Екатерина Овчар - Безликий

Соломон Лето.

Я проснулся свободным. Удивительно. Повернул голову в сторону тихого сопения – Сирена! Ее волосы растрепались от дикой ночи, когда я так долго не мог насытиться ею. Поневоле мое лицо расплылось в улыбке. Эта маленькая невинная девушка изменила все. Как так вышло, что я открылся ей? После стольких лет забытья и отрицания!?

Я прятался. Черт! Я просто все это время прятался… от себя самого. Думал, что бегу от людей, но бежал от себя! Даже гребанный секс, даже в нем мне хотелось скрыться. По какой-то причине мне казалось, что все те шлюхи могли увидеть мои шрамы. С груди упал огромный камень. Груз, который я носил всю сознательную жизнь. Бремя, что подкармливало жажду мести!

Вот она спокойно спит рядом на старом матрасе посреди моей теплицы. Голая и красивая. Не могу не коснуться ее. Провожу легонько пальцами по изгибам ее прекрасного тела. Она свернулась калачиком, такая невинная, хрупкая. Я хочу, и я должен защитить ее.

Она права! Я не смогу бросить сестру. Даже если бы Торен и Рико справились бы без меня, то Лила не сможет. Я внушал себе все это время, что без меня им будет лучше. Но я не смогу так жить. Все равно бы наблюдал за ней. Беспокоился бы. Кого я пытался обмануть?

Да я даже Сирену бросить не смогу! Я прирос к ней. Я не хочу представлять будущее, где ее рядом нет. Она изменила меня. Или просто открыла меня настоящего? Я коснулся своего лица и понял, что я – это все еще я!

Она единственная, кто знает меня. Знает лучше всех, не смотря на короткое время знакомства. Это впервые за долгие годы я чувствую себя счастливым, будучи собой. Но ненадолго. Меня никто больше не должен увидеть! Каждый в этом городе может выдать меня властям. Продать или сдаться от пыток. Я не могу так рисковать! Закрыв глаза и сосредоточившись, я изменился. Надев личину, которую все ожидают. Черные волосы, широкая челюсть, ямочка на подбородке и небольшие глаза.

Она любит меня! При воспоминании об этих словах мне становится не по себе. Как я должен реагировать? Что говорить? Что делать? Чего она теперь ожидает от меня? Страх, смешанный с радостью, вызывает беспокойство. Тревогу. Злость. Недосказанность. Как описать мои странные чувства? Когда кажется, что земля уходит из-под ног а привычный, мрачный мир рушится на части?

Я ничего ей не ответил тогда. Да и чего стоит слово вора? Ее глаза цвета обсидиана блестели от сдерживаемых слез, когда она признавалась мне. И я чувствовал,– она не ждала ничего взамен. Нет. Она сказала это просто потому, что хотела высказаться. Я мог ответить тем же. Но было бы это правдой? Я не знаю. За все эти годы я настолько замкнулся в себе, что уже не отличаю настоящие чувства от простого комфорта. Я хмыкнул. С этой женщиной комфортно и легко бывает, только когда она спит! Все остальное время я либо злюсь на нее, либо хочу в нее! Все!

Любовь. Какой идиот придумал это слово? Подразумевает верность, ответственность, семью. Смог бы я так жить? У нас не получится нормальная семья. Хотя, что теперь считается нормой? В этом проклятом мире нет морали. Люди сошли с ума. Все живут, как хотят. Спят, с кем хотят. Богачи стали еще богаче, а бедные люди еще беднее. Власть нашептывает людям свои порядки, а те слепо верят в весь обман и бред, что им скармливают СМИ. Даже Сирена жила и верила, что бедности нет! Прекрасное промывание мозга. И удивительная работа психологов и маркетологов.

- Не могу поверить, что ты прятался от меня все это время! – прошептала сонно моя птичка певчая, потирая глаза.

Я хмыкнул и поцеловал ее в лоб.

- Доброе утро.

- Доброе, – ответив, она коснулась моего лица рукой, и я прикрыл глаза.

Она смотрит на мое лицо очень внимательно, робко, изучающе… постепенно привыкая.

- Для тебя это всегда сложно? – спросил я. Всегда было любопытно, что она чувствует, видя каждый раз нового человека рядом? Как это – любить Безликого?

- Это не то что бы сложно, скорее в диковинку, – девушка загадочно провела пальцем по моей щеке, там, где еще вчера на моем лице был красный затянутый рубец. – Это было дико поначалу, но твои глаза… они помогают мне не сомневаться, в том, кто ты. Да и ты сам, такого засранца не с кем не спутать!

Моя бровь взлетела вверх от столь неприкрытого, правдивого наезда. И мы оба засмеялись.

- Конечно, я предпочла бы видеть именно тебя…

- Это невозможно!

- Я понимаю, Лето.

Я протянул руку и достал из-за спины черную орхидею.

- Ух.

Девушка приподнялась на локти.

- Какой красивый… и… хм, необычный цветок! – подметила она.

И сразу же потянулась его понюхать. Я остановил ее, поймав за локоть, а она уставилась на меня в недопонимании.

- Это тот цветок, чья пыльца усыпила тебя в пентхаусе.

Ее губы сложились в букву «о».

- Красивый, но опасный, – продолжил я. Она еще посмотрела на него, и кивнув, начала крутить его в руках. Я вижу в ней борьбу. Она меня не простила. Да в общем, я и не просил этого прощения.

- Спрашивай уже.

- Как давно? – резко вырвалось из прекрасных тонких губ.

- Как давно я меняюсь?

- Да.

Я похрустел затекшей шеей и лег поудобнее на спину.

- Долгая история. Был один подобный случай в детстве.

- Серьезно? – спросила удивленно девушка.

Я сложил руки на груди и повернул голову к ней, немного улыбаясь. Ее брови взлетели на лоб. И она заерзала на месте.

- Но Лила, она не говорила, что…

- Она и не знала. Она была слишком мала, чтобы что-то видеть и запоминать.

- Хорошо. Тогда как это проявилось в первый раз?

- Гнев. Кратковременное безумие. Мне было лет 8, наверное. Может 9. Не помню уже.

- Ох… – она задумалась. – Но разве может так рано проявляться гнев?

Я пожал плечами.

- У нас не было своего жилья. Мы жили в маленькой синей кладовке с препаратами и эссенциями под лестницей на заводе. Какой-то охранник позволял это матери за небольшую плату. И там, за высокими полками и вешалками с ненужными тряпками рабочих, у нас был свой уголок. Матрац, пара стульев, стол и другие мелочи.

В голову стукнули воспоминания. Картинки нечеткие, но ощущения живые…

- Для тебя явно не новость, что мы часто голодали!?

Она кивнула, в ее глазах любопытство и сочувствие.

- Когда мать уходила на работу, я оставался присматривать за Лилой. Часто недосыпал. Сильно уставал. Каждый день в одно и тоже время в кладовку заходил человек, что-то брал или оставлял, я не помню. В это время сестренка всегда спала, и я не волновался, что нас найдут. Эти пять минут я просто стоял в тени и молча ждал, когда он уйдет.

Воспоминания резанули мое спокойствие. Все-то же беспокойство, невозможность справится с проблемой, вина навалились на меня с новой силой. Я зажмурился, пытаясь совладать с собой и погасить ярость, что уже разгорается. Сирена положила руку на мое плечо.