Дарья Кузнецова - Модус вивенди

Теперь мне было кристально ясно, что имел в виду Игорь, когда говорил: «От меня осталось слишком мало». И было до холодка по спине страшно. Причем не столько обидеть или задеть неосторожным словом сейчас – сейчас было вполне в наших силах разобраться с любым недопониманием и найти общий язык без трагичных последствий, – сколько представить, как все могло повернуться. Если бы я не… ответила ему взаимностью?

Впрочем, нет, тогда об этом не шло и речи. Как ни гадко это звучит, скорее, просто позволила себя любить. Целовать, защищать, заботиться. А сама…

Я не могла сейчас твердо и уверенно сказать «люблю», но точно знала самое главное: непременно смогу полюбить. Наверное, уже близка к этому, нужно только немного привыкнуть, уложить в голове все новости. И любить смогу. Даже, наверное, очень долго: может, не до самой смерти, но не один год. Его ревность, его болезненная привязанность, его… одержимость не вызывали отторжения и совершенно не пугали. Я жила слишком замкнуто и одиноко, чтобы подобное отношение мужчины могло задушить и существенно ограничить. Основные мои контакты с окружающим миром происходили на службе и на вот таких светских мероприятиях. Последние требовали только факта присутствия, а единственное удовольствие мне здесь доставляли только танцы. И, честно говоря, я была не против танцевать только с Ветровым. Зачем мне кто-то другой, если с Одержимым гораздо легче и уютней, чем с этим гипотетическим кем-то?

Сложнее всего дело обстояло с работой, но мне почему-то казалось, что этот вопрос удастся решить безболезненно. Пока еще я не знала, как именно, но чувствовала по этому поводу странное спокойствие.

А разделенное на двоих одиночество, судя по тому, что я уже успела увидеть, представлялось очень приятной формой существования. И я сильно сомневалась, что когда-нибудь изменю это мнение.

– Игорь, давай прервемся? – через несколько танцев взмолилась я. Удовольствие удовольствием, но ноги уже не держали.

– Устала? – понимающе уточнил он. – Пойдем, присядешь. Может быть, тебя донести? – с легкой иронией, но явно на полном серьезе предложил Одержимый.

– Не будем еще сильнее эпатировать публику, – мягко возразила я, хотя соблазн был велик.

Мы добрались до выхода в соседнюю комнату, точнее, небольшую залу для отдыха, оказавшуюся первой из длинной анфилады. Здесь было почти тихо, в воздухе висел лишь легкий невнятный гул: несмотря на то что людей было много, желающие могли отгородить свои «ячейки» звуконепроницаемыми полями, а в некоторых местах – и вовсе непрозрачными экранами, и таких желающих хватало.

– Очень хочется пить, – пожаловалась я. – Давай…

– Сейчас ты присядешь – принесу, – отмахнулся Одержимый.

– И ты вот так оставишь меня одну? – насмешливо уточнила я.

– Один раз оставил, больше не повторится, – весело фыркнул он. – Нет, я сдам тебя под опеку надежным людям.

– Такие существуют? – искренне удивилась я.

– Нет предела совершенству, но эти лучше прочих. К тому же я не вполне уверен, что придется куда-то идти, – отозвался он. А потом я догадалась оглядеться и сообразила, куда именно мы идем.

– Мне кажется, я чего-то о тебе не знаю. Хотя цесаревич и утверждал, что к императорской фамилии ты не имеешь никакого отношения, я начинаю в этом сомневаться, – поделилась я.

– Вета, я несколько лет был его тенью. Наверное, у нас сохранились неплохие отношения, логично? – рассмеялся Ветров.

– Логично, но в таком случае ты вполне мог извиниться за досрочный уход и дистанционно, – возразила я.

– Мог, – неожиданно легко сознался он. – Но зачем?

– Игорь, ты… – начала я возмущенно, но осеклась, потому что мы как раз вошли в зону действия звуконепроницаемого полога, и пришлось поспешно изображать вежливую улыбку. Это Одержимый присутствующих, как выяснилось, знал хорошо и мог позволить себе определенные вольности, а я в подобных верхах оказывалась нечасто и ненадолго.

Дальний угол залы был обособлен от остальных. Пусть никаких зримых преград, вроде ширм или даже голографических стен, не было, но разделение пространства обеспечивала расстановка мебели, в основном изящных кресел и кушеток. На которых сейчас отдыхали, ведя неспешную беседу, наверное, самые влиятельные люди из присутствующих на приеме, кое с кем из которых мне уже довелось здесь пообщаться.

Лев-Людоед с канцлером, графом Ивлевым, коротали время за древней игрой, до сих пор не потерявшей своей актуальности, – шахматами. Молодежь в составе цесаревича, уже знакомых мне по предыдущему приему офицеров и нескольких девушек тоже была увлечена игрой, тоже отнюдь не новой, но тоже интересной во все времена – пантомимой, или «крокодилом». Как раз сейчас симпатичная круглолицая блондинка в пастельно-персиковом платье, раскрасневшаяся от смеха, под общий хохот пыталась донести до зрителей какую-то информацию.

За весельем снисходительно наблюдали пара Одержимых – так и не представленный мне генерал и белобрысый Марков – и еще несколько представителей старшего поколения. Адмирал Пахомов, командующий Центральным военным сектором, со своей женой; кажется, юная блондинка была их дочерью. Министр внутренних дел, действительный тайный советник Угрюмов, человек редкой внутренней интеллигентности; он вел неторопливую беседу со смутно знакомым мне весьма пожилым мужчиной, явно чувствовавшим себя очень неуверенно. Спустя несколько секунд я опознала в последнем директора Института ксенологии и познания разума, так что на этом приеме он тоже был кстати. Был еще генерал-лейтенант Аничков, тоже с супругой, но я не могла вспомнить, какой пост он занимает.

Нас заметили, и несколько секунд заняли взаимные приветствия и расшаркивания. Впрочем, без излишних церемоний, спокойно и как-то по-домашнему.

– Рад видеть, что вы помирились, – лучезарно улыбнулся цесаревич, жестом приглашая нас присесть. – Глядя на вас, даже начинаешь завидовать и задумываться: а не пора ли самому уже жениться?

– Ну и женитесь, – флегматично отозвался со своего места Ивлев, не отрывая взгляда от шахматной доски. – Вам Государь регулярно намекает, что неплохо хотя бы с невестой определиться.

– Да вот еще, – рассмеялся наследник, тут же идя на попятную. – Сам Государь когда себе жену выбрал? Вот то-то же, мне до тех пор еще больше десяти лет, и я совершенно не спешу!

– Вы еще вспомните, сколько Их Величество девок к тому моменту изволили попортить, и поставьте себе целью побить рекорд, – уголками губ улыбнулся канцлер. Мужчины засмеялись соленой шутке, девушки зарделись и захихикали. А я вдруг поняла, что мне совсем не стыдно от подобных высказываний. А еще подумала, что граф – почти ровесник Императора и, должно быть, они были дружны в юности. И наверное, до сих пор дружны, если Ивлев находит уместным высказываться подобным образом.