Екатерина Овчар - Безликий

- Мы что-нибудь придумаем.

- А если не получится?

- Сирена! – он поднял на меня свои пронзительные глаза, когда закончил с фиксацией, – все будет хорошо! Обещаю!

Его ладони легли мне на лицо, взгляд полон решимости. Но я его знаю. Он взволнован. Я кивнула, и он уткнулся своим лбом в мой.

- Я должен тебе кое-что сказать, – прошептал хрипло Лето.

- Говори! – я положила руки на его грудь, слушая сильные удары сердца. Из-за дрожащей двери доносятся крики, предупредительные фразы…

- У нас еще будет на это время! Дома.

Я промолчала, а на душе пошел дождь, слезы жгут глаза и безумно больно! Это наше последнее прикосновение – как ампутация без наркоза… А я бы так хотела прижаться к нему изо всей силы и слушать его теплый, низкий голос всегда. В его сильных руках забыть обо всем. Засыпать под его ровное дыхание по утрам и просыпаться от поцелуев ночью. Чтобы обрести новый смысл жизни, делая его счастливым, даря покой его душе. Но этому не суждено сбыться! Он будет счастливым, только без меня! Он сможет! А я? Я бы просто хотела сохранить его запах на себе, чтобы чувствовать его перед смертью… Запомнить пронзительно-голубые глаза человека, перевернувшего мой мир, подарившего мне невероятное безумие, веру и силу! И видеть его образ в последние минуты бытия. Он спасал меня множество раз. Теперь моя очередь!

- Поцелуй меня, мой больше не Безликий! – попросила я, стараясь спрятать волнение. Он улыбнулся и прижался ко мне теплыми губами. В этот момент мир застыл. В дверь перестали ломиться, и мы как будто оказались в той теплице среди цветов. Я ничего из этого не забуду! Мои руки поползли вверх по его шее, лицу, волосам.

- Я люблю тебя, – прошептав, я отстегнула себя от каната, и толкнула его из окна, прежде чем он успел понять, что произошло.

- Что? Нет, Сирена! Нет!

Дверь выломали, я развела руки в стороны, сдаваясь, и отпустила слезы. На меня набросились со всех сторон, что-то крича, читая права, заламывая руки, ставя на колени. А я смотрела в окно не моргая, где Лето боролся с силой земного притяжения, пытаясь вернутся назад. Я сломала обратную тягу, зная,что он бы вернулся за мной! Безумная скорость полета скрывала его в тумане и пыли все больше, оставляя лишь темный силуэт. Прощай, моя любовь… Я тебя не забуду.

Соломон Лето.

Мы вернулись домой раненные, уставшие, молчаливые. Тора поместили в реанимацию, Мери все время рядом с ним, остальные зализывают ссадины и переломы дома. Я смотрю на серый опустевший Хоуп, и он кажется мне чужим. Ни миллионы на моем счету, ни вода в избытке не радуют. Вместо ожидаемых празднований все молчат, не показывая носа из своих хижин. В честь такой победы должен быть пир, а у нас как будто траур.

Рико с Дрейком держали меня, не отпуская вернуться за Сиреной: «Это ее выбор», «Подумай о своих людях, о Торе», «Без тебя нам отсюда не выбраться» - кричали они, когда я, приземлившись, рвался назад.

И вот я снова среди своих людей. Один. Я чувствую себя странно. Сначала я недоумевал: как я так оплошал? Подпустил рыжеволосую бестию так близко? Хотелось смеяться и одновременно ломать все вокруг, разрушать то, что о ней напоминает… и то, что не напоминает, тоже. Гребаное дерьмо! Меня бесит кровать, где она так сладко потягивалась… Голая, нежная, моя. И в тоже время… лечь бы туда и оказаться рядом с ней… хоть на один миг, чтобы сказать...

Внезапно мне хочется кричать от того, что я был невнимателен и упустил ее. Не заметил странный блеск грусти в ее прекрасных глазах, когда мы целовались!

Даже после смерти Джек забрал ее у меня. Мои руки сжались в кулаки до боли, и я зарычал. Как злой раненый зверь. Если бы я имел душу, то она была бы ее частью, лучшей частью, которую отняли! Сердце вырвали из груди! Я замахнулся рукой и сбил со стола бутылку. Стукнул кулаком об стену, попав рукой в стекло на старой фотографии какой-то куртизанки в борделе. Я украл ее десять лет назад, когда она стоила, как два эко-поселка Оникс, что на западном берегу, одновременно. Одно из первых моих крупных дел. В тот день я пил и трахался, глядя на нее, думая, что это самое мое большое достижение. Самое большое счастье – чувство успеха. Но это не так. Это, мать его, не так! Я разбил ее сейчас, и ничего не почувствовал! Сирена – вот самое дорогое, что когда-либо мне удавалось украсть!

Я украл ее тело, а она – мой разум. Ведь без нее я схожу с ума! Пустота, черная дыра в груди становится все больше с каждой минутой вдали от нее. А осознание того, что они с ней сделают, вообще убивает меня. Как будто Джек, мой худший враг, режет мое прикованное тело на мелкие части и показывает мне каждый кусочек, пока я еще дышу. Хотя нет. Это бы я выдержать смог. А вот страдания моей девочки, моей птички певчей я вытерпеть не смогу. Я никогда ни за что не платил, до этого момента…

Наверное, я просто не заслужил искупления. Не заслужил ее! Она – как огненный дикий ангел! Даже в сексе, когда я был голоден и зол, когда давал ей в рот или брал сзади, она оставалась чистой! Чистой, невинной, но самодостаточной и безумно дорогой! Несравненная, со своим румянцем на всегда свежей, мраморной коже! А этот носик, усыпанный веснушками, – я ухмыльнулся сам себе,– я его обожаю!

Поначалу я испытывал чувство, что пачкаю ее, поглощая этот яркий свет, который она излучает. Я упивался этим! Но это не я ее осквернял,– это она меня очищала! Я схватился за голову руками. Башка сейчас лопнет от этих розовых соплей! Я не выдерживаю!

– Лето! Угомонись! – заорала Лила, - ты весь красный и вены вздулись на шее!

– Чего тебе? – холодно процедил я, чтобы скрыть злость, бушующую в венах.

– Пришла проверить, как ты. И вижу, что плохо.

Она подошла и положила руку мне на плечо. И в груди сдавило… защемило… сердце.

– Ты не должен сдаваться и…

Но я ответил прежде, чем она смогла бы что-то добавить:

– Я не сдался!

Сестра улыбнулась и сжала мою руку.

- Вот это тот Соло, которого я знаю! Но даже ему нужно отдыхать! – она чмокнула меня в щеку и, подмигнув, ушла.

Я еще долго смотрел в потолок, лежа на нашей кровати. Больше не моей. Нашей!

Вечер начался с похода к Тору. Он совсем плох, потерял много крови и не приходит в себя. Рико молчит и пропадает в своей лаборатории, пытаясь найти лекарство или отвлечься. Мери извелась, орет, требует отвезти его в Глобал или другой мегаполис мира. И может оно бы и правильно, только из больницы он прямиком попадет за решетку. К тому же, у нас есть деньги, так что все нужное для его лечения закуплено.

Я сидел у постели Торена и пытался говорить. Бардак в мыслях и головная боль – все, о чем могу поведать брату. Четыре таблетки сразу должны помочь совладать с той яростью, что кипит в венах, ибо сейчас я чувствую себя таким же беспомощным, как и в детстве! Это ужасное удушающее чувство. Жизнь Сирены и Тора на волоске, а я не знаю, что делать и с чего начать. Первый раз у меня нет плана! Я перелопатил всю сеть, изучил всю инфу о тюрьме Глобала. Она, мать его, неприступна! Просмотрел все новости, где Сирену показывали в серой тюремной рубахе с растрёпанными волосами и в наручниках. Во время просмотра разбил два бокала с виски, стул и планшет. Сейчас, как никогда, мне нужен совет Тора.