Вергилия Коулл - Черный код

Вронская, тем временем, заняла освободившийся стул у моей постели.

– Анита, как вы себя чувствуете?

Я улыбнулась с горьким сарказмом.

– Как будто меня изнасиловали. Не только физически. Но и морально.

В глазах старухи зажглась тревога, она приподняла бровь.

– А на самом деле…

– Это было в сеансе, – отмахнулась я и вкратце пересказала, куда меня забрали и что делали, – мне просто нужно еще немного времени, чтобы избавиться от навязчивого ощущения, что все случилось в реальности. Думаю, справлюсь. Спасибо вам за помощь. Если бы не вы…

При упоминании секретного отдела Вронская охнула, а потом тоже отмахнулась.

– Ерунда, любой поступил бы так же на моем месте.

– Нет. Не любой, – покачала головой я, – так же, как не каждый закрыл бы меня от пуль ценой своей жизни…

Она посмотрела на меня и тяжело вздохнула.

– По-прежнему думаете, что я ношусь с вами по просьбе Максима?

Я пожала плечами и искренне призналась.

– Не знаю, что думать. Совершенно запуталась в людях.

– Такое бывает, – с философским видом заметила адвокат, – но когда в жизни становится трудно, есть только один способ это преодолеть.

– И какой же?

– Продолжайте делать то, что должны, и полагайтесь на судьбу. Каждый раз, когда не знаете, что делать, просто делайте то, что должны.

– Авось кривая выведет? – усмехнулась я.

Вронская только кивнула с серьезным выражением лица.

– Этому вас Максим научил? – я села и подтянула колени к груди. – Это ведь его жизненный девиз? Да?

– Это то, чему я научила Максима, – бросила она.

– О-о-о… – у меня даже рот округлился. – Не знала, что он позволяет кому-то себя учить…

– Мы с его матерью дружили с детства, – пожала Вронская плечами, – с самого рождения Максима я была частым гостем в их доме не только потому, что стала работать на его отца, но и по личным причинам.

– Вы знали о том, какие зверства там творил Лютый? – прищурилась я, вспомнив рассказ Дарьи.

С виноватым видом она кивнула.

– И нельзя было ничего поделать?

– Мы все в той или иной мере являлись заложниками его злой воли.

– Вы все его боялись, – поправила Вронскую я. – Даже вы, человек закона. Понимали, что таким, как он, закон не писан?

Она кивнула еще раз.

– Почему вы, вообще, стали тогда работать на Лютого?!

– Он выбрал меня. Не я его. Так же, как выбрал себе жену. Увидел молодую актрису, дебютантку, на афишах театра, ткнул пальцем и сказал, что будет принадлежать ему. А мы с Алиной часто виделись, – по ностальгии в голосе Вронской я догадалась, что речь пошла о матери Макса и Дарьи. – Вскоре после того, как она вышла замуж, я навестила ее. Тогда моя адвокатская практика только вставала на ноги. Подруга представила меня своему мужу… – Вронская вдруг смутилась и закончила скороговоркой: – А потом мне пришлось понять, что отказ от новой работы не предусматривается.

– Но почему их семейным адвокатом стали именно вы? – удивилась я. – Сами же говорите, что еще опыта как такового не имели.

Вронская пожевала губами.

– У Лютого уже имелся опытный адвокат, ветхий старик. Достался ему от отца по наследству. Все понимали, что скоро тот сыграет в ящик. А в таких делах, с которыми пришлось работать, ему требовался абсолютно лояльный человек. Кто может быть лояльнее молодой запуганной девчонки? Можно сказать, все главные азы профессии я успела перенять от того старика. А потом дело само пошло.

– Значит, мать Макса невольно втянула вас в свое семейное болото? – с сочувствием я прищелкнула языком. – И потом не пыталась помочь выбраться? Уговорить мужа найти другого адвоката?

– Уговорить? – Вронская с ледяным высокомерием усмехнулась. – Попробуйте уговорить быка не кидаться на красную тряпку, когда у него глаза кровью наливаются. Это проще.

– Значит, вы навсегда остались связаны с их семьей… – пробормотала я, – сначала не по своей воле, а потом, видимо, уже добровольно…

– Я просто делала то, что должна, – отчеканила она. – Алина постоянно боялась за себя, за детей, просила позаботиться о них в случае ее смерти. Даже не винила меня за…

Старуха резко умолкла, словно сболтнула лишнего. Я напряглась.

– За что, Марина?

– Это к делу отношения не имеет, – Вронская поджала губы.

Но мне уже не составило труда догадаться:

– У Лютого с вами что-то было?

– Анита, вы дотошнее любого сыщика. Умеете же, – она хмыкнула.

– Вы были его любовницей! – не отставала я.

– Один раз, – с неохотой уступила Вронская, – он стал моим первым мужчиной. К счастью, я ему не понравилась, и все закончилось.

Лишенная дара речи, я молчала. Что-то в моих округлившихся глазах позабавило адвоката, потому что она с улыбкой добавила:

– Вы, наверное, уже знаете, что я не очень люблю мужчин? С невинностью расставаться в свое время не торопилась, а когда Лютый затащил меня в свой кабинет на глазах у Алины и по-быстрому оприходовал, лишний раз убедилась, что правильно делала. В общем, мы с ним остались глубоко недовольны друг другом.

– Какой кошмар… – я покачала головой.

– Больше всего я боялась, что подруга меня возненавидит. Но оказалось, что это только больше нас сблизило. Ей уже было кого ненавидеть.

– Своего мужа, – поддакнула я.

– Да. Только, Анита, ради всего святого, держите рот на замке. Не слишком уж страшная тайна, но Максим не знает… – адвокат замялась, – и мне не хотелось бы, чтобы узнал. Это причинит ему лишнюю боль и обиду за мать. Не нужно.

– Получается, мне не показалось, что иногда вы относитесь к нему, как к сыну, – заметила я.

– Я обещала его матери заботиться о детях. Старалась привить им крепость духа, как могла. Когда Максим как-то раз пришел ко мне и начал ходить вокруг да около, так ему и ответила. Пусть либо говорит прямо, как есть, либо молчит. Юлить мужчина не должен.

Я представила, как Вронская воспитывает юного Макса и фыркнула.

– И о чем он хотел поговорить? Это секрет?

Старуха ненадолго задумалась.

– Да нет, в общем-то. Спросил, имей я выбор, на чем бы его остановила: сделала счастливыми близких, но всю жизнь мучилась бы совестью, или осталась в стороне и продолжала наблюдать, как мучаются они.

Что ж, это вполне было в духе Макса: готовиться к какому-нибудь ужасному поступку и продумывать его последствия. Почему-то я была уверена, что, не оценив важность шага, он никогда ничего не делал.

– И что вы ответили, Марина?

– Я сказала то же, что и вам. Что в трудной ситуации нужно не поддаваться метаниям и панике, а просто сделать то, что считаешь своим долгом, – адвокат вдруг отвела взгляд и едва слышно добавила: – Если бы я тогда знала, что к чему…

– Вскоре умер его отец, ведь так? – догадалась я. – И все вздохнули спокойно.