Екатерина Овчар - Безликий

Уставшая, измученная, она идет без капли страха или стыда. Гордо подняла подбородок, оголив на тонкой шее огромный серебристый ошейник. Цепи от которого прикованы к рукам двух полицейских, идущих по бокам. Охрана окружила ее со всех сторон.

На ее руках наручники, а по горячему металлу бедные ножки шагают босиком. Я убью их всех за то, что они заставили ее пережить такое!

Народ кричит и свистит. Среди толпы есть не только доброжелатели, но и парочка монстров, которые бросают не только грязные слова, но и протухшие продукты на ее путь.

- Уберите их! - Прошипел я в гарнитуру, не выдержав.

- Еще не время, босс. Мы спалимся. – донесся ко мне голос Дрейка.

Я зажмурил глаза и глубоко вдохнул, пытаясь совладать с собой, стоя в этом бешеном стаде.

Она делает шаг за шагом. И не смотрит на людей! Не ищет меня! Чтобы не выдать?

Даже сейчас она защищает меня! Я обвел глазами места дислокации наших людей. Крыши, балконы и толпа! Где гарантия, что все пойдет по плану?

Я начал пробираться к кубу.

- Стой! – Лила схватила меня за запястье.

- Позволь мне самому решать! – я напомнил ей ее недавние слова, обернувшись.

- Я не справлюсь с этим! – нервно прохрипела девушка.

Я прикоснулся к ее щеке, свободной рукой приподнимая ее подбородок.

- Нет! Справишься! Сегодня ты напомнила мне, что ты уже выросла!

Она зажмурила красные глаза. Толпа начала нас толкать, продвигаясь вслед проходящей Сирене. И наши руки расцепились. Я продолжил свой путь.

Тем временем Сирену подвели к ступенькам прозрачной темницы.

- Стойте! – выкрикнул я, но меня не услышали.

- Остановитесь, убийца не она! – снова заорал я, наконец-то, выбравшись на видное место. – Это сделал я!

Полиция остановилась, и моя девочка замерла на верхней ступеньке.

- Это я – человек, похитивший ее и заставивший пойти на все это! - я развел руки в стороны и покружился на месте, чтобы привлечь внимание.

И у меня вышло! Вертушки, репортеры и копы переключились на меня.

- Сможешь доказать? – спросил один из охранников Сирены.

- Это ложь! – выкрикнула Сирена.

Я даже улыбнулся. Вот упрямая!

- Пообещайте ее отпустить!

Охранники рассмеялись, удерживая мою девочку.

- Мы казним лишь виновного!

- Прекрасно! Тогда отключите меня! Я совершил много ужасных вещей! Я воровал и убивал! Издевался над людьми и плевал на законы! Я пренебрегал друзьями и близкими, думая всегда лишь о себе! И это скромный список того, за что даже смерть будет мне недостаточным наказанием!

Мой голос не дрогнул, говоря все это.

- Этот человек самозванец! – продолжила парировать Сирена. Я поймал ее взгляд. Она понимает – это я.

- Я – убийца Джека Аарона! И должна понести наказание! – громко и разделяя каждое слово, продолжила она.

- Я воровал лекарства на заводе, где работаю! И каждый день желаю смерти своему боссу! Убейте меня! – прозвучал из толпы громкий мужской голос.

Какой-то худощавый паренек выбежал ко мне, обходя роботов, которые не запрограммированы реагировать на внеплановые ситуации.

- Я трахаю свою мачеху! И мне плевать на чувства отца, когда я засаживаю ей каждый день, пока он лижет жопы на работе! Ведь это из-за него моей матери больше нет! Отключайте и меня!

- Я фармацевт! Мою девушку-официантку чуть не изнасиловал начальник. И я подсыпала ему в еду лекарство, от которого его член навсегда останется лишь писулькой! И я не каюсь! Убейте меня! – выкрикнула пышная девушка.

- Мы все грешники! Мы все убиваем друг друга и самих себя! Казните всех! – вдруг взбунтовалась толпа.

- И вы – грешники! – тыкнул пальцем в копов парниша.

И понеслось! Толпа разръяенных людей начала громить роботов и дронов. Мужчины, женщины и дети бросились на полицию.

- Правосудия! – орет народ. – Равного для всех!

Защищаясь, охрана подошла теснее к Сирене. Кандалы с ее рук и шеи упали, ее толкнули в камеру куба. Стеклянная дверь за ее спиной глухо захлопнулась.

Вдруг раздался взрыв сигнальной пушки. Главный прокурор города, стоя вдали на пьедестале, поднес ко рту голограммный микрофон.

- Тихо! – выкрикнул он. – Правосудие действительно свершится для каждого из вас! Но сначала…

Он подал сигнал полиции.

- Но сначала умрет она!

- Нет! Сирена! – я бросился к ней. Но люди не прекращали нестись, как стадо оленей.

Легкий звук шипения начал доносится со стороны ее гробницы. Она задышала ртом, и начала рыскать по толпе глазами, разыскивая меня. А я никак не мог к ней добраться. Слезы застилают глаза, и я начал орать что-то невнятное. Расталкивая людей изо всех сил, я смог пробраться к ней.

По ее щекам катятся слезы, она упала на колени и прижалась руками к стеклу.

Робот схватил меня и попытался оттянуть от стеклянной преграды между нами.

- Нет, прошу, нет!

Я свернул ему шею и припал к стеклу, положа руки напротив ее. Не смотря на холод стекла, я ощущаю ее прикосновение!

- Сирена! Моя Сирена! Девочка моя! Прости меня, любимая! Прости!

Я ее не слышу, но вижу по губам, она шепчет мне, что любит! Кислород уходит мучительно медленно, причиняя ей неимоверную боль, но она держится. И, вытерев слезы, она пытается успокоить меня смиренным и одухотворенным выражением лица.

Ее зрачки расширились, и дыхание остановилось, когда прекрасное тело мягко коснулось пола.

- Нет! – заорал я, надрывая голос и колотя кулаками в стекло. – Нет!

- Правосудие восторжествовало ровно в полночь! – торжественно продолжил прокурор. – Да здравствует новый чистый день!

В этот момент я оторвался от стены и скинул свой плащ. Пробравшись к охраняемой двери, я молвил:

- Пустите забрать ее тело!

- Кто вы?

- Я ее отец! – спокойно продолжил я, уже в новой личине.

Мужчина в форме кивнул и отворил дверь.

Я поднял ее с копны огненных волос на руки, и в этот момент толпа замолкла.

Только сейчас до людей дошло, что все затеянное было напрасно!

Ее голова покоится на моей руке, волосы свисают до земли. А ветер, не зная ни о чем, качает тонкую ткань, оголяя ее колени.

- Моя девочка. Прости, что я не смог защитить тебя. Я отвезу тебя домой!

Сирена Аарон

Ярость. Страх. Боль. Безысходность. И… любовь. Эти чувства на его лице убивают меня, ранят тысячами кинжалов в грудь. И каждая секунда кажется пыткой, когда он бьет кулаками в стекло, разбивая до крови, а ты смотришь и не можешь помочь. Не можешь обнять его и сказать: «Любимый, все хорошо! Ты не виноват, я сама так решила! Главное – живи!».

И в тоже время, эти секунды – самый сладкий рай. Ибо я могу видеть его настоящего и еще разок взглянуть в эти светлые, бездонные и такие любимые глаза. Прикоснуться к нему, пусть даже сквозь стекло. Ощутить, что он рядом! И никто другой мне больше не нужен! Ни на этом свете, ни на том!