Татьяна Полякова - Небеса рассудили иначе

– Интересно, интересно, – хмыкнула Венера.

– Феня пыталась поговорить с Геннадием Смолиным о давней вражде двух семей, но он отказался. И тогда я подумал, что вы-то наверняка в курсе этой драмы…

– Какая там драма, – отмахнулась Венера Давыдовна. – Сам Генка над ней посмеивался. Ну да… предки между собой не ладили, пакостили друг другу, как могли. Но мы-то цивилизованные люди… И к Аркаше Чадову он прекрасно относился. Разумеется, пока тот сдуру в меня не влюбился. После этого возникло соперничество, в основном со стороны Чадова, если Гена и ревновал, то у него ума хватало этого не демонстрировать. Теряюсь в догадках, чем эта самая вражда вам поможет.

– Софью она точно интересовала, – прихлебывая чай, сказала я.

Венера пожала плечами:

– Должно быть, решила, что это очень романтично. Сонька – дурочка. Неудивительно, когда знаешь, кто ее мамаша. Вкусы у моего бывшего с годами все хуже и хуже. Вы видели эту подопытную мышь, его нынешнюю супругу? Впрочем, Смолину только такую и надо: сидит тихо, место свое знает… Наш великий не способен любить никого, кроме себя. Жутко эгоистичный тип…

– Поэтому вы с ним и развелись? – ввернула я.

– Я развелась с ним, потому что он шашни завел с Сонькиной матерью. Дура, ни кожи ни рожи, но так отчаянно на мужиков вешалась… А Смолин перед ней павлином ходил. Бедняжка готова была ноги ему целовать, не говоря обо всем остальном. Ну, он и повелся, потому что я-то в его величие не очень верила. Ума быть поосторожней у них не хватило, впрочем, наверняка она нарочно подстроила… В общем, я их застукала и выставила Смолина за дверь. Как оказалось, зря. Пять гражданских браков, и ни намека на счастье. У него тоже счастьем не пахнет. Зато в отличие от меня дети есть. Левка просто душка, мы с ним очень дружим. Отца он любит, хоть и не за что. И Сонька. Об этой ничего хорошего не скажу, но дети придают нашей жизни какой-никакой смысл.

– У Смолина кроме детей есть еще прекрасные книги, – напомнила я.

– Да бросьте вы, – фыркнула Венера. – Весьма посредственные. Кто их читает? Не тираж, а горькие слезы…

– Но «Прощальная песня» до сих пор популярна.

– Ну, если только она, – пожала Венера плечами. – Он был молод, влюблен до безумия, в меня между прочим. А потом все кончилось. И эти бабы не смогли вдохновить его ни на что путное.

– Аркадий Чадов учился в Литературном институте? Они там с Геннадием Сергеевичем познакомились?

– Мы познакомились, когда учились в нашем университете. А Аркаша, да, в Литературном год или чуть больше пробыл. Пока не выгнали. Он по натуре бунтарь, а там надо было великих слушать.

– Что он писал?

– Стишки, – вдруг нахмурилась Венера. – Если честно, дрянные. Выгнали его совершенно справедливо. Эта самая история вражды, о которой многие в университете знали, интриговала. Создавала романтичный ореол. В юности придаешь значение всяким глупостям… Генка с Чадовым подружились. Оба интересовались литературой, любили поболтать… Смолин как раз начал писать, особо посоветоваться здесь было не с кем, а Аркадия из литинститута выперли, короче, было кое-что общее…

– Но дружба вскоре прервалась?

– Ничего подобного. Мы дружили, пока не произошла гадкая история. Аркадий ограбил моих родителей, был жуткий скандал.

– А можно об этом поподробнее?

– Милая, вы хотите невозможного, – усмехнулась Венера. – Столько лет прошло… Ладно, попытаюсь. Накануне мы были у Аркаши на даче, он отвел меня в сторону и признался в любви. Я, конечно, знала о его чувствах, но надеялась: у него хватит ума не ставить и меня и себя в глупое положение. Наверное, я была чересчур резка с ним, он обиделся. Возможно, здорово разозлился. Потому и решился на этот идиотский поступок. На следующий день, кажется ближе к обеду, в дверь вот этой квартиры позвонили. Мои родители были на даче, об этом Чадов знал. Семья у меня по тогдашним меркам была состоятельная. Мама, между прочим, из дворянского рода. Кое-что от прежних времен осталось, да и папа занимал серьезный пост. Я открыла дверь и увидела двух типов в масках, они ворвались в квартиру, связали меня, сунули кляп в рот и устроили обыск. Забрали деньги, драгоценности и ушли. Меня не тронули, хотя я боялась, что убьют.

– Они вам угрожали?

– А вы как думали? Чадова я узнала сразу, как только пришла в себя и начала понемногу соображать.

– И вы сказали ему об этом?

– Ума хватило промолчать. Ну а потом с кляпом во рту не очень поговоришь. Но ведь он и без моих слов мог догадаться, что я его узнала, потому и боялась: в живых не оставят. Шваркнут чем-нибудь по башке… Он ведь не идиот, должен понимать: чтоб узнать человека, не обязательно видеть лицо. Остаются фигура, манеры, голос. Чадов старался рта не открывать, но пару слов все же произнес… Ясно, что, как только я освобожусь, сразу пойду в милицию. И его, конечно, арестуют. Но, видимо, он уже тогда собирался бежать и меня не тронул. До вечера я сидела связанная, пока родители не вернулись. Вызвали милицию. Я все рассказала, но Чадова так и не нашли. Ни на даче, ни у родственников, нигде.

– А вас такой поступок Чадова не удивил? – спросила я.

Венера пожала плечами.

– Во-первых, Аркаша был довольно своеобразным парнем… Прирожденный анархист. И, надо сказать, решительный. Мямлей его точно не назовешь. Во-вторых, он был на меня обижен, чувство ко мне испытывал сильное, это было видно, а я любила Смолина и твердо заявила, что шансов у него никаких.

– То есть он вам мстил? Для бывшего студента Литературного института способ довольно необычный.

– Еще бы. Но в этом весь Чадов. К тому же идея нас ограбить могла исходить от другого человека. У него были странные знакомства, я бы больше сказала – подозрительные. Особенно один тип запомнился, звали его Евгений Дуров. Жека – так Чадов его называл. Совершенный уголовник. Песни блатные пел под гитару и, по-моему, к тому времени уже успел побывать за решеткой. Так вот, идея нас ограбить могла принадлежать этому Жеке, а Чадов согласился, чтоб мне досадить. Просто от безысходности.

– Мужчины часто совершают глупости из-за неразделенной любви, – с умным видом ввернул Берсеньев.

– Вот-вот, – закивала Венера. – В общем, Чадов исчез, и этот Жека тоже. И больше я о Чадове ничего не слышала.

– А Жека через некоторое время все-таки появился?

– Вероятно, так, если кто-то мне о нем рассказывал.

– А кто это мог быть?

– В то время у меня было столько знакомых… студенческая среда, люди легко сходятся… Конечно, кто конкретно мне о нем говорил, я сейчас и предположить затрудняюсь. Столько лет прошло.

– Но если Жека объявился, – не отставала я, – к нему должны были возникнуть вопросы в связи с вашим делом.

– Не знаю, милочка. Я-то опознала только Чадова, о чем и сообщила в милиции. А с его дружками они уж сами разбирались.