягивая его губы ближе к своим. Он обнял мою талию, и я вздрогнула от боли, пронзившей меня.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я хмыкнула.

– Я ощущала боль и похуже.

Наши губы были совсем рядом, и я чувствовала его дыхание. Когда я вдыхала его, он выдыхал мое. Утреннее солнце поднималось над нами, освещая траву светом, который мы оба так ждали.

– Я люблю тебя, – прошептала я снова.

Он уперся лбом в мой лоб.

– Лиззи… мне нужно доказать тебе, что я не собираюсь просто так взять и снова убежать. Мне нужно доказать тебе, что я достаточно хорош для тебя и Эммы.

– Заткнись, Тристан.

– Что?

– Я сказала, замолчи. Ты спас жизнь моей дочери. Ты спас мою жизнь. Ты очень хороший. Ты – наш мир.

– Я не перестану любить вас обоих, Лиззи. Я обещаю, что всю оставшуюся жизнь я буду доказывать, как сильно я тебя люблю.

Его густая борода касалась моего лица, пальцем я гладила его нижнюю губу.

– Тристан?

– Да?

– Поцелуй меня?

– Да.

И он сделал это.

– Так вы двое… сейчас вместе? – спросила Фэй вечером, когда мы сидели на качелях в парке. Эмма бегала с другими ребятами, катаясь на качелях и горках.

Прошел месяц с момента происшествия с Таннером, и с тех пор Тристан почти постоянно был в магазине мистера Хэнсона, воплощая свою мечту.

– Я не знаю. Я считаю, что у нас все хорошо, но я не знаю, что это значит. Я не думаю, что следует рассуждать об этом. Мне просто хорошо с ним.

Фэй нахмурилась.

– Нет, – сказала она, резко спрыгивая с качелей и заставляя меня хлопнуться о землю.

– Ой! – воскликнула я, потирая зад. – Ты могла бы предупредить о прыжке века.

– А разве так было бы весело? – хихикнула она. – Теперь идем.

– Куда?

– В магазин Тристана. Все то, что ты говоришь – «я не знаю, что между нами, но я не переживаю по этому поводу», – чушь собачья, – и это раздражает, мы пойдем и будем требовать у него ответов. Идем, Эмма! – крикнула она в сторону горки.

Эмма подбежала.

– Мы идем домой, мама? – спросила она меня.

– Неа. Мы собираемся навестить мудака, – сказала Фэй.

– Ты имеешь в виду Клеща?

– Да, именно это я и имею в виду. – Фэй рассмеялась.

Они побежали вниз по улице, и я поспешила следом.

– Мы должны это сделать в другой день. Он предупреждал, что будет работать со своим отцом в магазине, чтобы все было готово для торжественного открытия на следующей неделе. Я не думаю, что мы должны его беспокоить.

Они не слушали и продолжали бежать в бодром темпе. Когда мы добрались до магазина, света не было.

– Видите? Они уже не здесь.

Фэй закатила глаза.

– Держу пари, он просто спит где-то. – Она повернула ручку двери, которая оказалась не заперта, и толкнула ее.

– Фэй! – громко зашипела я. Эмма последовала за ней, и я поспешила за ними, прикрыв дверь. – Мы не должны быть здесь.

– Ну, может быть, я и не должна, – согласилась она, щелкая выключателем и оглядывая тысячи белых перьев, рассыпанных по полу. – Но вы наверняка должны быть.

Она подошла ко мне и поцеловала в лоб.

– Ты заслуживаешь счастья, Лиз.

Затем развернулась и вышла из магазина, оставив меня и Эмму стоять на месте.

– Ты видишь все эти перья, мама?! – взволнованно спросила Эмма.

Я обошла все помещение, прикасаясь к деревянным шедеврам Тристана, которые были покрыты белыми перьями:

– Да, детка. Я вижу.

– Я люблю тебя, – раздался низкий голос, заставляя меня повернуться.

У входной двери стоял Тристан в черном костюме, его волосы были зачесаны назад. Мое сердце, казалось, перестало биться, но в этот момент это было неважно.

– Я люблю тебя, – ответила я.

– Вы ведь еще ничего не видели из моих работ, не так ли? – спросил он, проходя через комнату, глядя на предметы с деревянной резьбой, которые они с отцом создали.