Татьяна Полякова - Небеса рассудили иначе

– Считай, я в деле…

Мы засмеялись и некоторое время сидели молча.

– Пойду, – сказала я, поднимаясь. – А то сестрица прогул поставит.

– Ей привет. Передай, я совсем не против внедриться в вашу семейку, хоть и с черного хода.

– Лучше не рисковать. Если честно, самая большая зануда в семье как раз старшенькая.

– Знаешь, что я думаю? Когда ты хочешь, чтобы человек был счастлив с тобой, – это одно. А если хочешь, чтоб был просто счастлив… даже без тебя, – совсем другое. Это значит – любишь по-настоящему. Так?

– Наверное, – пожала я плечами.

– Я раньше понять не мог, почему ты… а вот сейчас понимаю.

– Философ. – Я поцеловала его, шепнув: – Выздоравливай, – и поспешно покинула палату.

С сестрицей мы столкнулись в коридоре, она неслась в накинутом на плечи белом халате, в руках пакет. Подозреваю, в пакете были апельсины.

– Как он там?

– Сложно ответить. Не прочь на тебе жениться.

– Значит, бредит. Смотри, что делается, попали в плечо, а тыркнуло в голову.

– Ты сразу-то не отказывай.

– Твоя сестра не дура. Вдруг на ближайшие сто лет он единственный кандидат.

– Не прибедняйся.

– Слушай, я его усыновлю. Вот мама-то порадуется… Что с тобой? – вдруг нахмурилась Агатка.

– Вопрос не достиг моего сознания.

– Наличие у тебя сознания наукой не доказано… Подождешь меня?

– Ты на машине?

– Само собой…

– Я тоже на машине, а значит, ждать тебя смысла никакого.

– Не нравится мне твоя физиономия, – покачала головой сестрица. – Димка что-нибудь рассказал?

– Я не спрашивала, ему волноваться вредно, – и я отправилась дальше по коридору, зная, что сестра смотрит мне вслед.

Берсеньев позвонил где-то около двух.

– Как ты относишься к утке по-пекински?

– Ну, съем, если надо.

– Валяй ко мне. Накормлю и расскажу, кто у нас убийца.

– Он что, пришел каяться? – насторожилась я.

– Ни о чем подобном не слышал. Ты идешь или нет?

– Бегу! – заорала я, изрядно напугав девчонок.

– Ты хоть предупреждай… – попеняла Ирка.

Сестрица отсутствовала, так что отпрашиваться не пришлось.

Очень скоро я тормозила возле дома, где жил Берсеньев. И сам дом, и уж тем более его квартира заслуживали отдельного описания, желательно в стихах, но в тот момент восторг и легкая зависть во мне молчали, уступив место любопытству: Берсеньев дурака валяет или в самом деле что-то раскопал?

Дверь на лестничной клетке была приоткрыта, я вошла, сообщив громко:

– Это я…

Разулась, убрала пальто в шкаф и прошла в кухню-столовую. Берсеньев стоял возле плиты и что-то помешивал в кастрюльке. Подобная картина неизменно вызывала умиление.

– Пахнет волшебно, – заметила я, подходя ближе.

– Еще бы… Что ты без меня делать будешь? Никто не вразумит и даже не накормит… Мой руки и накрывай на стол.

Я вошла в гостевой туалет, вымыла руки, таращась на люстру из муранского стекла. У людей такие висят в гостиных, у Берсеньева – в сортире.

– Сколько стоит эта хрень на потолке в туалете? – вернувшись в столовую, спросила я.

– Не завидуй.

– Нет, серьезно.

– Если серьезно, понятия не имею. Всем заправлял дизайнер. Я оплачивал счета, и было их так много, что все не упомнишь.

– Дизайнер была молода и прекрасна? И лелеяла надежду здесь поселиться?

– Не то чтобы прекрасна и не так уж молода… Надежды были, но суровая реальность их развеяла. Ничего не забыла? – вопрос относился к сервировке стола, я окинула стол взглядом и кивнула:

– Ничего.

Пока Берсеньев раскладывал утку на тарелки, я без всякой пользы вертелась рядом. Он открыл бутылку вина, разлил его по бокалам, и мы устроились друг напротив друга.

– Ешь молча и восхищайся, – предупредил он.

– Так нечестно. Я любопытная девушка без намека на силу воли…

– Божественно, – сказал Берсеньев, точно нарочно изводя меня.

Я кивнула:

– Ага.

– В следующий раз хорошо подумаю, прежде чем тебя приглашать.

– Божественно, восхитительно, среди стоящих у плиты нет равных тебе…

– То-то, – кивнул Сергей Львович.

Отодвинув опустевшую тарелку, он допил вино в бокале и мне подмигнул.

– В любом преступлении важно понять мотив. С этого обычно начинают все великие сыщики…

– Само собой, «великие», – расплылась я в улыбке, но тут же ее убрала: чего доброго опять начнет дурака валять в отместку.

– В этот раз, – не обращая на меня внимания, продолжил Берсеньев, – я решил поступить иначе и прикинул: не у кого был мотив, а у кого была возможность убить всех троих и совершить покушение на Димку. И все мгновенно встало на свои места.

– И теперь ты знаешь, кто убил?

– И теперь знаю.

– А мне, наконец, расскажешь?

– Сейчас сама догадаешься. Сегодня я разговаривал с Димкой и выяснил кое-что интересное. В тот момент, когда доверенное лицо докладывало ему о первых результатах по розыску Лехиных друзей, Димка сидел в ресторане в компании своего приятеля и Смолина-младшего. Речь шла о новом проекте, которому требовалась информационная поддержка. Выслушав доверенное лицо, Димка тут же перезвонил мне. Оба эти разговора Смолин слышал. Вскоре они расстались, Димка отправился в бизнес-центр на очередную встречу, о чем Смолин был прекрасно осведомлен. Это к вопросу о возможностях. Смолин встречался с Ниловым в тот вечер, когда его убили. С ним я столкнулся у антиквара, перед тем как прикончили Венеру.

– Ты считаешь убийцей Льва Смолина? – не поверила я.

– А по-другому не складывается. Отвлекись от мотива, сосредоточься на возможностях. Он знал, где Димка, и у него было время подготовиться. Точно так же он прекрасно знал, где стоит машина Нилова, ведь на парковку они приехали вместе. Их встреча тем вечером ни у кого подозрений не вызвала. Во-первых, они друзья, во‑вторых, был повод для разговора: ведь Елисей адвокат Турова, предполагаемого убийцы единокровной сестры Смолина-младшего. А вот о чем они говорили на самом деле?

– Черт… – буркнула я. – Диктофонная запись.

– Правильно. Леха успел встретиться с Ниловым и покаяться в грехе за отдавшего богу душу каторжника. Рассказать об этом Смолину было вполне естественно. Верно? Вряд ли Нилов дал прослушать ему запись, возможно, и вовсе о ней не упомянул, возможно, даже и грех убийства с отцом Смолина никак не связал, хотя утверждать это на сто процентов не берусь. Но Смолин-младший тут же смекнул, в чем дело.

– По-твоему, отец рассказывал ему о дружбе с Дуровым?

– Ему рассказала Софья. Девчонка догадалась о тайне отца, что, согласись, было не так уж трудно, учитывая, что она видела письмо Надежды. Софья пыталась поговорить об этом с Туровым, но ему все это было безразлично. К кому ей еще обратиться? К отцу?

– К брату, – кивнула я.