Галина Романова - Демон ревности

И снова стало тихо в кабинете. И даже Светка за дверью затихла. Будто все ее телефоны умерли сразу. Может, просто кофе пьет? Или отключила всю линию и подслушивает?

— В смысле, шантажировала? — не понял Макаров, которого Виталику становилось с каждой минутой все жальче.

Ему сейчас будет нужно Ирку в отдел сопроводить, а как это сделать? И в чем обвинить? Тут вам полный букет: и незаконная прослушка, и что-то еще, чем ее шантажировала покойница. И с убийством не все понятно.

— Вы, Ирина Васильевна, звонили ей в субботу и договаривались о встрече через час, разве нет?

Лосев заискивающе лыбился в бледное лицо Макарову. На Ирину никто, кроме Виталика, не смотрел. Может, потому, что ее боль доставляла ему удовольствие, а остальным нет?

А ей было больно! И еще страшно, он это видел, чувствовал. Он и сам полчаса назад издыхал от подобного страха.

— Я договаривалась, но не приехала. — неуверенно проговорила Ирина, когда уже все глядели на нее. — Меня остановил гаишник на пересечении проспекта Ленина и улицы Семашко и продержал минут сорок.

— Так долго? — усомнился Макаров.

— Он хотел денег, я настаивала на протоколе. Старо как мир.

— А потом?

— Потом мне расхотелось ехать к этой дуре, я позвонила ей, хотела послать ее, но у нее все время было занято. И я вернулась домой. Из дома снова позвонила, но снова занято.

— Это правда, — непонятно чему обрадовался Лосев. — Она говорила с абонентом почти час.

— И что за абонент?

— Мужчина. Номер зарегистрирован на покойника, я проверил. Разговор был странный и опасный. Я записал все… — И вдруг Лосев захныкал. — А сегодня утром стер.

— Но зачем? — Макаров резко поднялся. Навис над засранцем, даже за воротник его модного джемпера чуть тряхнул. — Зачем было уничтожать улики?

— А затем, что их к делу не пришьешь, майор, — вдруг сердито заявила Ирина. — Все это было самодеятельностью, незаконной причем. Как бы мы все это объяснили, а?

— Но этот человек, возможно, и есть убийца Егоровой! — Макаров громыхнул стулом, задвигая его под стол, и мотнул головой в сторону двери. — Собирайтесь! Все трое!

— Зачем? — все трое и ответили.

— Будем восстанавливать ваши записи, вашу память, вашу… — и он строго глянул на Ирину, — репутацию. Если это вообще возможно при сложившихся обстоятельствах.

— То есть ты хочешь сказать, что убийство Егоровой как-то связано с убийствами, в которых подозревается твоя знакомая Кира Степанова? Макаров, ты в своем уме вообще?

Капитан Гена Смотров с шумом выдохнул, даже бумага на его столе чуть шевельнулась, с такой силой он выдохнул.

Не быть добру, сделал заключение Макаров. Он надеялся на помощь и взаимопонимание со стороны коллеги, а видимо, зря. Поэтому ничего не стал отвечать, просто кивнул. Он и так уже полчаса втолковывал бестолковому Смотрову, почему так думает и почему считает, что убийство, которое произошло на участке Макарова, может быть совершено тем же человеком, который убил Катерину Грибову и ее домработницу.

Все же ясно изложил, по нотам буквально.

— То есть ты хочешь убедить меня, Макаров, отпустить двух имеющихся у меня подозреваемых? Подозреваемых, на которых у меня куча улик? Доказательная база как по учебнику! Я, по-твоему, должен их отпустить и искать непонятно кого? Кого-то, кто, возможно, убил женщину на твоем участке. И кто, по-твоему, может быть причастен… Макаров, ты вообще, да?!

Снова выдох той же силы, шевельнувший бумагу на столе.

— Вот нельзя нашему брату надолго в отпуск уходить, правда? — Смотров глянул на него с отцовской жалостью. — Ведь теряем хватку, правда?

— Я так не думаю, — попытался не обидеться Дима, но неприятно сделалось.

Хотя он мог бы возразить. Он из отпуска не выходил, его отозвали, народу катастрофически не хватало. А еще случилось убийство, а он считался одним из лучших сыщиков, между прочим. И вот сейчас, именно сейчас, когда Смотров так энергично сокрушался, он все больше убеждался, что что-то такое нащупал. Еще, правда, не до конца, но что-то забрезжило. Какой-то смысл.

— Так, давай, Дима, расскажи еще раз, — вдруг проговорил Смотров, вдоволь наглядевшись в окно.

Хотя там ничего, кроме пелены надвигающихся сумерек, не было. Просто бледно-серый квадрат, и все.

— В общем, так. Погибшая Егорова работала на фирме, которой руководит Глазунова, — начал он с самого начала.

— Глазунова — это у нас подруга Киры Степановой?

— Совершенно верно.

— Так. Дальше.

Смотров поставил пальцы циркулем на бумаги, которые послушно шевелились от его раздраженного выдоха. Сделал ими два широких шажка.

— Недавно Егорова была уволена за какие-то там косяки по работе. По нехорошей статье уволена была, — уточнил Макаров. — И оставшись без работы и без поддержки человека, который ее просил обо всяких непорядочных одолжениях, начала потихоньку промышлять шантажом.

— Заработать захотела?

— Именно!

— И?

— И в круг ее преступных интересов попало сразу несколько человек. Первый — это сама Ирина Глазунова. Второй — это твой подозреваемый Илья Степанов. Третий — ее любовник Виталий Илов. И четвертый, — Макаров напоролся на насмешливый взгляд коллеги, но стойко выдержал, — это как раз тот человек, который остался за кадром. То есть он нам неизвестен.

— Ага. Неизвестен.

Растопыренные пальцы Смотрова, как ходули, обогнули по кругу бумаги, разложенные на столе, остановились возле часов, которые показывали приближение конца рабочего дня. Выразительно по ним постучали.

— Да, неизвестен. Но он существует, Гена. Из плоти и крови. И очень верткий, раз так ловко путает следы.

— Он их просто не оставляет, — поддакнул Гена, но не без подвоха, потому что тут же добавил: — Может, потому что следить некому? Может, его просто не существует, а? Твоего четвертого человека, которого якобы незаконно запеленговал верткий айтишник. Может его просто не существует, Дима?

— Он существует.

— А если нет? А если этот малый… как там его фамилия?

— Лосев, — подсказал Макаров.

— Вот-вот, Лосев этот самый. Что, если он все это выдумал, чтобы выгородить свою начальницу?

— Сначала он ее сдал, а потом начал выгораживать?! — зло оскалился Макаров. — Нелогично, Гена.

— Ой, да брось, Дим! — Смотров переместил пальцы на обширную лысину, пошкрябал. — Парень просто брякнул неосторожное, а потом перепугался. И начал нести всякий мусор насчет неизвестного. Прикинь, как удобно: все разговоры стер, номер неизвестен, зарегистрирован на покойного и говорить можно все что угодно. Лишь бы угодить начальнице.

— Но сначала-то он ее сдал! Как ты это объяснишь?

— Страх, Дима, страх. Он крайне нелогичен. — Смотров самодовольно улыбнулся. — На твоем месте я бы не брал в расчет его показания. Это ложный путь, поверь мне, Дима.