Татьяна Алюшина - Влюбиться в жертву

– Я же говорил, что этот козел Лешка во всем виноват! Ребенка надо слушать!

Артем открыл ключом дверь и вошел в квартиру. Из кухни доносилась громкая музыка, какая-то попса, голос Тины, подпевающей песне, а в воздухе висели божественные ароматы готовящегося ужина.

– Тина! – прокричал Артем. – Я дома!

Они долго спорили, где жить – в его квартире или в ее. А потом бросили жребий – выпало в ее. Чтобы избавиться от ненужных воспоминаний, сделали ремонт, поменяли всю мебель, отдав старую Лешке в его новую квартиру, полностью изменили кухню. И делали это с такой радостью и удовольствием, что, когда изменения были закончены, сразу почувствовали, что это их дом!

Артем никак не мог привыкнуть к восторгу, который испытывал, когда, переступая порог дома, видел Тинины вещи – ее куртку на вешалке, ее обувь, сумочку, брошенную на тумбочку. Все это говорило: она здесь и никуда не делась, вся в твоей жизни!

Тина вышла его встречать, обняла, чмокнула в губы.

– Привет! Есть хочешь?

– Ужасно! – ответил Беркутов, притягивая к себе жену. – Вот теперь привет!

– Эм-м! Приятно – муж пришел с работы!

– Очень голодный муж!

– Тогда мой руки и за стол!

Тина чмокнула его еще раз, вывернулась из его рук и побежала в кухню.

– У меня все сгорит, если мы будем так здороваться!

Артем мыл руки и улыбался своему отражению в зеркале блаженной глупой улыбкой.

Привыкай, Беркутов!

Он вошел в кухню и обнял сзади Тину, которая стояла у плиты и переворачивала лопаткой мясо на сковородке.

– Что у нас на ужин?

Как же все это замечательно! Он даже не предполагал, что в жизни может быть так замечательно!

– А на ужин у нас тушеная свинина с овощами и салат! Ну и что еще?

– Компот? – спросил Артем.

Тина рассмеялась и махнула рукой, соглашаясь.

– Ну, компот так компот! Давай кушать, я тоже очень голодная. Достань, пожалуйста, хлеб.

Артем достал из хлебницы батон, взял разделочную доску и понес к столу.

На столе, раскинутая веером, лежала пачка фотографий.

Мышцы у него окаменели тут же, жгучая боль, пробежав по шее, ударила в затылок, сердце сильно и часто забилось, посылая отравленную шоком кровь в ноги и кончики пальцев на руках.

Беркутов аккуратно положил хлеб и доску на стол, взял в руки фотографии и охрипшим голосом, стараясь сдержать эмоции, спросил:

– Откуда это?

Тина резко обернулась от плиты, услышав изменившийся тембр его голоса, и внимательно посмотрела на мужа.

«О господи! Как же я забыла? Он же мне рассказывал! Идиотка!»

– Это принес сегодня курьер мне на работу.

Она подошла к нему, встала рядом, положила руку Артему на спину и заглянула в фотографии, которые он рассматривал.

– Я тебя очень прошу, передай своим, как ты их там называешь? – веселым голосом сказала она. – Ах да, фигурантам, что твоя жена возмущена до глубины души!

– Чем же? – холодно спросил Артем.

Она забрала из его рук карточки и стала рассматривать их одну за другой.

– Ты намного, намного красивее, чем твой дублер! Почему они взяли такого неказистого мужичка? Это даже обидно, честное слово! У тебя та-акая фигура, а попка! Закачаешься! – Тина восторженно закатила глаза. – А это что? Ножки кривенькие, мышцы стероидные, а попа вообще бе-е! Я просто оскорблена! – Она бросила фотографии на стол и будничным голосом спросила: – Так что, ужинать будем или как?

Артема как-то в мгновение сразу отпустило.

От облегчения и радости накатила такая слабость, что подкосились колени. Он плюхнулся на стул, притянул жену к себе и уткнулся лицом ей в грудь, пряча навернувшиеся слезы.

«Беркутов! Ты дурак! – сказал он себе. – Это же Тина! Твоя Тина!»

Она молча гладила его по голове, давая возможность своему большому, сильному, умному и любимому «важняку» прийти в себя.

– Одно радует! – разряжая обстановку, сказала она. – Позы там просто акробатические! Нет, все-таки господа о тебе хорошего мнения! Или ты тоже так умеешь? Может, ты скрываешь от жены свои таланты?

– Я скрываю? – подхватил он с благодарностью подачу. – А кто ночью пощады просил?

– Я просила не пощады, а временной передышки! – изобразив высокомерие, ответила она.

– Ну, надеюсь, ты передохнула? – интимно спросил Беркутов, проникая рукой ей под юбку и поглаживая бедро.

– Ужин! – рассмеялась Тина. – Сначала ужин!

– Так чего мы ждем? Быстрее поедим, быстрее начнем осваивать «акробатические этюды»!

– Знаете, батенька, такой сексуальный аппетит – это диагноз! – хохотала Тина, отбиваясь от его настойчивой руки.

Артем никак не мог заснуть. Он посмотрел на сладко спящую жену, легко поцеловал ее в переносицу, осторожно высвободил руку из-под ее головы, лежащей у него на плече, и выбрался из кровати.

Затем прошел в кухню, не зажигая света, включил чайник, подошел к окну и закурил. Он всматривался в темноту ночи и улыбался.

Артем, как и большинство русских людей, вспоминал о Боге, только когда уж совсем припрет, или в минуты небывалого счастья.

Сейчас он испытывал именно такое, небывалое, чистое счастье. Только сегодня он окончательно поверил, что она у него есть – его единственная, родная женщина! Ему даже казалось, что он видит их будущее – дом, дети, выбегающие встретить приехавшего с работы отца; собака большая, беспородная, добродушная, с которой у Тины вечная борьба – «место собаки на улице!». Их тайный «заговор» с детьми, когда мама не видит, тащить любимую собачку в комнату.

И главное! Тина! Тина, через всю его жизнь!

«Да уж, у Господа неординарное чувство юмора – надо было подстрелить ее бывшего мужа, чтобы мы с ней могли встретиться! Вот уж, воистину, пути Господни неисповедимы!»

Щелкнул закипевший чайник, Артем потушил сигарету и подумал, что, пожалуй, не хочет он никакого чая.

И пошла она на фиг, его бессонница!

А вот чего он точно хочет…

Артем быстро вернулся в спальню, забрался в кровать, уложил голову Тины себе на плечо, устроил ее поудобнее вдоль всего своего тела, крепко прижав к себе, укрыл их обоих одеялом, чмокнул жену в лоб, блаженно вздохнул и мгновенно заснул. Совершенно счастливый.